Палома - Анн-Гаэль Юон

Она плакала, извинялась, сама не зная за что. Она была противна сама себе, чувствовала себя обязанной ему, раскаивалась. Почва уходила у нее из-под ног, она была не в силах отбиться от ударов, летящих из ниоткуда. Конечно, жизнь кокотки не всегда складывалась радужно! Это опасная профессия, и Вера вдоволь навидалась безумцев и маньяков. Но герцог был другим. Его жестокость не была простым насилием. Она была скрытой, коварной. Он заставил ее сомневаться в себе до такой степени, что она и сама уже перестала понимать, кто она такая. Беспомощная, одинокая, она не думала о том, чтобы уйти от него. Хотя в глубине души понимала – нужно спасаться.

Тогда Вера стала наводить справки. Она хотела понять, что с ней не так и как ей угодить мужчине, который сводил ее с ума. В доверительных беседах ей удалось развязать некоторые языки и узнать кое-какие альковные тайны. Герцог был известен. Он был опасен. Поговаривали даже, что одна из его любовниц покончила с собой.

Вера была ошеломлена. Стоит ли этому верить?

Герцог вернулся через несколько дней с билетами в оперу и бриллиантом-солитером размером с яйцо. Последовали извинения, нежные слова. Вера засомневалась. Она дала ему еще один шанс.

В тот вечер она пустила в ход все свои таланты. Была то пылкой и шаловливой, то чувственной и покорной. Ему нравится вот это? Он хочет еще? Желание герцога достигло апогея. Весь красный, запыхавшийся, он умолял ее довести дело до конца. Но ей были нужны ответы, так что она заставила его говорить. Его бывшие любовницы? Все, как одна, шлюхи! Она их всех затмила. Остальные были сущими отбросами. Одна из них получила по заслугам. Вспомнив об этом, он достиг кульминации. Вера побледнела под макияжем.

На следующий день она задумалась, как ему противостоять. Оттолкнуть его? А вдруг она навлечет на себя его гнев? И он погубит ее репутацию в глазах парижской богемы? Ей повезет, если удастся отделаться от него без серьезных потерь. На какое-то время она отстранилась от него, сославшись на недомогание, герцог проявлял нетерпение, но она держалась. К счастью, вскоре ее сменила другая. Конечно, она пыталась предупредить ее. Тщетно. С тех пор Вера была начеку. Она усвоила урок.

Так продолжалось до того дня, когда герцог положил глаз на Колетт. Он постарел, но оставался красивым мужчиной. Как и следовало ожидать, он был вежлив, тактичен, деликатен, внимателен, щедр на советы для девушки, делающей свои первые шаги в парижском полусвете. Колетт совсем не похожа на других. Она заслуживает лучшего, чем такая жизнь! Но красавица блондинка любила поиграть и, несмотря на влечение, которое испытывала к герцогу, изображала безразличие, не отвечала на его ухаживания, избегая его когтей.

Вера, беспокоившаяся о своей протеже, предупредила ее: от этого мужчины нужно держаться подальше. Конечно, у него были деньги, больше, чем у кого бы то ни было, но связываться с ним нельзя. Ни в коем случае.

Колетт пожала плечами. Она видала и не таких! Вера настаивала. Он способен на худшее. У нее есть на то доказательства. Блондинка лишь смеялась. И оставалась глуха к мольбам Веры.

Герцог между тем действовал очень хитро.

– Зависть так уродует, – сказал он Колетт на одном из вечеров в ресторане Maxim's, бросив взгляд на Веру.

Маркиза с тревогой наблюдала за ними с другой стороны стола. Веселье вокруг било фонтаном. Колетт вся светилась, уже покоренная герцогом.

– Стареть тяжело, – прибавил он. – Особенно в тени такой красавицы, как ты. Ты же понимаешь, что свергла ее с трона? Приготовься к худшему, когда она тоже поймет это.

На следующий день граф сделал Колетт предложение, и она не удивилась реакции Веры.

– Послушай меня! – в сотый раз умоляла маркиза.

Колетт лишь отмахнулась.

– Мы с тобой разные, Вера! Я не хочу закончить жизнь в одиночестве. Я люблю его, он любит меня. Если ты тоже меня любишь, не надо все портить.

– Колетт, открой глаза! Сегодня он тебя боготворит, а завтра снимет с тебя шкуру! Выходи замуж, если хочешь, только не за него!

– Прекрати! У тебя был шанс, и ты его упустила. Я тут ни при чем!

Вера была в отчаянии. Как докричаться до Колетт?

– Это не имеет отношения к делу!

– Замолчи! – закричала Колетт. – Замолчи! Посмотри на себя! Ты просто ревнуешь. Злишься и ревнуешь!

