Глядя в будущее. Автобиография - Джордж Буш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не успело заседание начаться, как Малик пустился в разглагольствования, обвиняя Соединенные Штаты в том, что в вопросе о выводе войск они полностью подчиняются приказам Израиля. Я сказал, что эти обвинения смехотворны и не заслуживают развернутого ответа, добавив, что Советы не могут серьезно надеяться на мирное ближневосточное урегулирование, если будут вести дело таким образом.
Это была церемония моего посвящения — своеобразное приветствие Малика: "Добро пожаловать в мир дипломатии".
На протяжении всех лет пребывания послом в ООН на меня как на высшего представителя страны-хозяйки пришлась весьма солидная доза дипломатии советского типа. Малик постоянно висел на телефоне с протестами по поводу того, что американские граждане причиняют неприятности русским или предпринимают против них враждебные действия.
Даже когда жалобы были обоснованны, русские имели обыкновение бросать нам слишком серьезные обвинения.
Вспоминается один неприятный эпизод, когда была обстреляна квартира, расположенная в советском представительстве. Я обедал с бельгийцами, когда раздался звонок из нашей миссии и мне доложили о том, что случилось. Вместе с нашим экспертом по СССР Диком Кумсом я тут же прибыл на место происшествия. Нас встретил один из сотрудников КГБ. Он быстро доставил нас на 11-й этаж и провел в комнату, где продемонстрировал причиненный ущерб. Было разбито окно; пуля, поцарапав холодильник, вошла в стену. Опытный нью-йоркский полицейский тщательно обследовал пулевое отверстие в стене.
Затем, показав мне объятую ужасом семью, которая жила в той квартире, человек, занимавшийся этим делом (это, конечно, был не Малик, а кто-то, стоявший ниже по должности), набросился на меня с обвинениями, утверждая, что здесь преднамеренная провокация, которая, вероятно, не могла состояться без нашего соучастия.
К тому времени я уже усвоил обычную практику контрнападения в ответ на оскорбительные советские обвинения. "Это неправда, и вы это знаете", — сказал я. Однако он этого, по-видимому, не знал, поскольку в России такие "инциденты" не происходят без того, чтобы об этом не знало правительство. Затем, указав на инспектора, обследовавшего отдельные участки стены, я добавил: "Вы видите этого офицера? Это лучший в Америке эксперт по баллистике. Мы пригласили его расследовать ваше дело, поскольку намерены выяснить, кто это совершил, и вне зависимости от того, кто им окажется, привлечь его к ответственности".
По-видимому, это успокоило русского. Мои слова были, очевидно, приятны и нью-йоркскому следователю, которого я видел в первый раз в жизни.
Главное же было не в этом, а в том, что дело взяла в свои руки нью-йоркская полиция. Вскоре после этого был арестован владелец ружья, из которого был произведен выстрел. Им оказался член "Лиги защиты евреев". Ему предъявили обвинение. Суд его оправдал, но "Лига защиты евреев" отличалась еще не раз применением насилия во время моей службы в ООН. Я относился с сочувствием к их делу — протесту против преследования советских евреев, но я дал ясно понять лидеру "Лиги защиты евреев" Мейру Кахане, что, на мой взгляд, они добиваются своей цели не очень правильными методами.
Однажды Кахане появился в миссии США в ООН с просьбой о встрече со мной. Я уже собирался отправиться в здание ООН. Некоторые из моих сотрудников, обратив мое внимание на то, что Кахане является главным организатором разных сенсационных скандалов, предложили мне воспользоваться черным ходом. Я отказался.
Когда я приближался к главному входу, Кахане, ждавший в приемной, встал и перегородил мне дорогу.
— Почему вы не захотели поговорить со мной? — спросил он. — Ведь я хотел только побеседовать.
— Потому что я видел вашу манеру беседовать — эти выстрелы по советскому представительству, — сказал я, выходя на улицу, — и я не поддерживаю ваших актов группового насилия, равно как и насилия по отношению к евреям со стороны арабских террористов.
Одним из наиболее ужасных террористических актов, совершенных в те годы арабами, было убийство израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене. И оно заставило меня применить во второй раз в истории ООН право США на вето против резолюции Совета Безопасности, осуждавшей Израиль за нападение на палестинские базы в Сирии и Ливане, но ни словом не упомянувшей о событиях в Мюнхене, которые как раз и послужили причиной нападения на базы.
Это была односторонняя и безответственная резолюция, типичная для практики ООН в те годы. По мере того как страны "третьего мира" оказывались в большинстве на заседаниях Генеральной Ассамблеи, нападки на западные страны, особенно на США, прочно вошли в повестку дня. В то же время наша страна продолжала обеспечивать почти треть всего бюджета ООН, и президент Никсон никогда не забывал упомянуть об этом факте, когда вновь обострялась критика в адрес США.
Осенью 1971 года Соединенные Штаты потерпели самое серьезное к тому времени поражение на Генеральной Ассамблее, когда большинство стран "третьего мира" проголосовало за исключение наших союзников с Тайваня из ООН. Как посол США я прилагал все усилия, чтобы дать Тайваню возможность сохранить свое место в ООН в рамках плана так называемого "двойного представительства".
Этот план возник, когда стало ясно, что США не смогут собрать необходимое количество голосов, чтобы удержать Генеральную Ассамблею от признания пекинского правительства в качестве официального представителя китайского народа. Наша политика "двойного представительства" на деле означала отступление. Мы соглашались с вступлением Пекина в ООН как с неизбежным итогом развития, но в то же время сохраняли свои обязательства по отношению к нашим тайваньским друзьям.
Решающее голосование происходило по процедурному вопросу. Наша лоббистская деятельность была особенно активной; мы напряженно агитировали делегатов из Латинской Америки, африканских и азиатских стран. Коммунистические и другие антизападные страны равным образом оказывали на них сильное давление с целью исключения Тайваня. На протяжении некоторого времени наши подсчеты показывали, что у нас есть достаточное для победы количество голосов, однако в день голосования, 25 октября 1971 года, те страны, на чьи голоса мы рассчитывали, воздержались. Некоторые делегаты, обещавшие поддержку, вообще не явились. Окончательный итог был 59 "за", 55 "против" при 15 воздержавшихся. Я и по сей день помню те страны, которые пообещали проголосовать вместе с нами, а потом нарушили свое слово.
После этого процедурного голосования Генеральная Ассамблея признала пекинское правительство и исключила Тайвань значительным большинством голосов.
