Действительно ли была та гора? - Вансо Пак

Витрина была поставлена таким образом, чтобы ее мог увидеть человек, идущий по дороге. В отличие от окон других домов, витрина была гораздо больше по размерам. Ее стекла блестели чистотой, а чтобы не виднелась внутренняя часть мастерской, витрина была отгорожена занавеской красивой расцветки из дорогого панбархата, который не соответствовал общей атмосфере мастерской. Магазин совершенно не вписывался в жалкую картину военного Сеула — голодный, полуразрушенный город, стоявший на первой линии обороны. Сразу чувствовалось, насколько мужчина любит магазин, бережет его и следит за ним. В то время панбархат был самым дорогим контрабандным товаром, он был популярен в высших слоях общества в качестве ткани для ханбока. Когда я поступила в университет, больше всего мне хотелось попросить у матери юбку из панбархата.

— Во время эвакуации он ни разу даже не обнял ребенка, все ходил, таская те камни, — сказала простуженная женщина сестре Гынсуг, словно жалуясь золовке, не то с кокетством, не то с недовольством.

— Эта занавеска разве не сшита из разорванной женской юбки? — холодно сказала сестра, даже не улыбнувшись.

— Потом, когда уберем ткань из витрины, я скрою из нее занавеску или нет, хорошо бы поносить юбку из этого бархата, — сказала женщина, сделав вид, что не расслышала вопроса.

Так, обменявшись казалось бы, ничего не значащими репликами, четыре человека откровенно поговорили по душам. Я уже не помню, кто первый сказал, что они тоже хотят участвовать в нашем бизнесе, внеся свои доли от имени одного человека. Они были настолько безукоризненными супругами, что не будет преувеличением сказать, что они предложили это одновременно. Супруги, приведя в порядок мастерскую, оклеив стены новыми обоями, передали ее нам в аренду с условием делить прибыль по справедливости — на троих поровну. Сестра Чон Гынсуг выделила деньги для приобретения материалов и оборудования, а я исполняла роль «мадам», смотрящей за кондитерской. Женщина сказала, что она будет бесплатно делать уборку, мыть посуду и выполнять другие работы по мере того, как у нее будет появляться свободное время. Это был великодушный поступок, но, судя по тому, что по дому летали одни лишь мухи, наш приход, похоже, восприняли как счастье.

Таким образом, нам легко удалось решить проблему с местом для кафе, не затратив при этом ни единого пхуна. Мы с сестрой решили работать, не ставя какие-либо условия, доверяя друг другу и четко разделив обязанности. Только спустя какое-то время мы узнали, что мужчина, поняв, что мастерская по изготовлению печатей пока вряд ли будет приносить доход, решил, что нет худа без добра, и согласился предоставить часть дома для кафе, о чем потом сожалел. Причина его сожаления была в том, что он переоценил мои способности. Как и сестра Чон Гынсуг когда-то, мужчина сказал, подмигнув мне, что, если я приведу себя в порядок, смогу привлекать в кафе мужчин. Мне его замечание почему-то не понравилось.

Мы купили обои светлого тона, похожие рисунком и текстурой на стенки пудреницы, и, разведя на улице клей, стали обклеивать темные комнаты. Сестра в это время обходила магазины, торговавшие американскими товарами, закупая муку для булочек, порошковый кофе и какао. Позже я думала о том, что было бы намного лучше, если бы я тогда завивала волосы и весело проводила время, учась понемногу кокетничать и привлекать внимание мужчин, но тогда я была далека от этого и заплетала волосы в две строгие косы. Я была уверена, что, даже будучи новичком, смогу заниматься более важными делами, чем порученными мне пустяками, ведь я собиралась руководить кафе. Делая вид, что знаю, как надо клеить обои, я вмешивалась в работу хозяев.

Последней проблемой стало размещение столов и стульев. У меня дома были только столы, рассчитанные на человека с парализованными ногами. Чон Гынсуг тоже не нашла ничего подходящего. Хозяин мастерской дал нам стол, за которым продавал печати, и принес из дома сестры обтянутый кожей столик от ножной швейной машинки. Такой же принесла и я. Вместе со столом, сделанным из двух крышек комода, мы подготовили четыре столика. Что касается стульев, то найти их было относительно легко: мы использовали круглый табурет от швейной машинки и выставленную перед агентством по недвижимости корейскую деревянную кровать. Особенно приятно было смотреть на удобный табурет от машинки, когда его накрыли покрывалом.

