Алхимик - Маргарита Полякова

Настроение у Шермана действительно было отвратительным. Его бесила собственная слабость, беспомощность и зависимость. И главное от кого? Норлока до зубовного скрежета доставала мысль, что Брин видит его в столь неподобающем виде. Он, конечно, благодарен ей за свое спасение, но какого гоблина Брин понесло в подземелье? Почему она не доверила лечить норлока врачу? Зачем сидела возле него сама, давая напиться и подтыкая теплое, стеганое одеяло? Однако отказаться от помощи Брин у Шермана просто не было сил. Да и желания тоже. Теплота, нежность, забота… если в его жизни такое когда‑нибудь и было, то уже давно. Настолько давно, что норлок успел благополучно об этом забыть. Ласковые маленькие ручки облегчали его боль, сбивали жар, нежно касались его горячего лба…

– Почему ты не доверяешь врачу? – хрипло поинтересовался Шерман, как только смог говорить.

– Этому коновалу? – возмутилась Брин. – Да он хотел вдосталь напоить пиявок, устроив им пирушку за твой счет. И это после того, как он собирался пустить тебе кровь! Нет уж, я решила, что твоя кровь тебе самому понадобиться. Ты против?

– Вот еще! – фыркнул Шерман. – Присядь рядом со мной, сыграй.

За то время, пока норлок лечил свои раны, он настолько привык к переборам струн лютни и к нежному голосу Брин, напевающей песни или рассказывающей интересные истории, что уже не мог без этого обходиться.

– Как скажешь, – охотно согласилась Брин, доставая инструмент.

– Как лютня себя ведет последнее время? – старательно шутливо интересовался Шерман, стараясь скрыть истинный интерес.

– После дворца лорда Бертона вполне обычно, – улыбнулась Брин. – Можно задать тебе вопрос?

– Спрашивай, – напрягся норлок.

– Почему считается, что гладить варша – неприлично? Ты знаешь, как я Мирлин не расспрашивала, но так и не поняла.

– Мирлин сама не знает, скорее всего, – облегченно вздохнул Шерман, поняв, что неприятных вопросов (пока) не последует. – Но я попробую объяснить. В этом мире существуют оборотни. У части из них истинной является ипостась племени кошачьих. По законам племени, если девушка, неважно оборотень она или нет, соглашается вступить в интимную связь с мужчиной, она показывает ему свое расположение именно почесыванием между ушей. Этот жест считается очень личным и интимным. Первыми, разумеется, его подхватили девицы легкого поведения, которые готовы на все, дабы заманить клиента, а потом даже появился своеобразный ритуал. Девушка может дать понять, что она доступна, продемонстрировав нежность… да хоть домашней кошке.

– Все ясно! – фыркнула Брин.

– Можно? – заглянул в повозку Тур. – Брин, тебя Манка обедать зовет. Иди, я твоего норлока покараулю.

– Не обижай его! – рассмеялась Брин, прихватив две тарелки – себе и Шерману.

Норлок улыбнулся ей и… встретился с взглядом гремлина. С весьма заинтересованным взглядом. Вот ведь гоблин! Скоро о его интересе к Брин будет известно всем!

– Что? – огрызнулся норлок, пытаясь смутить Тура. Не тут‑то было.

– Женщина – опасное существо, – философски заметил гремлин. – Когда она привлекает твое внимание, тебе известно лишь, что она самое прекрасное и трогательное создание, какое ты только встречал. Потом ты выясняешь, что по вспыльчивости и непредсказуемости она тоже превосходит все, что ты видел. Постепенно ты понимаешь, что она буквально сводит тебя с ума, и с нетерпением ждешь очередной встречи. Все женщины по сравнению с ней начинают казаться бесцветными и скучными. Это похоже на неизлечимую болезнь, которая незаметно захватывает весь организм. Тебя охватывает страстное желание. Ты никак не можешь перестать думать о ней.

– Ну и к чему это было сказано? Неужто ты решил поучить меня жизни? – презрительно фыркнул норлок, желая осадить совсем уже зарвавшегося гремлина.

Да кто этот Тур такой, чтобы сидеть рядом и нести всякую чушь? Ледяной надменный взгляд сделал свое дело, и гремлин, стушевавшись, покинул повозку. Вот так‑то лучше. Тоже мне, знаток женщин! Шерман удовлетворенно хмыкнул, прикрыв глаза, но какая‑то мысль никак не давала ему расслабиться и заснуть. Перечисленные гремлином симптомы были хорошо знакомы норлоку. Даже слишком. И страстное желание, и нетерпеливое ожидание встреч, и даже маниакальное желание быть все время рядом. Шерман прокрутил в голове все свои последние глупые выходки, вспомнил, сколькими из них он был обязан существованию Брин, и внутренне похолодел. Нет! Только не это! С кем, с кем, а с Шерманом такого просто не может случиться! Переживший множество сражений и плен, норлок не собирался уступать глупым эмоциям и умирать от неизлечимой болезни помешанных рыцарей. И не важно, что там бормочет Тур. Откуда этот не созревший еще гремлин может знать что‑либо о женщинах? И уж тем более о норлоках? То, что Шерман чувствует к Брин – это всего лишь физическое влечение. Отвратительное, мощное, выворачивающее нутро, доводящее до безумия, но… только влечение! С ним можно справиться усилием воли. Если постараться. И если не слишком прислушиваться к разглагольствованиям гремлина.

