Врата в преисподнюю - Олег Бондарь

Что же касается названия урочища, по преданию, все тот же пан Требинов, якобы, собирался строить здесь монастырь. Построить не построил, а название Монастырище осталось…

— Здесь может быть клад? — лишь только Илья закончил, оживилась невеста фермера. — Вот здорово! Мы его найдем?

— Успокойся, Катюша, — остудил ее пыл. — Если бы здесь было что-то ценное, его давно бы уже отыскали…

— А кто-то спускался в пещеру? — поинтересовалась Рыжая.

— Говорят, пацаны лазили под камень. Там действительно есть дыра, а под ней что-то вроде пещеры. Однако, в пещеру никто спуститься не решился. Здесь в округе много змей, а там их, вроде бы, целое кубло…

— Фу, какая мерзость! — фыркнула Катя и придвинулась еще ближе к костру.

— А ты, Танюша, что думаешь по этому поводу? — спросил у столичной гостьи.

— Вообще-то, я и предполагала услышать нечто подобное…. - она высвободилась из моих рук, потянулась, у нее это получилось очень грациозно, достала сигарету и подкурила от горящей ветки. — Легенды интересны, как этнографический материал и, хотя им, вряд ли, больше двух-трех столетий, кое-что все же проливает свет и на более древние времена…

— Что именно? — заинтересовался я.

— Ну, хотя бы то, что почти во всех легендах присутствует женщина. Также затронут вопрос плодородия. Бесплодные женщины ищут исцеления от недуга. По-моему, это все равно, что молиться прародительнице, богине плодородия. Такие обряды были распространены у древних славян и, вероятно, в более ранние времена. Образ распростертой женщины на вершине скалы также говорит о том, что люди, создавшие его, поклонялись женщине. Ведь именно женщина олицетворяла как начало жизни, так и ее продолжение в будущих поколениях…

— Ты имеешь в виду матриархат? — блеснул собственными познаниями в истории.

— Именно. Такая форма социальных отношений была широко распространена в наших краях, о чем красноречиво свидетельствуют народные предания. Во многих местах Украины до сих пор рассказывают легенды о так званых Девичь-горах. По сути, они похожи на рассказанные Ильей. Не исключено, что Монастырище в свое время также называлось Девичь-горой. Если придерживаться мнения академика Бориса Рыбакова, такие горы служили культовым местом, в котором поклонялись богам плодородия. А если ты, Андрюша, вспомнишь слова председателя сельсовета, о том, что еще его бабушка рассказывала, как здесь устраивали гульбища на праздник Ивана Купалы, то, несомненно, придешь к выводу, что гипотеза о Девичь-горе имеет под собой основание. В народе традиции и обычаи живут долго, передаются из поколения в поколение в почти первозданном виде, претерпевая лишь незначительные изменения… Конечно, я не имею в виду наше время. Раньше, до революции, деревня жила замкнутой общиной, и влияние извне было очень слабым…

— Но какое отношение имеет праздник Ивана Купалы к матриархату? — не понял я.

— Самое непосредственное. Он один из основных языческих праздников и, в отличие от остальных, мы знаем о нем не так уж мало. Языческие обряды передались нам в виде песен, сказаний. Почти все обряды праздника исполнялись женщинами. Даже разжигать костер, а он — главный атрибут празднования, могла только женщина…

— А сам Иван Купала — мужчина! — тонко подметил Илья.

Осадить Татьяну оказалось непросто. Оседлав любимого конька, она вошла в раж, и завалить провокационными вопросами ее было невозможно. Она или пользовалась нашей неосведомленностью и бессовестно грузила лапшу на уши, или, может, действительно была такой умной…

— То, что Купала — мужчина, весьма и весьма сомнительно, — авторитетно заявила ученая дама, повергнув нас в полнейшее недоумение. — Дело в том, что имя Иван появилось недавно, а поначалу праздник посвящался богине плодородия Макоше. Иногда в дошедших до нашего времени песнях Макоша упоминается вместе с Купалой: Макоша-Купала. А, что Макоша была женщиной, сомнений не возникает. Ее изображения имеются на ритуальных полотенцах, которые вышивались старыми людьми вплоть до начала двадцатого века…

Татьяна долго еще говорила о языческих обрядах и, должен заметить, получалось у нее интересно. Даже девчонки не скучали, слушали затаив дыхание. Опомнилась Таня лишь когда стало совсем темно.

— Я думаю, никто не возражает против ночевки? — спросила она.

— Если бы знать заранее, я бы палатку прихватил, — сокрушился Илья.

— У меня есть палатка и пара спальных мешков. Для вас с Андреем, а мы уж как-нибудь в машине поместимся.

— Мать не будет волноваться? — спросил у Ильи.

— А че ей? Она ведь знает, что я с вами.

На том и решили.

Палатка была двухместной из тонкой, почти невесомой, ткани, непривычной куполообразной формы. Если бы не помощь Татьяны, мы бы с Ильей с ней не справились. Мой последний опыт с туристским атрибутом относился к далеким студенческим годам, когда вместе с однокурсниками иногда устраивали вылазки на природу.

Несмотря на внешнюю невзрачность, палатка оказалась довольно вместительной.

— Ха. Да мы здесь все прекрасно поместимся!

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Татьяна. — Если собираешься уговаривать, мол, так теплее будет, можешь зря не стараться…

— Почему? — пьяно захихикала Рыжая. — Устроим легкий перепихончик…

— Думаю, никто ничего против группен-секса не имеет?

Катька взвизгнула от восторга, Илья застенчиво промолчал.

— Боюсь, Танюша, если ты не поменяешь своих взглядов на жизнь, тебе придется спать в машине одной…

Похоже, я перегнул палку.

Таня сникла, нахмурилась, словно туча на лицо нашла, молча собрала посуду и отправилась к реке. Мне бы пойти вслед за ней, извиниться, только на меня снова что-то нашло.

Подумаешь, интеллигенточка выискалась. Уже и сказать ничего нельзя.

Пошутил, а она надулась.

И едва не рассмеялся, вспомнив пошлый каламбур о беременной женщине: "С ней пошутили, а она надулась…"

Глава четвертая

Проснулся я перед рассветом. Было еще темно. В бездонном небе искрились яркие звезды, но, казалось, сама природа нашептывала, что не долго осталось царствовать тьме и очень скоро на смену ей придет ласковый погожий день.

В распахнутую палатку проникал прохладный воздух, вокруг — тишина. Та тишина, какую можно ощутить только в последние предрассветные мгновения. Лишь очень редко ее нарушал пугливый всплеск воды или иной непроизвольный звук, который, едва раздавшись, тотчас терялся в безраздельно властвующей тиши. Даже лягушки, затеявшие вечером неимоверный галдеж, не решались нарушить воцарившийся покой.