Прививка от бешенства - Валентина Андреева

Удивленная нашей реакцией женщина потеряла бдительность и, отпустив дверь на волю, постаралась пригладить свои волнистые темные волосы. Дверь тут же гостеприимно распахнулась, мысли о солнечных бликах на воде улетучились. Появилась новая – рациональная: мне не следует быть дурнее этой металлической заслонки. Поэтому и не стала возмущаться, когда Наташка, которой вообще неизвестно что пришло в голову, воспользовалась мной очередной раз как тараном. Я была ей благодарна уже за то, что она действовала аккуратно, не бередила старую травму. Со стороны это выглядело как стремительное согласие на слишком настойчивое приглашение войти.

– Это Изольда! – представила меня подруга женщине, заботливо стряхнула с моего здорового плеча невидимую пыль и, перешагнув со мной порог, закрыла за собой дверь. – А меня зовут Августа. Можно просто Гутя.

Женщина еще не успела как следует испугаться и, не переставая приглаживать волосы, в третий раз попыталась выяснить, не ошиблись ли мы адресом.

– Вы Мариэтта Балаянц! – ткнула ей пальцем в грудь Наташка.

– Да-а-а… А что случилось?

– А вы не знаете? – деланно удивилась Наташка и слегка прошлась по моей ноге сумкой, требуя указать точное направление разговора.

– Сего… – начала я охрипшим голосом, извинилась и влезла в карман Наташкиного пиджака за носовым платком. Она не возразила. Более того, услужливо достала из моего кармана и мой собственный, но и свой не отняла. Слегка откашлявшись, я продолжила: – Сегодня утром вы очнулись в чужой квартире…

Прозвучало это довольно мрачно.

Мариэтта ничего не сказала, зато сгребла у подбородка в кучу воротник пестрого атласного халата, от рисунка которого глаза у меня сами по себе бегали в разные стороны, и отчаянно замотала головой, пытаясь отрицать очевидное.

– Можно присесть? – любезно попросила Наташка. – Мы ведь к вам не случайно. Изольда ясновидящая, поэтому не стоит возражать.

В карих глазах Мариэтты мелькнула искра ужаса, и она собралась присесть прямо у порога.

– Уверяю вас, на кухне будет удобнее.

Наташка мигом пришла ей на помощь и потащила на семиметровую кухню, сурово напоминающую о своем коммунальном характере мойкой с почерневшей эмалью и старой газовой плитой. Семье Балаянц принадлежали вполне приличные настенные шкафы и стол – части разрозненного мебельного гарнитура. Вениамин обходился одним столом, по которому растерянно носился здоровый рыжий таракан. Над столом красовался плакат, изображавший уверенного в себе человека, очевидно самого Вениамина, на фоне моря людских голов. Верх плаката украшала надпись: «Вместе – мы сила!», чуть ниже и правее: «Партия бедняков». Воодушевленный этим лозунгом таракан, поняв, что ему временно ничего не грозит, расставил лапы на ширину туловища и замер на середине стола.

– Это от соседа, – смущенно пояснила Мариэтта.

Вид представителя особи, из века в век предпочитающей коммунальное существование с человеком, заставил ее прийти в себя.

– Без конца травим, а Цветков, как специально, разводит.

– Наверное, ему есть нечего, – пробормотала Наташка, усаживаясь на единственную табуретку.

– Мы его голодным не оставляли, – слабо запротестовала Мариэтта. Слабый акцент в ее голосе усилился. – Как можно? Кусок в горло не пойдет… Я сейчас принесу два стула.

– Садись, Ир…зольда, – вскочила Наташка с места, – мы сейчас два стула принесем.

В их отсутствие я придирчиво вглядывалась в лицо лидера Партии бедняков. Умное, волевое… Производит впечатление порядочного человека. Ни в коем случае не алкоголика. Впрочем, других на плакатах и не рисуют. Помнится, сама была свидетельницей того, как две бабульки на избирательном участке тихонько спорили, кто из кандидатов в депутаты городской Думы выглядит на фотографии солиднее.

Наташка, пытаясь не нанести крашенным светло-зеленой краской стенам общего коридора еще больший урон и высунув от старания язык, быстро семенила по коридору на кухню. Следом за ней плыла Мариэтта. Ее фигуру не смогла бы скрыть и еще пара стульев, дополнительно навешенных на Наталью. Я не очень удивилась тому, что эта ходка сблизила дам настолько, что они перешли на ты, и не захотела выглядеть белой вороной.

– Как ты себя чувствуешь, Мариэтта? Сахар в крови нормализовался?

– Небольшая слабость осталась, – уже не удивляясь вопросу, ответила она. – Никогда такого не было. И не знала, что такое диабет-миабет?..

