Шаг в небо - Сергей Слюсаренко

– Сила магии может все, если маг силен, – проговорил Гоша загробным голосом. Пламя, а скорее это было похоже на молнию, повисшую между ладоней, колебалось в такт его голосу.

– Никто из смертных не может укротить огонь вечности, – продолжал Гоша. – О, дева, подойди ко мне. Только ты сможешь сделать это.

Надя, тихонько, так что только я услыхал, хмыкнула, и медленно пошла к Пыльцыну. Подойдя к нему, она протянула руки и просто перенесла молнию из ладоней Гоши в свои. Очевидно, произошло что-то, чего Пыльцын не ожидал. Даже при тусклом пламени этой дуги было видно, что глаза его округлились, и в изумлении открылся рот. Надя подошла ко мне и сказала:

– Хочешь подержать? Он такой смешной, – и пламя тоже задрожало в такт её словам.

– Не надо, – отказался я. Не знаю почему.

Надя также медленно вернулась к Пыльцыну все еще пучившему глаза и стоявшему с поднятыми руками.

– На, возьми обратно, – Надя протянула огонь обратно Гоше.

И тут случилось что-то неправильное. Дуга, перекинувшись на гошины руки, вдруг затрещала, он замахал руками, заорал истошно и затрясся.

Я прыжком подлетел к выключателю и уже при свете увидел, что Гоша стоит на коленях и дергает электрический шнур, тянущийся из-под его балахона на кухню. Я рывком дернул этот шнур. У меня получилось лучше, чем у Пыльцын. Он перестал трястись как шаман. И просто сел на пол.

– Вот так всегда бывает, когда женщина вмешивается в магию, – нашел в себе силы пошутить Гоша, когда отдышался.

– Я бы скорее сказал, вот к чему приводят игры с электрическими приборами, самодельными. – Не люблю я электрические фокусы с целью отбить девушку.

– Да ладно, по-моему, мы ушли в дебри философии с этими ролевками, – Я решил все-таки поговорить по делу. – Гоша, мне кажется, сейчас игра нужна всем, надо найти хоть какую-то возможность расшевелить это сонное болото. Ты что не видишь, что произошло? Да мне просто хочется хоть пару человек расшевелить.

Тут Пыльцын как-то сник. Он, ничего не сказав, пошел на кухню и стал там греметь чайником.

Я молча сидел на диване, а Надя, как ни в чем не бывало, стала ходить по комнате, рассматривать немногие украшения на стене.

– Ой, я помню, у моей мамы был такой сувенир, – показала она пальцем на странную фигурку, – аппликацию из оленьего меха, похожую на человечка. – Она из Якутии привезла, говорила там, в аэропорту в киоске продаются.

– А где твоя мама сейчас? – я ведь так ничего и не знал о Наде до сих пор.

– Мне было лет десять, когда меня забрали у родителей. С тех пор не знаю о них ничего.

– А, рассматриваете реликвии? – из кухни явился Гоша с чашками на подносе, – Это тотем эскимосский. Мне его шаман подарил. Говорил, что под ним жертвоприношения совершали. Ты поднеси к нему руку, поднеси! Надя протянула руку к безделушке.

– Ты чувствуешь, какая аура? – его опять несло. – Он дышит душами умерших.

– Да, дышит, – Надя, оказывается, может и соврать.

– А вот это зуб большой голубой акулы! – Пыльцын ткнул пальцем в сторону черной деревянной рамки-коробочки в дальнем углу.

– Да, действительно, – я подошел к рамке и сделал вид, что внимательно рассматриваю обломок клешни песчаного краба, – только голубой ли? Может серой?

– Нет, мне моряк, который привез, говорил, что голубой.

Я спорить не стал.

– Кто будет бульон из брикета? – Гоша кивнул на поднос. – Говорят, очень взбадривает.

– Ой, совсем забыл! Я же кофе принес, – я действительно забыл, а теперь перспектива пить хлебово мне сразу напомнила о маленьком свертке в кармане.

– Кофе? Откуда? – искренне удивился Гоша.

– Так меня не было дома сколько, а запасы остались. Ещё родители делали. Они всегда старались иметь дома запасы. Это у них еще с перестройки голодный рефлекс.

– А родители где? – Гоша задал не очень тактичный вопрос.

– В Ялте, – не очень понятно ответил я ему.

– Ну, так давайте кофе, я сто лет не пил! – Гоша засуетился с чашками.

– Хотя, – продолжил он, колдуя с приготовлением кофе, – я, конечно, предпочитаю питаться согласно рекомендациям властей. Комплекс пищевых компонент, тщательная их сбалансированность и, конечно, витамины – это залог здоровья человечества. А оно требует оздоровления. И не только физического! Считай, что это мой тебе ответ по поводу ролевки. Пора нам выходить из этих детских игр! Нас ждут великие дела!

– Гоша, а ты где работаешь сейчас? – у меня появилась догадка.

