Велосипед судьбы - Павел Сергеевич Иевлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это как?
– Это когда каждого по чуть-чуть. Сок будешь?
– Буду. Только не спрашивай какой! Любой буду!
– Договорились. А ты что будешь, Вась?
– Мне чай. И пирожное. У тебя есть местные деньги? Нам хватит?
– Хорошо, что напомнила, сейчас посмотрю, сколько…
– Не надо денег, – оказывается, официантка тихо подошла и стоит рядом. – Но если вы распишетесь на меню, я вставлю его в рамочку и повешу на стену. Простите, если моя просьба показалась вам чрезмерной наглостью, принц.
– Ну что вы… – Данька посмотрел на нагрудный бейдж. – …Анджела. Ничуть. Но вам придётся дать мне ручку.
– Принц? – спросила Одри завороженно. – Настоящий?
– Нет. Приёмный. Без права наследования. Просто почётный титул.
Официантка принесла ручку и, кажется, перестала дышать, пока Данька выводил крупными буквами поперёк перечисления кондитерки: «Прекрасной Анджеле и её замечательному кафе, с благодарностью за завтрак – принц Даниил».
– Я сейчас распла́чусь! – сказала официантка и действительно шмыгнула носом. – Считайте, что у вас и ваших гостей пожизненный абонемент. Что вам подать?
– Мороженое-ассорти, стакан мангового сока, чай на двоих, вот это пирожное, и мне кусок яблочного штруделя.
– Сию минуту! – Анджела унеслась на кухню.
– Простите, не думал, что меня узнают, – сказал Данька. – Я тут давно не был.
– А как становятся принцами? – спросила Одри.
– В общем случае – надо родиться у короля и королевы. Но это не про меня.
– А как ты стал принцем?
– Спас принцессу. Это давняя история, я думал, все забыли уже.
– Кино же вышло! – сказала официантка, принесшая большую чашу, полную разноцветных шариков мороженого. – Ваше ассорти, юная леди!
Она поставила посудину перед Одри и указала рукой в окно:
– Вы разве не заметили?
На стене дома напротив огромный рекламный экран, на котором крутится ролик:
«Смотрите в кинотеатрах! Новейший блокбастер «Судьба принцессы Ольги»! Драматическая история великой любви и низкого коварства, благородства и предательства! Великолепные спецэффекты! В главных ролях – сами герои! Потрясающая достоверность внешности, восстановленной по подлинным видеозаписям времён Большого Кризиса!»
Надписи сменились видеонарезкой – видимо, из самого фильма. Рыжая, как огонь, синеглазая красавица смотрит в такие же синие глаза Даниила, их губы сближаются… И кадр сменяется какой-то перестрелкой, где Данька, в неизменных тёмных очках, палит, закусив губу, из огромного револьвера. Потом что-то взрывается, куда-то мчатся какие-то машины, широкоплечий накачанный бородач в тонкой короне на высоком лбу протягивает руки вслед уходящей в закат рыжеволосой фигурке, потом он же, уже в каком-то официальном наряде, прижимает к необъятной груди Даньку, вручает ему какие-то регалии… И снова бегущий текст: «Смотрите в кинотеатрах!»
– Боже, какой кошмар, – с чувством сказал Даниил.
– А у вас правда была такая любовь, – замирающим голосом спросила Анджела, – с принцессой Ольгой? И у вас…
– О господи! – воскликнула она, уставившись на Одри. – Её глаза! Как я сразу не догадалась! Это же ваша дочь! Дочь принцессы Ольги! Божемой, божемой, божемой, все просто умрут, когда я это расскажу! Да я цены подниму в десять раз – и всё равно очередь будет отсюда и до кольцевой дороги! У меня в кафе была дочь принца Даниила и принцессы Ольги!
– Анджела! – укоризненно сказал Данька.
– Да киношники мне… Да я… Да все… Божечки, божечки, я сейчас умру!
– Никакая я ему не дочь, – недовольно сказала Одри, но её никто не услышал.
– Анджела! – сказал парень громче. – Послушайте меня!
– О нет! – девушка испуганно прижала руки к груди. – Только не запрещайте мне! Я не посмею ослушаться запрета принца, но я же лопну, если никому не расскажу! Взорвусь и разлечусь на кучу маленьких Анджелок! Это слишком жестоко, принц Даниил, вы не можете так со мной поступить!
– Анджела, – вздохнул он. – Пять минут помолчать вы сможете? Не взорвётесь?
– Пять минут? Очень постараюсь!
– Скажите мне, когда был Большой Кризис?
– Три года назад. Как раз в честь трёхлетия сделали фильм.
– Сколько, по-вашему, этой девочке?
– Ну, лет восемь?
– Десять! Мне десять! – сердито сказала Одри.
– И вас ничего не настораживает в этих цифрах?
– А что? Ах да… Действительно, она не может быть вашей дочерью…
– Мне было четырнадцать, киношники сделали меня взрослее. Ольге было семнадцать. Не было между нами никакой «истории великой любви». Никаких взрывов и погонь тоже не было. И если бы я попытался выстрелить из такого револьвера, – Данька показал на экран, где как раз повторялся этот кадр, – то переломал бы себе руки. У него же отдача, как у гаубицы. Анджела, это просто кино! Они синтезировали мою внешность по записям с камер наблюдения, но это не я, и настоящая история была совсем не такая драматичная.
– Как скажете, принц Даниил, – вздохнула Анджела. – Кино значит кино. Сейчас принесу вам чай
