Книга Атлантиды - Святослав Романов

Ольмекские или майянские сооружения кажутся чем-то средним между храмами на платформах (зиккуратами) Шумера и Вавилона и пирамидами Египта. Действительно, многие из подобных строений в Америке имеют ступенчатый характер. В более позднюю эпоху ступенчатость исчезает, пирамиды становятся более «гладкобокими», однако остается лестница (или лестницы), которая ведет на ее вершину, где установлен храм.

Зиккураты первоначально являлись святилищами, построенными на земляных или кирпичных платформах, возводившихся уже потому хотя бы, что болотистая почва Нижней Месопотамии грозила храму затоплением. Одновременно платформа (а потом — серия платформ, поставленных одна на другую) создавала иллюзию «рукотворной горы», на которую было вознесено здание храма. Однако зиккурат так и не стал пирамидой!

В Египте археологически засвидетельствовано возведение пирамид начиная с III династии Старого Царства. Первым был царь Джосер, «главный архитектор» которого Имхотеп создал шестиступенное сооружение, очень напоминающее некоторые из майянских пирамид. Позже Имхотеп удостоился обожествления; считалось, что этот человек был близок богам и получил от них некое совершенное знание.

В конце правления III династии неизвестный нам фараон построил первую «гладкостенную» пирамиду.

Эра пирамид продолжалась во время правления IV и V династий и закончилась в середине III тысячелетия до н. э. Именно тогда была построена величайшая пирамида Хеопса (Хуфу), имевшая высоту более 146 м.

Такое впечатление, что египтяне остановились не потому, что исчерпали свои производительные силы, а потому, что создали нечто абсолютное, не требующее повторения. Все пирамиды, возводившиеся после Хеопса, были меньше по размерам; никто даже не пытался перещеголять его, а сооружения V династии оказались вообще столь непрочными, что в настоящее время представляют собой бесформенные холмы, по внешнему виду которых даже не догадаться об их прошлом величественном облике.

Некоторые ученые полагают, будто Имхотеп, создавая пирамиду для Джосера, всего лишь поставил один на другой шесть традиционных погребальных храмов, однако это тривиальное объяснение не выдерживает критики. Имхотеп потому и был обожествлен, что его строение стало открытием некоего тайного знания! В самой египетской культуре существовало предание о «пирамидионе» — камне пирамидального типа, якобы полученном от богов Имхотепом и ставшем образцом для строителей долины Нила.

Сейчас считают, что этим пирамидионом был метеорит, который сочли даром богов. По его подобию возводили не только пирамиды, но также стелы и обелиски, посвященные Солнцу: их форма часто была близка к пирамидальной. Более того, он стал образцом для булок, которые пекли в Египте еще на памяти греков.

Однако метеорит правильной геометрической формы — это явление даже более странное, чем материк, погрузившийся на дно Атлантики! Непонятно, каким образом он мог пройти через плотные слои атмосферы и не оплавиться.

Но может быть, пирамидной существовал и был не метеоритом, а даром других «богов» — жителей Атлантиды, предка всех средиземноморских цивилизаций? В какой-то момент Египет «созрел» для того, чтобы создать совершенное архитектурное сооружение, — и получил знание о наилучшей форме, которая подходит для почитания Солнца.

Та же форма оказалась принята и мезоамериканскими индейцами, не менее прилежными «учениками» жителей Атлантиды. В отличие от Египта, они не остановились на создании Солнечной пирамиды в Теотиуакане или «пирамиды Прорицателя» в Ушмале. Однако иногда они буквально повторяли историю, рассказанную Платоном. Так, ацтеки несколько раз перестраивали и так называемый «Большой храм» в своей столице Теночтитлане, увеличивая его в размерах; но ведь то же самое делали и наследники Посейдона с центральным дворцом Атлантиды!

Единственное действительно серьезное различие между Египтом и Мезоамерикой заключается в том, что в первом храмы для проведения заупокойных обрядов располагались перед пирамидой, первоначально — рядом с потайным входом в погребальные камеры. Индейцы же строили святилища на вершинах пирамид, и в некоторых случаях они переставали быть местом исключительно поминальных обрядов, становясь культовым центром города.

Однако данный факт только подтверждает тезис, который я высказал в предисловии к этой книге: единой человеческой природы попросту нет. В разных условиях человек ведет себя по-разному и, имея единый образец, будет создавать на его основе далеко не тождественные формы.

