Сквозь все преграды - Мэри Спенсер

Маршал Браун ничего не ответил. Отстегнув наконец значок, Мэтью закрыл глаза и стиснул его в руке.

Твердый. Господи, какой же он твердый! В горле вдруг защипало, на глаза навернулись слезы. Позор! Мэтью боялся, что не выдержит и сделает из себя посмешище. Чтобы разжать пальцы, ему пришлось изо всех сил напрячь мускулы и скрипнуть зубами.

Значок с глухим стуком упал на деревянный письменный стол. Все, дело сделано! С этой минуты он больше не маршал.

— Вчера от Мэтью пришло письмо.

Минуло уже пять недель с тех пор, как Мариетта познакомилась с Элизабет Кейган, которая ей в конце концов очень понравилась, и все же Мариетта не переставала удивляться ее способности говорить не то что нужно и не ко времени. Вот сейчас, например, она сбилась из-за Элизабет со счета, а ведь уже в третий раз переделывает один и тот же ряд!

— Я сдаюсь, — пробормотала Мариетта, жалобно глядя на испорченное вязанье.

Элизабет оторвалась от своего вязанья, представлявшего образец совершенства.

— Что ты имеешь в виду? Нельзя сдаваться. Ты только начала учиться.

— Мне больше нравится вышивать. — Мариетта сунула Элизабет плод своих трудов. — И получается гораздо лучше.

Элизабет посмотрела на вязанье и нахмурилась.

— Хм…

— Вот именно! — с чувством воскликнула Мариетта. — Больше я вязать не буду.

— Я только сказала «хм».

— Твоего «хм» вполне достаточно.

— Глупости. Я не позволю тебе бросить работу.

— Элизабет, — спокойно начала Мариетта, — ты уже заставила меня обедать с вами каждое воскресенье. Под твоим давлением я наняла экономку и, конечно, этому рада, — поспешно добавила она, заметив, что Элизабет надулась. Миссис Килир можно считать просто подарком. — Я не ропщу, когда ты приносишь нам еду, причем в таком количестве, что все мы, включая братьев Дроганов, не в состоянии ее съесть. Я уступила тебе и стала каждый вторник ходить на собрания церковного комитета, хотя дамы там только и делают, что пьют чай да сплетничают. Но имей в виду, что заставить меня учиться вязать ты не сможешь. Элизабет положила свое вязанье на колени.

— Господи, Мариетта, если я упомянула о Мэтью, это вовсе не значит…

— Мэтью Кейган не имеет к этому никакого отношения!

— Нет, имеет, — терпеливо поправила ее Элизабет. — И, пожалуйста, не лги мне. Я все равно тебе не верю. Я прекрасно знаю, что ты влюблена в него, но все равно это грубо с твоей стороны — перебивать меня. Я только хотела сказать, что не стоит отчаиваться насчет вязанья… Вначале всегда легко сбиться со счета, но потом…

— Элизабет!

— Мариетта, перебивать — очень плохая привычка. Если бы Джордж Роберт или Джозеф осмелились…

— Я не влюблена в Мэтью! Как ты могла такое подумать! — снова перебила Мариетта.

— Все, с меня хватит! Или ты будешь вести себя прилично, или… — Элизабет быстро опомнилась: — О Господи, да что же это я? Разговариваю с тобой, как с Дроганами. Прости меня, Мариетта. Пожалуйста, прости!

Мариетта отложила в сторону вязанье и встала с кресла.

— Вам, наверное, лучше сейчас уйти, миссис Кейган. Я чувствую себя неважно.

Элизабет оторвалась от вязания.

— Я заметила, что в последние дни ты плохо выглядишь, но решила, что сейчас ты просто расстроилась из-за Мэтью, а кроме того, в вашем положении это вполне естественно…

— Миссис Кейган, — резко оборвала ее Мариетта, у которой действительно заныли виски, — я впервые в жизни сталкиваюсь с подобным нахальством! Вы могли бы поучить моего отца, как надо манипулировать людьми, хотя он в этом деле мастер.