В тот день мир Веры рухнул. Герцогу удалось разлучить их. Колетт была умной, но уязвимой. Когда она станет его женой, он ее уничтожит. Вера была уверена в этом.

Поэтому она приняла то решение, которое ей казалось единственно возможным. Сделать так, чтобы Колетт больше никогда не слышала о герцоге.

Вот уже несколько лет маркиза пользовалась услугами одного человека, который следил за ее безопасностью. Его звали Марсель. Неприметный, умеющий добиваться результата. Он посетил герцога в его особняке и оказался убедительным. Старый сердцеед недолго сопротивлялся. Он написал Колетт письмо, в котором отказывался от своего предложения. Это была ошибка. Он встретил другую. Прежде чем уйти, Марсель настоятельно повторил герцогу свой совет: с его стороны было бы разумнее оставить блондинку в покое. Стоя на коленях и дрожа от страха, герцог поклялся. Но угрозы действуют не вечно.

Письмо потрясло молодую женщину. Гораздо сильнее, чем предполагала маркиза. Хрупкая, не привыкшая к жестокости Парижа, сколь веселого, столь же и беспощадного, Колетт пала духом. Несмотря на все усилия Веры, герцог побеждал. Даже на расстоянии он все еще держал Колетт в своих руках. Нужно было бежать из столицы. Чтобы спасти Колетт от самой себя и от лап старого извращенца, который, конечно же, не отпустит ее так просто. Но куда поехать? Как можно дальше. На границу с Испанией. В забытый уголок на краю света, который станет их домом. Там они начнут все сначала, забудут прошлое и смогут планировать будущее. У Веры были деньги. Достаточно, чтобы наконец подарить дочери новую жизнь.

Она написала сестре. Без обиняков во всем призналась. Рассказала о родах и кормилице, о «Фоли-Бержер» и о Люпене, о герцоге и об отчаянии дочери. Учительница ответила незамедлительно. Она нашла подходящий дом. И ждет их.

Так, одним холодным февральским утром Колетт и мадемуазель Вера отправились в путь.

Но Париж не любит тайн. Злые языки пытались найти объяснение отъезду маркизы и ее протеже, которой прочили такое блестящее будущее. Я вспомнила длинное лошадиное лицо Эмильены. Злобу, ожесточившую ее черты. Может, в тот вечер она поведала нам лживую историю, чтобы узнать правду? Этого мы так никогда и не узнали.

Проигрыватель в гостиной остановился, и никто не решался сменить пластинку. Поникшая мадемуазель Вера, сидящая в глубоком кресле, казалась тенью себя прежней. Исповедь ее вымотала. Она была не в силах посмотреть на свою дочь. Смирившись, она ждала суда, приговора, казни. Конечно, она спасла ее. Но не сказала ей всей правды.

Колетт плакала, свернувшись калачиком на кушетке.

– Я сделала все возможное, чтобы предупредить тебя, но ты меня не услышала, – грустно проговорила маркиза.

Она сделала все, что могла. Но этого оказалось недостаточно.

– Я пойму, если ты не сможешь меня простить, – прошептала она. – Но знай, что я никогда не переставала любить тебя.

Она наклонилась, чтобы обнять дочь. Колетт издала болезненный стон. Внутри нее плакала маленькая девочка, которую никогда не обнимали.

Внезапно вошел сильно встревоженный Марсель.

– Роза, идем со мной! Беда!

64

Пламя было видно уже из нашего сада. В Молеоне бушевал пожар.

Не может быть. Это же не… мастерская?

В следующее мгновение Марсель уже заводил мотор.

По мере того, как мы двигались в сторону пожара, вокруг сгущался дым. Едкий дым, источником которого был столб пламени высотой в несколько метров. Настоящее пекло.

Мастерская пылала.

Я выпрыгнула из машины и побежала к двери. Люди в униформе схватили меня за руки.

– Анжель! Жанетта! Там внутри женщины! Пустите меня!

До входа оставалось еще не менее трех метров, но дышать уже было невозможно. Горло наполнилось дымом.

– Анжель! Симона! Августина!

Я рыдала, вырываясь из рук, которые пытались меня удержать. Пусть сгорят хоть все эспадрильи, но эти девушки – моя семья.

Вдруг я увидела, что они бегут в мою сторону. Арлетта, Августина, Маргарита, Симона. Их волосы были покрыты пеплом. На глазах слезы. Следом за ними подошли Анжель и Жанетта. Едва стоящие на ногах, но живые.

Я бросилась к ним, чуть не задушив в объятиях. Эти несколько женщин на фоне пламени – все, что у меня осталось.

С ужасным треском рухнула