Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Диана смотрит, как он выскакивает на улицу, и с неловкостью в голосе говорит:
– Давайте оставим его ненадолго одного. Мне кажется, если он прогуляется, это поможет ему прийти в себя.
Дамы расплачиваются и покидают ресторан. Они думают, что обнаружат Бена на выходе из заведения, но его нет. Поспешно посовещавшись, они решают, что Бен нуждается в помощи, и договариваются продолжить этот разговор в другое время и в другом месте.
Что до Бена, то он бродит по улице по другую сторону от парковки. Он глубоко дышит и постепенно успокаивается. Сморкается, вытирает глаза рукавом куртки. Вдруг он понимает, что произошло: «Боже, что со мной? Надо же, кажется, я сорвался с катушек. На меня это совсем не похоже. Осуждая папу, когда он кричал и обвинял других, я называл его сумасшедшим. Если бы только он меня сейчас увидел… Он, конечно, не преминул бы ткнуть меня в это носом. Боже, как стыдно!»
Его взгляд переключается на трех женщин, которые ожидают его у входа в ресторан. «Что сказать им? Извиняться я не буду, они сами во всем виноваты. Если бы они не были такими бессердечными, этого бы не произошло. Но я больше не мог. Мне не стоило так долго сдерживаться».
Бен поднимает глаза к небу и добавляет: «Наверное, и ты, папа, терял самообладание только потому, что тебе приходилось сдерживаться? Если бы я мог снова встретиться с тобой, хоть разок, хоть ненадолго, я бы обязательно у тебя обо всем расспросил. Мне кажется, что мне начала открываться какая-то совершенно новая реальность. И я не уверен, нравится ли мне это новое состояние. Что со мной будет? Я и далее буду терять самообладание? Стану теперь все время видеть в Диане и в маме неприятные качества, на которые буду вот так реагировать? Не могу поверить, что ни одна, ни вторая не обратили внимания на мои переживания, на мое состояние. Ну а Карина… Что Карина? Это и не удивительно, она всегда думает только о себе. Пожалуй, пойду к ним. Соберу волю в кулак и не буду ни на что реагировать. И извиняться тоже не буду, даже не подумаю!»
Как же я горжусь тобой! Мне бы тоже очень хотелось поговорить. Я-то всегда считал тебя тряпкой, а теперь вижу: за этой внешней мягкостью – огромная сила характера. Надеюсь, ты не остановишься, будешь продолжать развивать эту силу, стойкость, эту устойчивость к женским манипуляциям.
Он возвращается на парковку, со стороны наблюдая за тремя главными женщинами его жизни, которые пытаются найти его среди прохожих. Первым его замечает Диана. Она машет рукой и торопливо идет ему навстречу. Карина и Мона догоняют. Молча они встречаются у машины. Даже Карина тяжело дышит.
Первой молчание нарушает Мона. Она спрашивает у Бена, не хочет ли он продолжить разговор, так неудачно начатый в отеле.
Кажется, теперь Бен готов продолжить. Он не извиняется, отлично! Горжусь своим сыном! Все четверо садятся в машину, и Карина угрюмо трогается с места. Она злится на брата, которого так понесло. А Бен с женой молча сидят на заднем сиденье. Молчат. Им явно неловко.
Мона не может удержаться, чтобы украдкой не взглянуть на сидящую рядом дочь и на сына – через зеркало заднего вида. И вот о чем она думает: «Как вести себя с Бенани? Оставаться твердой и не поощрять его поведение жертвы – или же, наоборот, проявить мягкость, утешить его, успокоить, постараться понять? Как же сложно быть матерью! Дети ожидают, что наше поведение всегда будет идеальным, как будто мы где-то учились и сдавали экзамены на диплом родителя!» И вздыхает: «Для мамы дети всегда остаются детьми, независимо от их возраста. Роль мамы – это навсегда! Хорошо, отпускаю ситуацию; время покажет, как мне себя с ним вести».
Нет, Мона, ты меня удивляешь. Интересно, как бы я вел себя, окажись я на твоем месте. Как бы реагировал? Я до сих пор считаю себя отцом этих детей, и меня очень трогает все, что там у них происходит. Скорей бы закончился этот этап, чтобы можно было идти дальше, продолжая свой путь. Жизнь полна чудесных открытий. Подумать только, а ведь раньше я никогда не любил сюрпризов! Интересно, что еще для меня подготовил мой дорогой МИШАЭЛЬ?
И вновь, не успеваю о нем подумать, он оказывается рядом.
– Слушай, – говорю я ему, – ты прямо с точностью до секунды знаешь, когда понадобишься мне! У меня к тебе появились новые вопросы… Сколько времени еще продлится моя роль отца? И скоро ли ты мне расскажешь, какое будущее меня ждет?
Как и прежде, МИШАЭЛЬ отвечает мне с обезоруживающим спокойствием:
– Я ничего не могу сказать тебе ни по поводу твоего будущего, ни по поводу того, как долго ты еще будешь считать себя отцом твоих детей, ведь это решать только тебе. По мере роста осознанности ты сможешь отличать полезное для тебя от неполезного. Чтобы облегчить себе задачу, ты должен отпустить ситуацию, как это сделала Мона. Это единственный способ испытывать меньше эмоций, отделиться от обстоятельств и перейти к чему-то другому.
– А что значит «отпустить ситуацию»?
– Я нисколько не удивлен твоим вопросом: это никогда не было твоей сильной стороной, а особенно в личной жизни. Но не огорчайся. Ты один из миллионов людей, эго которых раздуто до такой степени, что они разучились доверять своей внутренней силе. Однако тебе неоднократно удавалось отпускать ситуацию в делах, в твоей профессиональной жизни.
– Наконец-то! Оказывается, у меня было хоть одно достоинство! А то я уже начал сомневаться в себе, полагая, что состою лишь из недостатков! – насмешливо замечаю я.
– У тебя много достоинств, но как часто в жизни ты признавал свои достоинства – например, в конце дня, перед сном?
– Думаешь, мне больше не о чем было подумать? Кто думает о таких вещах?
– А сколько раз в неделю ты хвалил других людей за их достоинства?
– Вот это ты меня застал врасплох… Не часто. Иногда я думал об их хороших качествах, но мне никогда в голову не приходило сказать им об этом.
– Почему?
– Скорее всего, чтобы они не подумали, будто я хочу их
