Деревянный венец. Том 1 (СИ) - Веденеева Валерия

— Но раз уж ты выбрал такую личину, мальчик, мы не будем тебя раскрывать, — пообещал местный шаман, но его великодушие было подорвано легкой насмешкой, все еще блестевшей в глазах.

Вот оно как! Эти старики видели сквозь личину и знали, что перед ними вовсе не парень.

Ресан… Росана скрипнула зубами. И без того под их взглядами она ощущала себя неприятно уязвимой, а теперь еще и это небрежное разоблачение. Почему дед не предупредил ее, что другие шаманы увидят сквозь созданную им личину? Тогда она хотя бы знала, чего ожидать, и не чувствовала себя сейчас такой дурой.

— Если это все, то я пойду, — процедила она, поднимаясь с циновок, но уже мгновение спустя поняла, что вновь сидит, а ноги, налившиеся свинцовой тяжестью, кажутся неподъемными.

Значит так, да?

Здравый смысл подсказывал подчиниться, остаться на месте, дождаться конца аудиенции и уйти только тогда, когда ей дадут на это разрешение. Будь рядом Венд, чтобы вовремя ее одернуть, добавь он свой голос к голосу ее разума, и она бы остановилась. Но рядом были только эти высокомерные старики, и кровь Росаны вскипела.

Преодолевая растущую тяжесть в ногах, она вновь поднялась. Пошатнулась, но упасть себе не позволила. Теперь все ее тело весило будто в разы больше, чем обычно. Будто на ее плечах, невидимый, лежал здоровенный лесной олень. Даже просто стоять с каждым мгновением становилось все сложнее. О том, чтобы добраться до выхода из юрты, не шло и речи.

Шаманы больше ничего не говорили, но следили за ее попытками все с той же невыносимой насмешкой, заставляя Росану злиться еще сильнее и одновременно придавая сил.

В чем-то это походило на то, как она боролась с влиянием Чтеца из племени оборотней, когда тот заставлял ее рассказывать о старом Харидеме. Как и тогда, внутри Росаны будто появился раскаленный белый шар — воплощение ее воли, ее упрямства — и из него Росана брала силу сопротивляться. Правда тогда, в шатре Чтеца, она послушалась разумного совета Венда и сдалась. Сейчас она была одна, и упрямство в ней горело все ярче.

Она все же смогла сделать один шаг к выходу. Второй шаг дался чуть легче. Третий — еще легче.

— Да, — сказал за спиной один из шаманов.

— Верно, — отозвался второй, и тут же третий поддакнул: — Так и есть.

Росана развернулась. Хотела резко, но тяжесть все еще давила, и движение вышло медленным и плавным.

— Что «верно»? — потребовала. — О чем вы опять говорите?

Насмешки в глазах шаманов больше не было.

— Прости нас, девочка, — мягко сказал седобородый, — нам надо было посмотреть, насколько ярко горит твой дух.

Росана ощутила, как стыдом и гневом вспыхивает ее лицо — то есть это была проверка, и она, сопротивляясь их давлению, сделала именно то, что шаманы хотели от нее?

— И что же? Ярко горит? — спросила она язвительно.

— Даже слишком ярко, — седобородый вздохнул. — Большой потенциал, но и большая опасность. Если не научишься контролировать свой огонь, сгоришь сама и сожжешь тех, кто рядом.

— Да о чем вы, в конце концов, говорите?! — Росана не выдержала. — Что за огонь, что за потенциал? Вы же просто хотели узнать, почему со мной говорил дух мертвых, а не оценивать — я даже не понимаю, что вы там оцениваете!

— Духи мертвых говорят только с шаманами или с теми, кому суждено стать шаманами, — пояснил седобородый, нисколько не потревоженный ее вспышкой.

— Я не шаман и мне не суждено стать шаманом! — торопливо отказалась Росана. — Я дочь имперского графа, я происхожу от самого Первого Императора, и я служу и молюсь Солнечному богу. Вы ошиблись или все перепутали!

— Духи мертвых не ошибаются и не путают, — тем же спокойным тоном возразил седобородый шаман. — Это твоя судьба.

— Нет! Я не верю в такую судьбу! Я вообще не верю в судьбу!

— Это неважно, — седобородый шаман по-доброму улыбнулся — разительный контраст с его прежней насмешкой. — Важно то, что твоя судьба верит в тебя.

