Убрать Картера - Льюис Тед

Ряды деревьев и изгороди закончились, и дорога расширилась. Расстояние между домами увеличилось. Уличные фонари горели все и равномерно освещали путь.

Я прикурил сигарету, опустил стекло и выбросил спичку. Рев ветра едва не оглушил меня. Ноздри наполнил запах свежести. Я не стал поднимать стекло и с удовольствием дышал полной грудью. Даже сейчас я чувствовал запах из рыбных доков.

У Стори оказались длинные волосы, разделенные на прямой пробор. На нем была цветастая рубашка с высоким воротником, розоватый галстук, расписанный ирисами, костюм в елочку и черные ботинки. Круглые очки в золотой оправе сидели на кончике носа. Я дал бы ему не больше двадцати пяти.

Его кабинет был обставлен как у импрессарио.

На одной стене висел постер с Кинг-Конгом. На другой – с Хэмфри Богартом. Позади его стола стоял игорный автомат, раскрашенный в яркие цвета. «Уж не Клиффа ли машина?», – подумал я.

Из музыкального автомата внизу лилась музыка.

Когда я вошел, Стори, сидевший за столом, поднял голову.

– Итак, вы знакомы с Морисом, да? – спросил он.

– А вот меня удивляет, что вы знакомы, – ответил я.

Он улыбнулся.

– Смена декораций, – сказал он. – Просто смена декораций.

Я ничего не сказал. Он тоже.

– Ну? – наконец проговорил я.

– Что «ну»?

– У вас есть?

– Выкладывайте. Сколько вам надо, какого качества, когда? Неужели вы думаете, что я храню это здесь?

– Мне плевать, где вы храните. Морис сказал, что у вас есть то, что мне нужно.

– Нет, дружище. Он сказал, что вы заедете ко мне. Вот и все. Вы что думаете, у меня тут супермаркет?

– У меня нет времени.

– Тогда скажите, что вам нужно.

Музыкальный автомат замолчал, уступив место гулу голосов.

– Мне нужен шприц. Наполненный. Максимум два грана.

– Да-а!

– Вы получите больше, чем он стоит. При условии, что нам не придется облазить всю округу.

– Но Морис сказал…

– Забудьте, что сказал Морис. Так у вас есть? Здесь?

– А с какой стати?

Я достал из бумажника несколько купюр и положил на стол.

Он внимательно посмотрел на них.

– Мне нужен шприц, – повторил я. – Наполненный. Максимум два грана.

Я шел по выложенному брусчаткой тротуару к машине. В воздухе пахло рекой. Дождь прекратился, ветер стих, и в ночи явственно слышался шум доков.

Я сел в машину, перегнулся через сиденье и приподнял пальто с лица Маргарет, которая лежала на полу. Она испуганно уставилась на меня. Я опять набросил пальто ей на лицо, и она задергалась.

Я завел машину, развернулся и поехал прочь от доков.

Фары высветили дорожный указатель. «Молтон» – было написано на нем. Я отлично знал это место. Когда-то. Это деревушка в трех милях от Соуэрби. Еще меньше, чем Соуэрби. О ее существовании свидетельствовали лишь несколько освещенных окон. На улице света не было. За домами дорога поворачивала и поднималась в гору. Возле поворота стояла телефонная будка, сияющая, как маяк. Я подъехал к будке и вылез из машины. Ветер ворошил траву на обочине и перебирал ветви деревьев, росших вдоль дороги.

В будке я открыл телефонный справочник и нашел нужное имя. Сунув в аппарат четыре пенса, я набрал номер.

Ждать мне пришлось долго. Наконец послышался мужской голос:

– Резиденция господина Киннера.

– Могу я поговорить с господином Киннером?

– Боюсь, он сейчас занят. Его нельзя тревожить.

– Скажите ему, что звонят из Лондона. Это потревожит его.

– Прошу прощения?

– Скажите, что звонит Джеральд и что он торопится.

– Черт, да что же вы сразу не сказали!

Мужчина положил трубку рядом с телефоном.

Через несколько секунд где-то на том конце открылась дверь, и до меня, как из раковины, которую прижимаешь к уху, донесся шум вечеринки. Пару минут спустя трубку взяли.

– Джеральд? – спросил Киннер.

– Нет, – ответил я, – это Джек.

Тон сразу изменился и стал будничным.

– А, Джек, – сказал он, – не ожидал, что ты позвонишь.

– Думали, что меня уже повязали?

Он кротко рассмеялся.

– Что-то вроде этого. Ты расшалился.

– Я еще не закончил.

Опять смех.

– У тебя нет шансов, дружище. Тебе конец, даже если ты вернешься в Лондон.

– Возможно. – Я закурил. – Думаю, вы знаете, что Гленду уже взяли?

– Знаю.

– И дочь Фрэнка.

– Да, Джек.

– Сирил, Гленда работала не только на вас. Брамби платил ей за то, что она слушала ваши разговоры.

Недолгое молчание.

– А вот этого, – сказал он, – я как раз не знал.

– Именно он показал фильм Фрэнку.

– А я-то думал.

– Сирил, он пытался прижать вас к ногтю. И почти преуспел.

– Ну, – сказал он, – мало ли что говорит. Нельзя же всему верить. Правда, Джек?

– Не хотите – не верьте.

– Представь, – сказал он. – Я слышал, что легавые взяли Клиффа.

– Будет гораздо забавнее, когда вы представите, как Клифф и Гленда начнут устраиваться, когда вместе окажутся в участке.

– Я ухватил твою мысль, Джек, – сказал он. – Но я не совсем понимаю причины твоей озабоченности.

– Когда Дорин узнает, почему убили ее папу, – сказал я, – поднимется страшный крик. А ведь там не все ваши друзья. И те, кто не любит вас, с радостью подольют масла в огонь.

– Верно, – согласился он.

– А потом к этому хору прибавится голос Эрика, не так ли?

– Возможно, – сказал Киннер. – Но с другой стороны, я же не могу нести ответственность за действия всех подчиненных, правильно? То есть мне ничего не известно о том, чем занимался Эрик после работы, так?

– Я предполагал, что ваша реакция окажется именно такой, – сказал я. – Но будет лучше, если Эрик отправится, к примеру, в отпуск. Сойдет со сцены. Тогда вам даже удастся поплакать у них на плече, согласны?

– Признаюсь, Джек, такая мысль приходила мне в голову. В настоящий момент он не очень хорошо вписывается в обстановку.

– К тому же он такой подонок.

– Боюсь, я вынужден согласиться с тобой.

Наступило молчание.

– Бедняга Эрик, – наконец проговорил Киннер. – Он очень расстроился, когда обнаружил, что взял в фильм твою племянницу. Очень расстроился.

– Откуда он отправится в путь? – спросил я. – Если поедет в отпуск?

– Ты знаешь Моби?

– Знаю.

– Насколько хорошо?

– Очень хорошо.

– Знаешь кирпичный завод около Моби-Несс?

– Знаю.

– Тогда ты знаешь небольшой домик рядом с заводом? Прямо на реке?

– Да.

– Там живет парень, который следит за маяком. Он наш друг. Думаю, для начала я отправлю Эрика туда.

– И надеюсь, велите ему ждать, пока за ним не приедут. В «морисе-тревеллере», например.

– Я все ему объясню.

– Примерно в котором часу?

– Между четырьмя и пятью утра. Так удобнее всем. Если ты имеешь в виду завтра.

Опять молчание.

– Однако есть еще кое-что, – сказал Киннер.

– Да?

– После этого ты поедешь домой.

– Я дома.

– Я имею в виду Лондон.

– Да.

В течение пары секунд в трубке слышался только треск.

– Ты удивляешь меня, – сказал он.

– Мне нужен Эрик, – сказал я.

– Этого достаточно, чтобы оставить меня в покое?

– Нет, – ответил я. – Просто у меня нет времени на вас двоих.

Киннер рассмеялся и положил трубку.

Я вышел из будки. Из-за поворота появилась машина, проехала по прямому участку дороги и начала подниматься на холм.

Я сел за руль. За моим сиденьем стояла тишина, ни шороха. Я завел двигатель и медленно тронулся с места. Причин торопиться не было. Впереди вся ночь.

Через несколько миль я поехал еще медленнее – не хотел пропустить въезд на аэродром Соуэрби. Увидев его, я выключил фары и по взлетной полосе проехал к старым металлическим баракам. Поставив машину так, чтобы ее не было заметно с дороги, я выключил двигатель, включил свет в салоне и обошел машину. Открыв заднюю дверь, я сдвинул вперед переднее сиденье, вынул из кармана шприц, развернул его и положил на задний диван, потом перевернул Маргарет лицом вниз. Она немного подергалась, но сразу же сдалась, потому что поняла, что сделать ничего не сможет.

Я взял шприц. Все оказалось гораздо проще, чем я думал. Мне просто надо было соблюдать осторожность, так как ее руки были связаны за спиной.

Она опять забилась и сразу успокоилась, когда почувствовала укол иглы. Но ненадолго. Всего на три минуты. А потом отключилась. Я опять перевернул ее на спину. Ее дыхание стало замедленным, на лбу выступил пот. Я поднял одно веко. Зрачок был размером с булавочную головку.

Закончив, я забрался через нее на заднее сиденье, прикрыл ноги ее пальто, завернулся в свою куртку и заснул.

Мне снилось, что мы с Одри лежим на берегу. Она в бикини, ее лицо прикрыто от солнца носовым платком. Но почему-то очень холодно, и ветер приподнимает край платка. Меня охватывает паника при мысли, что он сорвет и унесет платок. Однако мне нельзя показывать Одри свой страх, поэтому я приподнимаюсь на локте, смотрю на нее и начинаю болтать о всякой всячине, о том, о чем она всегда любила поговорить. Наконец я не выдерживаю, встаю и бегу к морю. Я бегу до тех нор, пока вода не накрывает меня с головой.