– Я как и все, понедельно, – не почувствовал он подвоха.

– О, как и я. Я вот неделю мышей бил. И всяких других вредителей. Теперь буду в библиотеке убирать неделю. А ты где работал в последний раз?

– Мне доверили очень важный участок. Я пишу обзор о социальной структуре населения в городе. Для властей. Меня могут в дальнейшем привлечь как аналитика на постоянную должность. Ты слыхал, что новые власти начинаю вводить и постоянные должности?

Я ничего не слышал, конечно, но понял, что не стоит дальше мучить бедного Гошу. Он теперь должен быть твердыней политкорректности и преданности властям.

В общем, мы допили кофе, поболтали о разном, и уже пора было уходить, но все-таки я решил задать последний вопрос.

– Ты про Иву что-нибудь знаешь?

– Про Иву? – Гоша удивился, покраснел и при этом глянул на Надю, – Ну как тебе сказать. Я с ней почти не встречался в последнее время. Знаю, что она вышла сначала замуж за сотрудника военизированной группы поддержки.

– За кого? – я не понял, – ты имеешь в виду за полицая?

– Как все любят вешать ярлыки! – Гоша деланно возмутился. – Да, их так называли те, кто не понимал ситуацию. Потом она развелась сразу, через две недели, говорят, он сильно пил и избивал её. Потом вроде у нее был жених иностранец. Потом – не знаю.

– Она погибла. Я хотел узнать как.

– Ну, этим сейчас никого не удивишь. Когда идет переделка мира – щепки летят.

Меня от его циничности перекоробило. Мы достаточно кисло попрощались, сославшись на дальний путь. Осведомленный Гоша сразу же сообщил о том, что будет строиться монорельс скоро. Наверное, врал – кто и кому будет строить? И, я заметил, тайно сунул Наде визитку в руку.

– Он пустой человек, давай к нему больше не пойдем, – сказала Надя, после того как мы отошли немного от дома Пыльцына.

Я возражать не стал.

– Да ну его действительно… Какой-то он. – Я на мгновение задумался – Нe словно полицай.

На самом деле я прекрасно понимал, какой он. Было когда-то такое слово – коллаборационист. Я его помню из книжек про французское сопротивление. Там тех, которые с фашистами сотрудничали, но не как наши полицая, а так, слегка. Ну, в общем тех, кто были лояльны властям, так звали. Мягко… У нас таких звали просто, предатели. Опять и опять я начинаю вспоминать слова, которые, казалось, ушли вместе со страной. Предатели, изменники, коллаборационисты… Неужели в истории человечества эти слова такие важные? А вдруг Пыльцын искренне верит в то, что работая на новые власти, он действительно делает что-то хорошее и ради прогресса. Может быть. Только почему у него его так бегают глазки и потеют руки?

И ещё я подумал. Может и нет так страшно умереть, борясь с сентами, страшно конечно, но если знаешь ради чего… Но страшно представить, что потом, спустя время скажут, что героями были полицая и те, кто сентам помогал. Вот это страшно. И поэтому нельзя погибнуть, нужно победить. А вообще – я дурак. Со мной рядом идет Надя. А я думаю о героизме и прочей шелухе. Надя, словно почувствовав, что я перестал думать о глупостях спросила:

– Слушай – а почему ты побоялся сделать, так как он?

– Что, как он? – не понял я.

– Ну, огнем не стал играть?

– Вот только мне не хватало ещё в эти фокусы играться, чтобы током стукнуло, как его? – это же детский сад!

– Да? Это же так здорово, – Надя остановилась и повторила, как делала у Пыльцына. Как будто попыталась между ладоней опять подержать дугу.

– Вот странно, теперь не получается, – грустно улыбнулась Надя.

– Так тебе розетки не хватает! – засмеялся я и зашагал дальше.

– Ой, получилось, получилось! – раздался за спиной радостный голос Нади.

Я оглянулся. Она, стояла, держа ладони, как и прежде.

– Ну вот, спугнул, – грустно произнесла Надя.

– Ладно, ты потренируйся, – она все-таки фантазерка.

Я взял её за руку, и мы зашагали по пустым улицам. Было ещё совсем светло.

Глава двадцать третья

Я пытался приготовить что-нибудь съедобное на кухне, а Надя делала вид, что помогает. Она не любила готовить. И если готовила что-нибудь, то как-то невпопад. То чай холодной водой заварит, то ещё что не так сделает. Впрочем, может я не прав, разве можно человека узнать всего за несколько дней? Но мне почему то нравилось готовить, и особенно при помощи Нади.

Неприятное чувство, возникшее в гостях у Пыльцына, прошло и не оставило следа. Казалось, мы опять одни в этом мире. В нашем мире. Ощущение, что вокруг меня и Нади, когда мы дома возникает какой-то экран, который закрывает от всего, что происходит вокруг, возникло в первые минуты, как только она появилась у меня.