Арифмоман. Червоточина - Александр Рудазов

Хотя Жосекр Лувауссон, насколько понял Эйхгорн, действительно считался настоящим большим поэтом. Известным далеко не только в задрипанном Парибуле, но и во всей западной Сурении. До определенного момента Демено Трудачи гордился тем, что учится у такого человека.

– Позвольте, я прочту вам из последнего, – любезно предложил поэт. – Мэтр, мэтр, что же вы там застыли у дверей – присаживайтесь, угощайтесь! Девочки, подайте нашим гостям волшебного напитка!

– Что еще за волшебный напиток? – насторожился эдил.

– Чудесный, привезенный из заморских земель! Мы купили его за огромные деньги у одного благородного купца – он рисковал жизнью, чтобы доставить его в наше занюханное королевство!

Эйхгорн без особого интереса глянул, как поэт заливает кипятком молотый кофе. В огромные бокалы он сыпал крохотные щепотки, так что напиток получился бледный, водянистый.

– Благодарю, я не хочу… – выдавил из себя Эйхгорн, держась за живот. – Мне бы… в Чертоги Разума…

– Не совсем понял вас, мэтр…

– В уборную!..

Поэт растерянно захлопал глазами. Уборной здесь явно не было… как и в любом доме Парибула. Туземцы все еще не додумались до отдельных комнат для уединения – так, стоят ночные горшки под кроватями, вот и вся гигиена.

– Мэтр, ты потерпеть не можешь? – недовольно осведомился эдил.

Эйхгорн всем видом показал, что не может. Его уже сильно мутило, а живот резало, точно ножом. Хотелось просто свалиться куда-нибудь, свернуться калачиком и тихо сдохнуть.

– Ладно, завтра мы продолжим этот разговор, – пригрозил эдил поэту. – Пошли, мэтр, пошли! Двигай ногами!

Глава 20

Эйхгорн плохо запомнил, как поднимался в свою башню. Это было что-то невыносимое. Все круги Дантова ада меркли рядом с пыткой двумястами восемнадцатью ступеньками.

Эйхгорну даже предлагали прилечь пока в какой-нибудь пустующей комнате – во дворце их хватало. Но ему требовалось непременно попасть в башню – ибо там хранилась аптечка. На местную медицину Эйхгорн не надеялся.

Можно было послать за аптечкой пажа, но это ему как-то не пришло в голову.

Оказавшись у себя, Эйхгорн закутался в шкуры и скорчился рядом с камином. Его знобило и мутило одновременно. Он выпил активированный уголь и принялся, превозмогая боль, анализировать свое состояние.

– Главный симптом – боль в животе, – с трудом сделал аудиозаметку Эйхгорн. – Постоянная непрекращающаяся боль. При ходьбе и вообще любом движении усиливается, при полном покое слегка стихает.

Кроме того, пропал аппетит. Полностью. Стынущий на столе ужин вызывает искреннее отвращение.

Мутит. Тошнит. Временами рвет. Эйхгорн уже дважды опорожнял желудок в туалетный люк.

Температура повысилась, и серьезно. На градуснике тридцать восемь и два. В то же время сильно знобит.

– Стул… – снова включил диктофон Эйхгорн, – …жидкий. Измерить давление не представляется возможным за отсутствием тонометра.

Симптомы складывались в очень неутешительную картину. А проведя пальпацию, Эйхгорн убедился окончательно – боль концентрируется в правой подвздошной области. При нажатии усиливается, мышцы напряжены. И даже полный невежда знает, что именно расположено в этом месте.

Аппендикс.

Когда Эйхгорн понял, чем захворал, ему стало плохо. Конечно, плохо ему было и до этого – очень плохо! – но он думал, что это просто несварение, которое вот-вот пройдет.

А теперь…

Значит, от местных он пока ничем не заразился. Это утешает… хотя нет, не утешает. Аппендицит ничем не лучше. Собственно, он даже хуже – ибо его здесь вряд ли кто сумеет вылечить.

Сам Эйхгорн в медицине был полным профаном. Знал ровно столько, сколько знает любой нормальный человек. Этого хватило, чтобы поставить диагноз – тут кто угодно бы справился, – но вылечить себя Эйхгорн не мог. У него имелась только походная аптечка. Бинты, йод, несколько простых лекарств… а нужен хирург!

Эйхгорн слышал о врачах, что в критической ситуации вырезали себе аппендикс сами – но то врачи. Сам он имел о хирургии чисто теоретическое представление… да и инструментов у него нет…

При королевском дворе есть лекарь и костоправ – но первый врачует в основном изжогу у короля и мигрень у королевы, а второй вправляет вывихи и переломы. Никаких операций. Вряд ли кто-то вообще в этом средневековом мире умеет лечить аппендицит.

Разве что волшебством… да, конечно, волшебством! Надо срочно найти настоящего волшебника!

