Кремлевский кардинал - Том Клэнси

– Вон! – показал Абдул. – Справа.

– Вижу.

Серия линейных вспышек рассекла небо – это «Хайнд» стрелял из своих ракетных установок. Лучник навел пусковое устройство на место, откуда летели ракеты, и услышал в ответ щебетанье захвата – устройство наведения обнаружило цель. Он не мог определить расстояние до русского вертолета – ночью вообще дистанции обманчивы, – но приходилось рисковать. Лучник подождал, пока звук захвата цели не приобрел постоянный тон, и выстрелил второй «Стингер» за эту ночь.

Летчик вертолета заметил момент запуска. Он висел в сотне метров над осветительными ракетами, спускающимися на своих парашютах, и, увидев вспышку, нырнул вниз, скрывшись между ними. Маневр оказался успешным. Ракетный снаряд потерял цель и пролетел мимо вертолета на расстоянии всего тридцати метров. Летчик немедленно развернул вертолет и приказал стрелку выпустить залп из десяти ракет в направлении полета «Стингера».

Лучник упал за скалу, с которой выпустил ракету. Ракетные снаряды с вертолета взорвались в сотне метров от его позиции. Значит, теперь начнется схватка один на один… а этот летчик оказался искусным противником – Лучник протянул руку за вторым «Стингером». Он всегда рассчитывал на то, что когда-нибудь столкнется с подобной ситуацией.

Однако, когда он взглянул на небо, вертолет исчез. Где он?

Летчик изменил шаг ротора ручкой управления и вместе с ветром отлетел в сторону, как его учили, чтобы замаскировать шум винта, находясь на подветренной стороне от афганца. Затем он связался по радио с командованием батальона и попросил обстрелять этот сектор осветительными снарядами. Просьбу выполнили почти мгновенно – русские хотели прикончить как можно больше афганских ракетчиков. Пока второй вертолет преследовал отступающих моджахедов, обстреливая их ракетами и поливая пулеметным огнем. летчик этого вертолета решил выследить ракетчика, обеспечивающего поддержку бандитов. Несмотря на опасность, он жаждал встречи с ракетчиком, которого считал своим личным врагом. Он удерживался на расстоянии, превышающем дальность прицельной стрельбы «Стингера», и ждал, когда осветительные ракеты превратят ночь в день.

Лучник снова пользовался устройством наведения для поисков вражеского вертолета. Такой метод был малоэффективен, но Лучник знал, что Ми-24 находится в том секторе, где его можно обнаружить, зная тактику использования советских вертолетов. Два раза ему удавалось услышать щебетание искателя, и оба раза афганец терял вертолет, который метался из стороны в сторону, менял высоту и маневрировал, стараясь сделать задачу ракетчика неосуществимой. Да, этот летчик опытен и искусен, одобрительно подумал он, поэтому его гибель принесет настоящее удовлетворение. С неба спускались яркие осветительные ракеты на парашютах, но Лучник знал, что чередование света и тени не позволит его обнаружить, пока он неподвижен.

– Вижу движение, – доложил стрелок вертолета. – В направлении на десять часов.

– Там его не может быть, – ответил пилот. Он подал вправо ручку управления шагом ротора, соскальзывая горизонтально и обшаривая взглядом местность внизу. Русским удалось захватить несколько «Стингеров», и они провели с ними серию испытаний, определив их скорость, дальность действия и чувствительность при наведении на цель. Летчик полагал, что находится по крайней мере в трехстах метрах от ракетчика, за пределами радиуса действия ракеты, и если по нему будет произведен выстрел, он использует траекторию полета «Стингера», чтобы определить местонахождение ракетчика, и успеет подлететь к нему еще до того, как афганец приготовится к следующему выстрелу.

– Приготовь дымовую ракету, – приказал Лучник.

У юноши была с собой лишь одна дымовая ракета. Она представляла собой пластиковую трубку с направляющими плоскостями, больше походившую на игрушку. Такие ракеты были разработаны для подготовки летчиков американских ВВС, чтобы создавать впечатление боевой обстановки, чтобы люди могли испытать весь ужас положения, когда в тебя летит зенитная ракета – Дымовая ракета стоила всего шесть долларов, и все, на что она была способна, – это пролететь в течение нескольких секунд по относительно прямой траектории, оставляя за собой дымовой след. Их передали моджахедам всего лишь как средство пугать советских летчиков, когда у партизан кончаются ракеты «земля-воздух», однако Лучник нашел для них настоящее применение. Абдул пробежал метров сто в сторону и установил ракету на стартовой установке, сделанной из простой стальной проволоки. Затем юноша вернулся к своему хозяину, разматывая тонкий провод, с помощью которого производился запуск.

– Ну, русский, где ты? – спросил Лучник у ночи.

– Что-то впереди двигалось, я уверен в этом, – произнес стрелок на борту вертолета.