— Я… Я отказываюсь слушать это дальше!

— Хорошо, — неожиданно согласился седобородый. Остальные шаманы пока молчали, похоже, уступив ему право вести беседу. — Ты еще не готова. Лучше расскажи нам о своей встрече с Черным Шаманом.

— Что? — выдохнула Росана. Откуда он мог это узнать?

— На тебе метка Изнанки, — пояснил шаман на ее явное изумление. — Ее носят только те, кто выжил после встречи с Черным. А на твоих руках я вижу пепел эдсара.

Росана посмотрела на свои руки, но никакого пепла на тех, конечно, не было.

— Эдсар — это название амулета, которым можно прогнать Черного Шамана, — пояснил седобородый. — Если амулет разрушается, часть его оседает на всем, что было поблизости, и впитывается. Обычным зрением этот пепел не увидеть. Так как получилось, что ты встретилась с Черным и осталась жива, хотя эдсар разрушился?

Уязвленная гордость все еще клокотала в ней, но здравый смысл в кои то веки оказался сильнее. Одно дело уйти, обидевшись на насмешку и громко хлопнув дверью — в переносном смысле, потому что у юрт дверей не было. И совсем другое — отказаться говорить о столкновении с Черным. Все, что было связано с Черными Шаманами, воспринималось кочевниками очень серьезно.

Вздохнув, Росана вернулась и вновь села на циновку.

— Я расскажу то, что смогу. Есть вещи, о которых мне нельзя упоминать по условиям клятвы.

Седобородый прищурился и вновь впился в нее взглядом, но в этот раз как-то по-другому. Потом кивнул.

— Да, на тебе божественная метка. Расскажи нам то, что можешь.

Когда Росана вышла из юрты, где остались шаманы, солнце уже касалось горизонта. Она поежилась на холодном ветру, тут же встряхнулась, одновременно напоминая себе о том, какое у нее здесь имя и облик.

Потом — уже не Росана, а Ресан — посмотрел на амулет в виде тонкого браслета, сплетенного из нитей черного и золотого шелка. По словам седобородого шамана он должен был носить этот браслет, никогда не снимая. Только так можно было сбить со следа Черного Шамана. И такой же амулет следовало надеть на руку Венда. По словам шаманов им обоим очень повезло, что Черный был занят где-то в другом месте и не пошел по следу своей метки за ускользнувшей добычей.

Глава 23

— Венд, это уж слишком. Туай десять лет, а ты пытаешься представить ее какой-то… не знаю… завоевательницей! Причем на полном серьезе! — Ресан вскинул руки к небу, будто призывая в свидетели своего возмущения самого Солнечного.

— Я не пытаюсь, она сама проговорилась, — буркнул Венд.

— Ну пусть даже так. Сегодня она придумала быть завоевательницей, через месяц решит стать шаманкой, а в следующем году — попасть в Стронт. И что, к каждой идее относиться всерьез? Венд, она ребенок. Дети часто придумывают несуразицы.

Венд тяжело вздохнул, решив не упоминать пришедшее ему на ум сравнение Туай с Вассарой Кровавой. Сейчас, спустя время, оно должно было казаться абсурдным, но отчего-то не казалось.

— Если бы у Туай обнаружился Темный Дар, ты бы заговорил по-другому, — проворчал Венд.

— Темные — это Темные, — Ресан поморщился и махнул рукой. — Их и видно сразу, и людьми можно назвать лишь с большой натяжкой.

Венд прикусил язык, чтобы случайно не ляпнуть о том, кем на самом деле являлся Тибор, истинную суть которого Ресан ни сразу, ни потом не увидел. И мало того, что не увидел, но в которого он был до сих пор влюблен — если судить по тому, как часто юноша вспоминал фальшивого пирата и задавался вопросами о том, где он и что с ним.

Так что Венд прикусил язык, а потом пару раз хлопнул себя по щекам, чтобы стряхнуть опьянение, которое, хоть и легкое, но мозг туманило.

Умалчивать о чем-то в компании Ресана Венду всегда было чрезвычайно трудно.

— Тебе напомнить, сколько раз Великая Степь воевала с Террун? — спросил Венд, торопливо меняя тему. — И я говорю о больших войнах, а не о стычках вроде той, в которой погиб твой старший брат.