Обвинение в убийстве - Грегг Гервиц

– У нее был такой вид… Боже, – продолжал Роберт, – как раз на такой вид, наверное, и ведутся эти ублюдки! Она была слишком чиста, чтобы долго пробыть на этой гребаной планете. – Он допил пиво и отшвырнул бутылку. Она разбилась о стопку металлических листов. – У Бет Энн тоже был такой вид.

Он опустил лицо и замер, зажмурившись. Митчелл наклонился, обнял брата за шею и притянул его к себе.

Роберт вздернул голову. Его глаза были красными, но слез в них не было – только ярость.

Митчелл откинулся назад, опершись на согнутые в локтях руки; его лицо было едва различимо в темноте:

– Среднестатистическое изнасилование длится четыре часа, – сказал он. – Бет Энн не повезло.

Дальше они пили молча.

Митчелл оставил Тима у машины. Тим ехал осторожно, следя за светофорами и соблюдая скоростной режим. Радио раскалилось от разговоров о сегодняшнем происшествии. По выражению лиц других водителей Тим догадывался, кто из них слушает новости по радио, и ему казалось, что город будто ощутил прилив адреналина, впитав в себя то, что осталось после бури, вызванной смертью Лейна. Близость к смерти обостряет чувства.

Джошуа пробирался через холл с картинной рамой. Когда Тим вошел, он остановился и поставил раму на пол. В его крошечном офисе, как всегда, мерцал свет телевизора.

– Подождите, подождите! – крикнул он вслед Тиму. – У меня тут для вас документы. – Он прислонил раму к стене, скрылся в офисе и появился с договором об аренде, составленном на имя Тома Альтмана.

– Вы слышали про парня, которому взорвали голову?

– Да, что-то такое говорили по радио.

– Он был из правых. – Джошуа прикрыл рот рукой, переходя на театральный шепот: – Один готов, осталось еще пятьдесят миллионов.

Тим прошел к себе. Ему понадобилось десять минут, чтобы ликвидировать свою недавно отросшую бороду.

Он открыл окно, сел на полу, скрестив ноги, и стал думать о том, что вот ему тридцать три года и что у него есть в жизни? Матрас, стол, пистолет, пули. Машина с фальшивыми номерами, которая раньше принадлежала наркодилеру.

Он снова почистил пистолет, хотя тот и так был чистый. Смазал его, отполировал, просовывая щеточку в каждую дырку барабана. Каждое движение щетки сопровождалось словом, описывающим то, что он мог бы сделать с Кинделлом в гараже. Убить. Пришить. Казнить. Принести в жертву. Стереть с лица земли. Прикончить.

Казнь Лейна не просто исправила юридическую оплошность. Она на одно дело приблизила его к Кинделлу. И к тайне смерти Джинни.

Дрей не звонила с тех пор, как он побывал в их доме, и от этого он чувствовал боль. К тому же это значило, что у нее нет новой информации по делу. Он позвонил ей и наткнулся на автоответчик. Перезвонил еще раз – просто для того, чтобы услышать ее голос, потом повесил трубку.

Он сам не понял, как набрал номер Медведя.

– Черт возьми, где ты был, Рэк?

– Решал свои проблемы.

– Решай быстрее. Дрей не в восторге от твоего исчезновения. И я тоже.

– Как она? – Только теперь Тим понял, зачем он позвонил Медведю.

– Спроси ее сам. Раз уж мы об этом заговорили, какой у тебя номер телефона?

– У меня пока еще нет нового телефона. – Тим подошел к открытому окну. – Я звоню из автомата. Все еще ищу, где можно осесть.

– Давай увидимся.

– Сейчас не самый лучший…

– Послушай, либо ты согласишься со мной встретиться, либо я вычислю, где носит твою задницу. Ты знаешь, что я это сделаю. Что выберешь?

Легкая головная боль начинала сжимать Тиму виски.

– Ладно, – сказал Медведь. – «Ямаширо», ранний ужин. Завтра в пять тридцать.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа Тима.

Тим разложил матрас и лег. Когда он заснул, ему снилась Джинни. Она смеялась, крошечными пальчиками прикрывая свои детские, с большими промежутками зубы, и Тим не мог понять, почему она это делает.

20

«Ямаширо», японский ресторан, располагался на вершине холма в Восточном Голливуде. С рекламного плаката на боку здания сквозь миазмы смога и выхлопных газов смотрела огромными глазищами Бритни Спирс.

Года два назад Тим и Медведь поймали беглого преступника, который во время ограбления ювелирного магазина, ранил жену Коса Нагуры, и управляющий ресторана в знак благодарности умолял их ужинать в его заведении бесплатно. Несмотря на то что они ощущали некоторый дискомфорт из-за роскошного антуража и блюд из сырой рыбы, они старались хотя бы раз в месяц бывать здесь, чтобы его не обидеть. Кроме того, напитки тут были хорошие, с вершины холма открывался самый захватывающий во всем Лос-Анджелесе вид, а здание – точная копия величественного киотского дворца – обладало определенной мистической привлекательностью.