– Ну что ж, посмотрим. – Пилот включил свою систему управления огнем и выпустил две ракеты. Они взорвались в двух километрах, далеко справа от позиции Лучника.

– Пуск! – крикнул Лучник. Он засек место, откуда вылетели ракеты русских, и направил туда устройство наведения. Тепловой искатель сразу защебетал.

Пилот Ми– 24 съежился, увидев язык пламени летящей ракеты, но, прежде чем он успел предпринять маневр, стало ясно, что ракета пролетит мимо. Она была запущена недалеко от того места, куда ударили две его ракеты.

– Вот ты где! – торжествующе воскликнул он. Стрелок тут же принялся поливать место запуска пулеметным огнем.

Лучник видел поток трассирующих пуль, слышал, как они бьют по камням справа от него. Да, это был хороший летчик. Он едва не попал в цель, но, открыв огонь, поставил себя в идеальное положение для ответного выстрела. И тут же афганец запустил свой третий «Стингер» за эту ночь.

– Смотрите, их двое! – крикнул стрелок по системе внутренней связи.

Пилот уже бросил свою машину вниз и в сторону, однако на этот раз у него не было прикрытия из осветительных ракет. «Стингер» попал в одну из лопастей вертолета и взорвался. Винтокрылая машина рухнула вниз как камень. Пилоту удалось замедлить падение, но удар оказался все-таки сильным. Каким-то чудом она не загорелась. Через мгновение у окна кабины появились вооруженные люди. Один из них, заметил пилот, был капитаном советской армии.

– Что с вами, товарищ?

– Спина… – застонал пилот.

Лучник уже вскочил из-за укрытия и побежал. Сегодня ночью он слишком много испытывал благосклонность Аллаха. Оба ракетчика, оставив использованные ракетные трубы, старались теперь догнать отступающих партизан. Если бы советские солдаты начали преследование, их могли бы догнать, однако командир батальона оставил своих солдат в укрытии, а единственный уцелевший вертолет совершал облет авиабазы. Через полчаса Лучник узнал, что командир отряда убит. Когда рассветет, советские самолеты настигнут моджахедов на открытом пространстве, и потому афганцам нужно было как можно быстрее укрыться в горах. Но сначала следовало выполнить еще одно дело. Лучник взял с собой Абдула и еще трех партизан, и они отправились к месту падения сбитого им самолета. За «Стингеры», которые поставляли им американцы, приходилось платить, – ценой были осмотр каждого сбитого самолета или вертолета и поиски снаряжения и материалов, представляющих интерес для ЦРУ.

Полковник Филитов закончил запись в дневнике. Как заметил Бондаренко, его знание военной техники были намного глубже, чем можно было предположить на основании полученного им образования. Проведя больше сорока лет в высших эшелонах Министерства обороны, Михаил Семенович научился очень многому в самых разных областях – от костюмов противохимической зашиты до средств шифрования линии связи и… до лазеров. То есть он не всегда так, как ему хотелось бы, разбирался в теоретических вопросах, но зато мог описать применяющееся оборудование не хуже собирающих его инженеров. Ему понадобилось четыре часа для того, чтобы занести все это в свой дневник. Эту информацию необходимо теперь передать по соответствующему адресу. Последствия могут оказаться слишком ужасными.

Проблема системы стратегической обороны заключалась всего лишь в том, что ни одна система вооружения не являлась «наступательной» или «оборонительной» сама по себе. Назначение каждого оружия, подобно женской красоте, зависит от того, какими глазами на него смотришь или в какую сторону его направляешь, а на протяжении человеческой истории успех при ведении боевых действий всегда решался соответствующим балансом наступательных и оборонительных элементов.

Советская ядерная стратегия, думал Михаил Семенович, была куда разумнее западной. Русские стратеги не считали ядерную войну немыслимой. Их учили прагматическому подходу: эта проблема, хотя и являлась сложной, все-таки имела свое решение, пусть и не идеальное. В отличие от многих западных мыслителей они признавали, что живут в неидеальном мире. Со времен кубинского ракетного кризиса 1962 года, события, в результате которого погиб человек, завербовавший Филитова, – полковник Олег Пеньковский, – советская стратегия основывалась на простой фразе: «Ограничение понесенного урона». Дело в том, что проблема заключалась не в том, чтобы уничтожить врага с помощью ядерного оружия. Нет, при использовании ядерного оружия вопрос стоял скорее так: не следует уничтожать так много, чтобы не осталось ничего, о чем можно вести переговоры на этапе «прекращения военных действий». Умы советских стратегов занимала мысль о том, чтобы не допустить уничтожения Советского Союза ядерным оружием врага. Потеряв по двадцать миллионов человек в каждой из двух мировых войн, русские испытали достаточно и больше не хотели таких испытаний.