Дерево Рамон

Вспомним, как описывает центр Атлантиды Платон: перед нами не город в традиционном греческом духе, но фактически обладающий идеальной планировкой храмовый центр. И огромный дворец, находящийся посередине нее, и ипподром, расположенный на одном из концентрических кругов,[153] — все это вызывает ассоциации не с греческой архитектурной утопией (например — Гипподама Милетского), а с воспоминанием о каком-то гигантском храмовом центре предгородской (или принципиально негородской) цивилизации. Величие и размеры дворца царей Атлантиды делают его обитателей священными существами, то есть царями-жрецами древних обществ!

Если искать аналогии нарисованной Платоном картине, то это будут грандиозные храмовые центры мезоамериканских цивилизаций или храмовые города Египта.

И в Мезоамерике, и в Египте города прежде всего имели функции храмовых центров. В определенный, причем очень длительный, период своей истории человечество было склонно к гигантомании — вопреки здравому смыслу, который, казалось бы, должен был «минимализировать» любые непроизводственные затраты древнего человека. Вместо осторожного накопления запасов мы видим потрясающие творения — европейские дольмены, малоазийский Чатал-Гуюк, палестинские городища VI тысячелетия до н. э., наконец, с приходом государственной цивилизации — египетские пирамиды, вавилонские зиккураты, протоиндийские города… Все это кажется созданным не самими древними людьми, а какой-то чудовищной природной силой, вызванной человеком к жизни. Вот что написано, например, в одной из вполне здравых научных книг по поводу инкских крепостей:

«В свое время здания Куско потрясли конкистадоров, которые сравнивали их с наиболее величественными сооружениями Старого Света… Индейцы Анд не пользовались скрепляющим раствором, при этом один камень настолько превосходно подогнан к другому, что инкские стены простояли до наших дней, несмотря на частые и сильные землетрясения, которые иногда до основания разрушали архитектурные памятники колониальной поры. Сооружение таких стен было, по-видимому, делом чрезвычайно трудоемким, так как один и тот же камень приходилось прилаживать по нескольку раз… Не менее поразителен размер этих своеобразных „кирпичей“. В стенах крепости Саксуаман, построенной неподалеку от Куско, некоторые из них достигают 40 шагов в длину, 20 в ширину и 6 в высоту… Из инструментов же индейцам были доступны только каменный молот, бронзовое долото и медный топор, а колесо или тягловый скот в Андах были совсем неизвестны».[154]

Наполеон, в 1798 году увидевший египетские пирамиды, произвел несложные расчеты и с удивлением записал в дневнике, что из камня, который пошел на пирамиду Хеопса, можно было бы построить стену, опоясывающую все сухопутные границы Франции, — толщиной в 30 см, высотой же — в 3 метра. Сколько времени понадобилось бы на это его соотечественникам эпохи Великой французской революции?

Исследователи неоднократно возвращались к вопросу о том, как древний человек мог возвести все эти грандиозные постройки. Ведь для создания пирамид в Египте или на Юкатане, для транспортировки за сотни километров огромных глыб, из которых ольмеки во времена Сократа и Платона вытесывали чудовищные «негроидные» головы, нужны были не просто навыки обработки и добычи камня, простейшие инструменты и приспособления для перемещения и подъема массивных блоков, но и труд массы людей. Причем высокая концентрация человеческого труда требовалась на большинстве этапов строительных работ. Как ольмеки или майя достигали этой концентрации — непонятно. Их поселения были достаточно разбросанными, плотность населения — небольшой. Да иначе и не могло быть при той системе подсечно-огневого земледелия, которую использовали мезоамериканцы. С водным орошением полей, которое повысило бы урожай, индейцы познакомились значительно позже, да и распространено оно было далеко не везде.[155] Численность населения майянских городов-государств не превышала 10–15 тысяч человек.

Есть и еще одна проблема. При том способе обработки земли, который использовали майя, каждая семья из семи — десяти человек, дабы прокормить себя, должна была обрабатывать примерно 5 гектаров земельных угодий. Между тем в майянских городах имелось всего по полтора — два гектара на семью. Откуда бралась недостающая пища? Как мужчины, на плечах которых лежало возделывание семейных участков, могли найти время для общественных работ?