Коса по обыкновению усадил Тима за лучший столик на юго-восточной стороне, откуда открывался панорамный вид на окутанный смогом Лос-Анджелес – город, который так ненавидели Мастерсоны, который жаждал денег и славы, который потворствовал жадности и жестокости.

В ожидании Медведя Тим водил соломинкой в стакане воды, прокручивая в голове все те глупости, которые он собирался сказать. Пара, сидевшая слева от него, держалась за руки. Тим почувствовал, что ему до скрежета зубов хочется быть сейчас со своей женой.

Появился Медведь – Тим видел, как его крупная фигура в серых полиэстеровых брюках и слегка помятом блейзере протиснулась в ресторан из внутреннего дворика. Тим поднялся, и они обнялись. Медведь похлопал его по спине.

– Я не знаю, как мне это сказать, поэтому скажу прямо. Если ты не сделаешь хоть что-нибудь, Дрей решит, что ей и без тебя хорошо.

– Что ты имеешь в виду?

– Пока ты пропадаешь, Дрей копается в деле Джинни, куда-то ходит, встречается с друзьями. Все это она делает одна. Ты уверен, что хочешь, чтобы так все и было?

– Конечно не хочу. Но мы не знаем, как делать это вместе.

– Не похоже, что ты особенно стараешься. У тебя что, роман?

Тим постарался сохранить спокойствие:

– Медведь, я понимаю, что ты пытаешься помочь, но это…

– Что, не мое дело? Дай-ка я тебе скажу, что мое дело. Ты не будешь больше мучить свою жену. Дрей вынесла достаточно.

– Медведь, у меня никого нет.

– Я говорю с Дрей каждый день. И я слышу, как ее трясет, когда она произносит твое имя, – как будто она не доверяет тому, что ты делаешь. Плюс, если бы ты ей не изменял, я думаю, ей вряд ли понадобился…

– Понадобился?..

– Мак. У нее было несколько жутких ночей. Мак у нее ночевал… ничего такого, просто на диване, чтобы за ней присмотреть.

– Мак? – Тим разломил деревянные палочки и резко смахнул обломки. – Почему она тебе не позвонила?

– Потому, что я все еще твой напарник. А Мак один из ее ребят. И это, черт возьми, неправильный вопрос. Правильный вопрос: почему она не позвонила тебе?

– Что ты ей сказал?

– Что, ты думаешь, я мог ей сказать? Что она вела себя как полная идиотка, что должна была проглотить свою гордость и позвонить тебе, так же как и ты должен был проглотить свою гордость и позвонить ей. – Медведь не обращал внимания на взгляды из-за соседних столиков. Он с отвращением тряхнул головой. – Вы оба упрямые и злые и умрете в одиночестве.

Тим пытался сломать оставшиеся у него в руках половинки палочек:

– Мы решили, что нам нужно немного передохнуть. Мы увязли друг в друге.

– Ты что, и правда целых пять дней ее не видел?

Тим почувствовал, как у него вспыхнули щеки. Он отпил воду и впился зубами в ломтик лимона:

– Это не значит, что я ее не люблю.

Подошел официант, и Медведь быстро сделал заказ для обоих, не заглядывая в меню, назвав креветки, проваренные в сакэ, крабовые лепешки и мидии со специями. Похоже, он приходил сюда чаще, чем Тим. Возможно, водил сюда девушек.

Когда официант ушел, Медведь уставился на Тима виноватым взглядом:

– Послушай, я просто хочу сказать, что ты должен ей позвонить. Вы нужны друг другу. Она не виновата, что хочет, чтобы кто-то был рядом в такой момент, даже если это Мак, который спит на диване. И раз уж мы об этом заговорили, когда ты вернешься на работу?

Тим поднял глаза:

– Я не вернусь, Медведь. Ты это прекрасно знаешь.

– Таннино не может понять, почему тебя не найти. Он два раза на этой неделе тягал меня к себе в кабинет и ясно дал понять, что не принял твою отставку.

– У него нет выбора.

– Что ты делаешь, Рэк? Что ты задумал?

– Ничего. Просто разбираюсь с проблемами.

В первый раз в жизни Тим видел у Медведя такой взгляд:

– Ты не можешь подвести меня как своего напарника. И ты не можешь подвести организацию, которой служишь. – Медведь откинулся назад, скрестив руки на груди. – У тебя что-то на уме. Не знаю что, но узнаю, если захочу.

– Ты слишком бурно реагируешь. Ничего не происходит.