— Мариетта, пожалуйста, успокойся, — мягко сказала Элизабет. — Вредно волноваться, когда… когда чувствуешь себя плохо. Не знаю, что произошло у вас с Мэтью… я ничего об этом не знаю, но, по-моему, нам нужно поговорить.

Мариетта испугалась, что сейчас начнет плакать. Она никогда не позволяла себе распускаться, но в последнее время… Она прижала пальцы к вискам.

— Нет, я не хочу говорить с тобой о маршале Кейгане. Я хочу, чтобы ты ушла.

Элизабет задумчиво посмотрела на ее руки.

— Я толком и не знаю, что было в этом письме. Джеймс только начал читать, как меня отвлекли дети. Но одно место особенно понравилось мужу, и я его слышала, где говорилось, что, — она подняла глаза на Мариетту, — Мэтью не отправят на пенсию, как он ожидал. Маршал Браун сказал, что ошибся, и извинился перед ним. Он просил его остаться на прежней должности. На любой срок. Думаю, что Мэтью вряд ли скоро вернется в Санта-Инес.

У Мариетты перехватило дыхание и задрожали губы.

— Прости, Мариетта.

— Глупости, — ухитрилась выговорить Мариетта, хотя лицо Элизабет расплывалось у нее перед глазами. — Это прекрасная новость. Я очень рада за маршала К… — Она судорожно всхлипнула. — И вы с мистером Кейганом, наверное, очень…

Мариетта зажала рот рукой и отвернулась.

— Пожалуйста. — Элизабет встала, обняла ее и отвела к кушетке, — не расстраивайся так. Я знаю, тебе сейчас трудно, но ты можешь навредить ребенку. Успокойся, я принесу тебе воды.

— Я не знаю, почему плачу! — сказала Мариетта, когда Элизабет вручила ей стакан и чистый носовой платок. — Я не хочу, чтобы он знал об этом!

— Ну, конечно, — мягко сказала Элизабет и погладила ее по спине. — Он поступил очень дурно. У тебя есть причины огорчаться.

Мариетта почувствовала, что все пошло прахом: и самоконтроль, которым она так гордилась последние две недели, и бравада, за которую прятались ее неуверенность и страх.

— Боже милостивый, Элизабет! Что я натворила? Что скажут люди? Я в ужасе!

— Чепуха, — заявила Элизабет и принялась энергично вытирать ее влажное от слез лицо носовым платком. — Все будет хорошо, я обещаю. Конечно, есть некоторые трудности, но мы их преодолеем. А теперь выпей воды, успокойся и давай поговорим как разумные люди.

Мариетта послушно поднесла стакан к губам, несколько раз глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

— Вот так-то лучше.

— Лучше?! — с иронией повторила Мариетта. — Ты только посмотри на меня. Я ношу траур по мужу. — В ее голосе звучала неподдельная горечь. — Еще и года не прошло. Дэвид был так добр ко мне! Он мне дорог. А я предала его память, забыла все, что он для меня сделал. И во имя чего? Зачем? — На Мариетту с новой силой нахлынули угрызения совести, терзавшие ее каждую ночь. — Чем я отличаюсь от любой шлюхи?

— Пресвятые небеса! — воскликнула шокированная Элизабет. — Что ты говоришь? Я согласна, что неженатым людям не следует вступать в такие близкие отношения. И, конечно, я не оправдываю ни тебя, ни Мэтью, но я уверена: вы искренне любите друг друга, и вы не первые мужчина и женщина на нашей грешной земле, кто нарушает божьи заповеди. Конечно, жаль, что ребенок был зачат до свадьбы. Но что поделаешь? Любишь кататься — люби и саночки возить. Расплата не так уж и велика. Через пять лет никто в городе и не вспомнит об этой истории. Будь уверена: на ребенке это не отразится. Здесь по крайней мере имя Кейган вызывает уважение.