И тут Эйхгорн вспомнил о настойках, оставшихся в шкафу от прежнего хозяина башни. Там совершенно точно была микстура от боли в животе!

Извлекши ее на свет, Эйхгорн минут пять изучал темную жидкость. Он понятия не имел, что это за бурда, из чего сварена. Химического состава на этикетке нет, да и сама этикетка совсем потускнела, некоторые буквы почти не читаются. Срок годности почти наверняка давно закончился.

Какой вообще срок годности положен по ГОСТу волшебным зельям?

У Эйхгорна не было никакой гарантии, что эта сомнительная бурда поможет. Даже если это действительно что-то волшебное, а не просто вода с глиной, она называется «Микстура от боли в животе». Вовсе не «Микстура от аппендицита». Может, она лечит расстройство желудка? Или пищевое отравление? Или вообще грыжу? В животе очень много всякого может болеть.

Но хуже Эйхгорну от нее точно не станет. Решив так, он вынул пробку и залпом опорожнил пузырек.

Стало хуже.

Боль в животе не только не исчезла – она усилилась в разы! Эйхгорн едва сдержался, чтобы не закричать в голос, настолько плохо ему стало. Перед глазами все поплыло…

– Мэтр, вы все еще болеете? – донесся откуда-то звонкий голосок.

Эйхгорн не без труда понял, что провалился в бессознательное состояние и пребывал там… неизвестно сколько. Возможно, несколько часов. Его по-прежнему мутило, во рту было сухо, как в пустыне. Рядом валялся все еще включенный диктофон – интересно, что он там записал?

– Да… болею… – с трудом выдавил он.

– И волшебство не помогает? – посочувствовал Еонек.

– Нет… Я выпил микстуру… от боли в животе… но меня только сильнее скрючило!.. – пожаловался Эйхгорн.

– Что за микстура? Вы сами приготовили?

– Нет… от прежнего волшебника осталась… испортилась, наверное… Вон пузырек…

Еонек поднял пустой флакончик, пригляделся к этикетке, поковырял ее ногтем и укоризненно сказал:

– Мэтр, вы невнимательно прочли! Смотрите, тут же написано – это микстура ДЛЯ боли в животе!

Эйхгорн выхватил у него пузырек. И в самом деле. Между словами стоял предлог «I0», который читался как «аб» – «от». Однако на самом деле то оказалось не «0», а «θ», просто поперечная черта от времени стерлась! И читалось это уже как «ап» – «для»!

Чертовы каламбуры. Эйхгорн всегда их ненавидел.

– Но вы не волнуйтесь, мэтр, я нашел вам лекаря! – заверил Еонек. – Он уже поднимается, сейчас будет!

– Волшебника?.. – с надеждой прошептал Эйхгорн. – Пожалуйста, скажи, что это волшебник!

– Лучше, мэтр! Гораздо лучше!

В люк тем временем пролез мужчина лет сорока. Был он бледен, худ, со впалыми щеками. За спиной большой берестяной ранец, а одет… одет он оказался в рясу. Белую рясу с вышитым на груди зеленым листом.

– Здравствуйте, мэтр, – произнес гость. – Меня зовут брат Рокабриан, я прибыл врачевать вас.

Эйхгорн тихо застонал. Только этого не хватало. Его будет лечить монах. Ужас. Хорошо, если дело ограничится молитвами – от них, по крайней мере, хуже не станет.

А если этот тип сторонник кровопускания?

В любой другой ситуации Эйхгорн послал бы такого «врача» куда подальше. Но сейчас у него не было сил даже чтобы шевелиться. Он лишь мог слабо смотреть, как монах ставит ранец на пол и моет руки в миске с водой.

Что ж, он хотя бы моет руки… Уже что-то…

Несколько следующих минут брат Рокабриан осматривал страдающего землянина. Приложил ко лбу холодную ладонь, заставил открыть рот, тщательно прощупал живот и задал несколько вопросов о самочувствии, особенно интересуясь стулом. Эйхгорн покорно отвечал, хотя не видел в этом никакого смысла.

– У меня аппендицит! – наконец не сдержался он.

– Да, я уже понял, – невозмутимо кивнул монах.

– А, так вы знаете такую болезнь? – ядовито хмыкнул Эйхгорн. – Ну тогда вы должны и знать, что она не лечится!

– Зато оперируется, – сказал монах к великому удивлению Эйхгорна. – И если будет на то воля Бога Исцеляющего, сейчас я избавлю вас от этой хвори, мэтр.

Эйхгорн понял, что сбывается его худший кошмар. Монах собирается его оперировать. Врагу своему такого не пожелаешь.

– Может, не надо? – слабо запротестовал Эйхгорн.

– Если операцию не сделать в ближайшие часы, вы умрете, мэтр, – спокойно ответил монах. – Я не могу этого допустить.

– А анестезия-то хоть будет? – тоскливо спросил Эйхгорн.

– Будет, но местная, – ответил брат Рокабриан.