Я мельком взглянула на Наташку, усевшуюся чуть позади Мариэтты и специально для меня отчаянно пытавшуюся изобразить спящую красавицу – глаза закрыты, под правую щеку подложены сложенные вместе ладони рук. Нашла время! Не найдя понимания, подруга прекратила паясничать и, не давая мне продолжить, дернула Мариэтту за рукав халата, заставив обернуться:

– Что я тебе говорила, а? Прибегает ко мне рано утром и говорит: надо вызвать «скорую» по такому-то адресу, там умирает молодая интересная женщина: по причине резкого падения сахара в крови впала в кому. А у самой лицо отрешенное, прямо вся в трансе, одним словом, кошмар из сумасшедшего дома. Но я-то ее хорошо знаю, вызвала «скорую», Изольда и успокоилась. А час назад мне говорит, у Мариэтты все нормально, врач был. Жаль, что она с семьей в коммуналке живет. Остались еще такие квартиры на улице Квасневского. Тут я говорю, какая такая улица Квасневского. Я вызывала «скорую» по другому адресу…

Наташкин рассказ был столь увлекателен, что я невольно заслушалась, забыв о времени. Кому не приятно узнать о своей исключительности. Мариэтта поглядывала на меня со страхом и уважением. Я устало улыбалась. Наташка, войдя в раж, громко бичевала себя за неверие в мою проницательность, которое, собственно, и привело нас сюда.

– Аудиторская проверка, – кивнув на Наташку и грустно усмехнувшись, пояснила я женщине. – Вам, Мариэтта, нельзя садиться на диету, столь решительно ограничивающую вас в углеводах. Попробуйте Кремлевскую, только предварительно посоветуйтесь с врачом.

– Кремлевскую?

Полное лицо женщины засветилось легкой надеждой.

– Она самая! – уверенно подтвердила Наташка. – Сама понимаешь, в Кремле никто никогда голодным не сидел. Лопать можно в любое время, но только белковую пищу. Мясо там… колбасу… Для приличия заедая овощами… Что-то есть захотелось, но это не важно. Исключаешь картошку, хлеб… кефир, блин… макаронные изделия, сладости и фрукты… Эту диету «Комсомолка» печатала.

Глаза Мариэтты загорелись хищным огоньком, она все чаще поглядывала на свои кастрюльки. Пришлось ее охладить:

– Ты сегодня утром была в чужой квартире…

Я намеренно прикрыла глаза, чтобы не видеть выражение лица женщины. Эйфория исключительности прошла, с минуты на минуту ожидалось появление на моей физиономии краски стыда за столь изощренное вранье.

– Я вижу, как ты беседуешь с этим господином.

Рука сделала автоматический выпад в сторону таракана, ненароком приобщившегося к славе Вениамина, что с небольшим опозданием удалось выяснить сквозь опущенные на глаза жалюзи ресниц. Я скорректировала положение руки, но держать ее на весу было неудобно, пришлось безвольно уронить на колени.

– Этот господин – твой сосед. Благодаря ему у тебя сформировалась идея посетить ту квартиру… В ней плохая аура… Я вижу, как ты открываешь дверь ключами соседа… Разуваешься… Здесь непонятно… Открываешь дверь в комнату… А сейчас берешь с кресла полотенце, затем какую-то книгу… Ага, телефонную!.. Кладешь книгу в свой пакет… Полотенце! Нет, полотенце бросаешь обратно на кресло. Пакет ставишь за дверь и идешь… Мама дорогая! Кто это?! Нет, я не могу на это смотреть! Тебя запихивают в шкаф!!!

Громкий вопль, исполненный дуэтом, заставил меня распахнуть глаза. Оглушенный таракан испуганно присел. Мариэтта, повалившись на Наташку, громко рыдала. Сама Наташка, приклеившись к стене, с усилием пыталась освободиться от несчастной жертвы обстоятельств – не желала второго дубля. Даже со сменой декораций.

– Я вижу, как неизвестная мне личность крадет твой пакет с продуктами, – громко заорала я. – А твой муж, стоматолог, специально сорвался с работы, чтобы упрекнуть тебя в измене, поскольку ты очень рано ушла из дома. Он решил, что среди ночи. У меня все.

Мариэтта долго и с удовольствием плакала. Наташка, убедив ее пересесть на свое место и прислониться к стене, с довольным видом отдыхала. Я многозначительно указала ей глазами на часы. Едва ли стоматолог поверит в мою способность ясновидения, если еще не все сказал жене.

– Тебе надо успокоиться и покаяться.

Подруга осторожно постучала согнутым указательным пальцем в массивную коленку Мариэтты.

– На фиг тебя вообще понесло в эту квартиру? Под гипнозом, что ли?

Она не отвечала. Слезы иссякли, но истеричные всхлипывания еще не закончились. Рук от заплаканного лица женщина по-прежнему не отрывала. Чувствуя, что мои щеки сродни батареям центрального отопления в период, близкий к окончанию отопительного сезона, я на дрожащих ногах доковыляла до мойки и попыталась охладить лицо под струей холодной воды. Заодно и облилась. Ох, не следовало Наташке сочинять эту байку про мои сверхъестественные способности…