Благодаря хозяйке мастерской наша кондитерская получилась такой красивой, что, проходя мимо, нельзя было не остановиться и не заглянуть в него. Что касается названия, то все согласились с вариантом «Кондитерский магазин „Сестры“». С вывеской проблем не возникло — в нашем распоряжении был изготовитель печатей, ловко владевший кистью. Повесив вывеску и написав отдельно названия напитков с их ценами: кальпис[71], содовая вода, апельсиновый сок, холодный кофе, я приклеила «меню» на кусок бархата и повесила на стену. Когда пришла сестра Чон Гынсуг, она спросила меня, как я, не зная себестоимости, смогла оценить напитки. По ее мнению, я поставила слишком низкие цены, их нужно было поднять.

Лето было в самом разгаре. Погода менялась, словно сумасшедшая. С каждым днем становилось все теплее. За день до того, как мы начали торговлю, желание быстро заработать денег было настолько сильным, что трудно было усидеть на месте. Сестра подтвердила свое мастерство, красиво оформив витрину пончиками и другими сладостями. Она все готовила из одного теста, но выпечка совсем не напоминала по вкусу пончики. Сестра украсила свои шедевры, обваляв их в сахаре, обмазав сиропом или присыпав порошком какао. Витрина выглядела гораздо лучше, чем когда внутри нее были разложены печати. Для того чтобы и с дороги кондитерская выглядела красиво, она вытащила панбархатную занавеску и собралась использовать ее для обшивки раздвижной двери, отделяющей жилую часть дома от магазина.

По словам сестры, цены на пончики, по сравнению с ценами на квапэги, продающиеся на рынке, должны были быть не слишком высокими, чтобы мы могли оставаться конкурентоспособными. Она сказала, что основную выручку мы будем получать от торговли напитками.

Нам казалось, что ничто не мешает нам зарабатывать деньги. Для того чтобы увеличить прибыль, мы сначала хотели использовать сахарин, добавив в него лишь немного сахара, но потом отказались от этой идеи, подумав, что так мы будем обманывать покупателей.

После открытия в течение трех-четырех дней было очень много клиентов. Несмотря на это хозяин мастерской был недоволен. Каждый вечер, просматривая чеки, он повторял, что мы должны сделать все, чтобы клиент, пришедший один раз, захотел прийти снова. Я тогда ошиблась, подумав, что он сказал это для сестры Чон Гынсуг, отвечавшей за вкус кондитерских изделий. Я была уверена, что моя задача состоит в том, чтобы, получив заказ, отнести его клиенту в том же виде, в каком сестра достанет его из печи, и совершенно не думала, что надо пускаться на какие-то уловки, чтобы завести постоянных клиентов. Уныние охватило меня, когда кафе начало пустеть и мне стало ясно, что все считают, будто в этом была виновата я.

Солидный мужчина, лет сорока, попросив стакан какого-нибудь прохладительного напитка, сказал мне, чтобы я с ним немного поболтала. Судя по его внешнему виду, не похоже было, что он будет говорить глупости, и к тому же по возрасту он был почти ровесник моего покойного отца. Я, чувствуя невидимое давление со стороны хозяина мастерской и сестры, послушно села возле него. Действительно, он не позволял себе вольностей, расспрашивал о том, когда мы открыли кондитерскую, какова его ежедневная выручка, каковы перспективы на будущее и о многом другом. Я подумала, что у него самого есть кафе, и хотя в душе я насторожилась, в тот день мне было особенно грустно и совсем не хотелось выглядеть никчемной. Я рассказывала, немного преувеличив, о сегодняшней средней выручке, умолчав о той, что мы получили в день открытия, с оптимизмом добавила, что в будущем перспективы у нас прекрасные. Внимательно выслушав меня, он встал и собрался оставить деньги за напиток. В это время из комнаты выскочил изготовитель печатей, он, наверное, все это время наблюдал за нами. Потирая ладони, он вежливо сказал посетителю, что тому не нужно оставлять денег, и добавил, что он может прийти в любое время и ему предложат здесь прохладительный напиток бесплатно. Посетитель, достав из кармана пустую руку, ушел, даже не сказав спасибо. Как только мужчина скрылся из виду, мастер стал меня отчитывать, буравя сердитым взглядом: