Золотой дождь - Джон Гришэм

— В чем дело? — спрашивает он с очень деловым видом, доставая из кармана ручку и берясь за обязательный блокнот.

Еще прежде, чем я начинаю говорить, он уже что-то царапает в нем.

Я выкладываю ему быстрое, насыщенное фактами резюме по блейковскому делу, что занимает десять минут. По ходу разговора, в промежутках главного повествования, я рассказываю о том, как и чем завершились мои отношения с фирмой Лейка. Объясняю, как попользовался мной Барри Ланкастер, чтобы украсть дело Блейков, и перехожу к основному пункту, главному удару.

— Мы должны сегодня же подать в суд на «Дар жизни», — говорю я серьезно и мрачно, — потому что практически Барри Ланкастер прибрал дело к рукам, и я думаю, что он тоже вот-вот оформит его в суде.

Брюзер вперяет в меня сверкающий взгляд черных глаз.

Кажется, мне удалось завладеть его вниманием, и мысль привлечь саму лейковскую фирму к судебному следствию ему нравится.

— А как быть с клиентами? — спрашивает он. — Ведь они подписали контракт с фирмой Лейка.

— Да. Но я собираюсь срочно повидаться с ними. Они меня послушают. — Я вынимаю из кейса черновик судебного иска к «Дару жизни», тот самый, над которым мы с Барри изрядно попотели несколько часов. Брюзер его внимательно читает.

Затем я подаю ему письмо, напечатанное на машинке и адресованное Барри Ланкастеру о прекращении с ним легальных отношений, которое должно быть подписано всеми тремя Блейками. Он медленно читает и его.

— Неплохо сработано, Руди, — одобряет он, и я чувствую себя законченным крючкотвором и мошенником. — Дайте-ка подумать. Сегодня днем вы подадите дело на судебное слушание, а потом копию заявления отвезете Блейкам. Покажите им, что процесс пошел, и заставьте подписать письмо о прекращении контракта с Лейком и Ланкастером.

— Точно. Мне только понадобится ваше имя и подпись на документах, подаваемых в суд. Все остальное я беру на себя, но действовать буду от вашего имени.

— Мы здорово прищемим хвост фирме Лейка, правда? — Он раздумывает над моими словами и дергает себя за ус. — Мне это по нутру. Я вас познакомлю с Деком Шиффлетом, одним из моих служащих. Ему приходилось работать с большими страховыми компаниями, и он делает для меня сводки продаваемых ими полисов.

— Это здорово!

— Его кабинет находится через холл от вашего. Перепишите все набело, поставьте мое имя, и мы сегодня же все это подадим в суд. Я чертовски уверен, что клиенты будут заодно с нами.

— Клиенты с нами заодно, — заверяю я его и мысленно вижу, как Бадди поглаживает кошек и давит слепней в «ферлейне». Дот сидит на пороге, смолит очередную сигарету и смотрит на почтовый ящик так, словно сию же минуту принесут чек от «Дара жизни». Я вижу, как сгорбился Донни Рей, поддерживая ладонями отяжелевшую голову. — Немного о другом, — говорю я, откашлявшись, — ничего не слышно насчет копов?

— Ровным счетом ничего, — заверяет Брюзер самодовольно, словно фокусник, который опять блестяще продемонстрировал свое мастерство. — Я кое с кем поговорил, кого знаю, и они даже сомневаются, что это вообще поджог. Пройдет несколько дней, пока установят причину.

— Так что они не арестуют меня глубокой ночью?

— Нет-нет. Они обещали позвонить, если вы им понадобитесь, и я обещал им, что вы сами явитесь, если надо, словно письмо по почте, и так далее. Но до этого не дойдет. Так что расслабьтесь.

И я действительно расслабляюсь. Я верю в способность Брюзера заставить полицию пообещать, что ему надо.

— Спасибо, — говорю я.

За пять минут до закрытия я вхожу в дежурную приемную и подаю судебный иск на четырех страницах к страховой компании «Прекрасный дар жизни» и Бобби Отту, исчезнувшему агенту, который продал Блейкам полис.

Мои клиенты Блейки требуют уплаты издержек в двести тысяч долларов и штрафа в размере десяти миллионов. Понятия не имею, сколько стоит сама компания «Дар жизни», и пройдет много времени, прежде чем я узнаю. Я взял цифру с потолка, потому что она очень приятно звучит. Судебные адвокаты всегда так поступают.

Разумеется, мое имя нигде не упомянуто. От лица истца выступает Дж. Лаймен Стоун, и его броская подпись украшает последнюю страницу заявления, придавая ему авторитетную весомость. Я вручаю дежурному клерку чек фирмы как гонорар за принятие иска к судебному рассмотрению, и, таким образом, дело закрутилось.

Мы официально предъявили исковое требование «Прекрасному дару жизни».

Потом на рысях я пускаюсь в северный район Мемфиса, в Грейнджер, где нахожу своих клиентов примерно в том же положении, в каком оставил их несколько дней назад. Бадди в машине, Дот приволакивает Донни Рея из его комнаты.

Мы трое сидим за круглым кухонным столом, и они приходят в восторг при виде своей копии искового заявления.

Большие цифры производят на них очень сильное впечатление. Дот все время повторяет «десять миллионов» с таким видом, словно держит в руках выигрышный лотерейный билет.

Я вынужден рассказать им, что произошло у меня с этими ужасными людьми из лейковской фирмы. Мы не сошлись на стратегии. С моей точки зрения, они слишком затягивали подачу документов в суд, а мне это не по нраву. Я предпочитаю жестокий бескомпромиссный подход к делу. И так далее и тому подобное.

Но вообще-то все это им безразлично. Дело передано в суд, и они держат в руках подтверждающий документ. Они могут сколько угодно читать и перечитывать его втроем. Они хотят знать, что произойдет потом и как скоро я их об этом оповещу. И какие шансы на быстрое улаживание дела. Все это меня жутко угнетает. Я-то знаю, что пройдет очень много времени, прежде чем дело решится, и чувствую себя злодеем, поскольку скрываю это от них.

Я улещиваю их, чтобы они подписали письмо Барри Экс Ланкастеру, своему прежнему адвокату. В письме в жестких выражениях ему дается отставка. Есть также новый контракт с фирмой Дж. Лаймена Стоуна. Я быстро тарахчу, объясняя, к чему эта новая бумага. С тех же самых мест за кухонным столом, что в прошлый раз, мы с Донни Реем наблюдаем, как Дот печатает шаг через сорняки и опять бранится с мужем, чтобы выудить у него подпись.

Когда я уезжаю, настроение у них лучше, чем при моем появлении. Они весьма удовлетворены фактом преследования по суду компании, которую так давно ненавидят. Они наконец-то нанесли ответный удар. Их топтали ногами, они и меня убедили, что с ними поступили несправедливо. И теперь они примкнули к миллионам американцев, которые предъявляют иски каждый год, и даже в каком-то смысле слова они чувствуют себя патриотами.

Я сижу в своем прожаренном маленьком автомобиле, продвигаясь с потоком мощного уличного движения, и думаю о безумных двадцати четырех часах, которые только что пережил. Я подписал поспешный договор о найме на работу. Тысяча долларов в месяц — такая жалкая сумма, но она меня пугает. Это же не заработная плата, а деньги, данные мне взаймы, и я не представляю, как осуществлять Брюзеровский план по выколачиванию гонораров. Если я что-то и получу на блейковском деле, то через много месяцев. Некоторое время я ещё поработаю в «Йогисе». Принс по-прежнему платит мне наличными, пять долларов в час, плюс обед и пара банок пива.

В нашем городе есть фирмы, которые желают, чтобы их служащие ежедневно носили элегантные костюмы, ездили в добротных машинах, жили в красивых домах и даже тусовались в модных загородных клубах. Конечно, они платят им, черт возьми, на порядок больше, чем Брюзер мне, но эти фирмы и взваливают на плечи своих юристов тяжкое бремя ненужных светских обязательств.

Не то что у меня. Моя фирма не такая. Я могу носить что угодно и где угодно тусоваться, никто и словечка поперек не скажет. Интересно, как я сам прореагирую, когда впервые увижу, что кто-нибудь из служащих мчится через улицу быстренько насладиться напротив парой танцев живота.

Внезапно я чувствую себя свободным и принадлежащим только себе. Чудесное ощущение независимости охватывает меня, когда дюйм за дюймом я продвигаюсь вместе с потоком других машин. Я могу преодолевать трудности! Могу выжить самостоятельно. Конечно, с Брюзером предстоят и тяжелые времена, но, наверное, работая с ним, я узнаю о законах гораздо больше, чем в обществе благовоспитанных мальчиков там, в центре. Я претерплю насмешки, язвительно-удивленные взгляды и презрительное осаживание со стороны других за то, что, мол, работаю в такой несолидной фирме. Я перебьюсь. И это меня закалит. Совсем недавно, когда я был уверен, что буду работать на старушку «Броднэкс и Спир», а затем у Лейка, я держался слегка высокомерно, так что теперь придется съесть немного дерьма.

Уже стемнело, когда я паркуюсь на Гринуэй-плаза. Большая часть машин исчезла. Клуб «Амбра», через улицу, ярко освещен и уже привлек, как обычно, множество пикапов и взятых напрокат автомобилей. На крыше клуба крутится неоновое колесо и освещает окрестности.