Глава 10

А мы всё топчем пыль, сминая версты,

Рвем удила, меняем лошадей…

И с неба равнодушно смотрят звезды

На вечные метания людей.

А. Белянин

После того, как норлок немного окреп, и мы покинули деревушку, не произошло ни одного мало – мальски значительного события. Наши повозки двигались по каким‑то совершенно уж безлюдным местам, и я начала опасаться, что на нас снова нападут разбойники. Однако похоже, разбойникам сей безлюдный край не нравился еще больше, чем мне.

– Послушай, Мимел, а что это мы опять по каким‑то пустырям таскаемся? – не выдержала я, подсев на привале поближе к троллю. – Неужели тут никаких поселений нет?

– Заскучала без выступлений? – влез в разговор тут же оказавшийся рядом Шерман.

– Устала от однообразия, – созналась я. – Скорее бы уж доехать до деревеньки что ли какой. Все повеселее.

– На сей раз Шермана благодари за то, что мы по окраинам едем, – пробурчал Мимел. – Все окрестные села располагаются на эльфийской территории. А норлоку туда ходу нет. Если, конечно, он не хочет, чтобы его вздернули на первом же суку.

– Но деревенька, в которой мы останавливались, тоже принадлежала эльфам, – резонно возразила троллю я.

– Только формально. Эльфы даже границу не передвигают, чтобы ее охватить. Кому нужны несколько покосившихся домишек, с которых даже взять нечего? Разумеется, если люди покусятся на эти территории, эльфы с удовольствием воспримут это, как повод к войне, но реально эта заброшенная деревушка никому не нужна, – объяснил мне Шерман.

– То‑то и оно, – подхватил Мимел. – а те сёла, которые мы сейчас объезжаем, уже за эльфийской границей находятся. Там уж не спрячешься, эльфы за своими территориями зорко следят.

– Это чем же ты так эльфам насолил? – удивленно обернулась я к Шерману.

– Брин, да ты что? А история с Эльтель?

– Так это было три года назад! Неужели эльфы такие злопамятные?

– Еще какие. Лично я в обществе Шермана эльфам на глаза показываться не рискну. Иначе за компанию таких неприятностей огрести можно, что мало не покажется, – буркнул Мимел и отошел подальше, давая понять, что разговор закончен.

Поняв, что ничего более определенного и интересного добиться мне от тролля уже не удастся, я тут же перенесла свое любопытство на другой объект. Благо он еще сбежать не успел. Впрочем, Шерман и не пытался это сделать. После того, как его вытащили из тюрьмы, норлок вообще явно изменился к лучшему. Не хамил, не грубил, не раздражал меня до беспамятства и даже за мной ухаживал. Своеобразно, конечно. Вместо того, чтобы дарить цветы и осыпать даму комплиментами, он учил меня стрелять из арбалета, махать мечом и охотиться. Причем в каком из трех направлений я была более бездарна, даже сказать сложно. Смешно было всем, кроме меня, но Шерман рук не опускал.

Надо сказать, что норлок вообще на удивление быстро и органично влился в наш небольшой коллектив. Через неделю путешествия по безлюдным полям и лесам, я даже забыла, что Шерман с нами недавно. Тем более, что все остальные члены королевской труппы продолжали жить своей обычной жизнью. Тор пропадал целыми днями (видимо, такая злобная вещь этот гон, что даже эльфийская граница не помеха), Мимел, словно Дерсу Узала, вел нас к намеченной цели, а Манка по – прежнему тихо страдала. Правда, теперь ее переживания были более очевидными. Или это я просто к ней пристальнее присматриваться начала? Во всяком случае, теперь, для того, чтобы понять, что Манка страдает от безответной любви, пояснения Мирлин мне бы уже не понадобились. У меня даже было такое ощущение, что тролли попытались выяснить отношения, причем закончилось это (для Манки) не лучшим образом. Троллиха осунулась, замкнулась и даже периодически начала пересаливать похлебку. Все мои попытки вызвать Манку на откровенную беседу так ничем и не заканчивались, а все деликатные попытки подкатиться с этим вопросом к Мимелу вызывали у тролля только свирепое рычание.