Изысканный адреналин - Мария Брикер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ильин повертел в руках визитку учредителя банка «Русский резерв».
– Интересно… Зыбин землю носом роет, чтобы Бутырского посадить по обвинению в убийстве Мариновского. Даже в отпуск не поехал. Если накопаем что-нибудь на Бутырского, он у нас это дело с руками оторвет. Так что работаем, ребятки, в этом направлении.
– А вот и они – пальчики: свежие и четкие, – радостно доложил Прохоров. – На телевизионном пульте. Везде стерли, а здесь забыли.
– Отлично, – на лице Ильина выразилось удовлетворение. В комнату, где произошло убийство, заглянул оперативник Григорий Ляличкин.
– Кажись, я спор выиграл, – доложил он. – Соседка по лестничной клетке говорит, что Валетова два года назад работала референтом Бутырского.
– Работала – не значит, что спала, – неуверенно сказал Ильин. – Хотя визитка Бутырского свежая совсем, словно недавно из типографии. Выходит, связь они не теряли.
– Про что и речь, но не в этом суть. Соседка видела, что сегодня Бутырский к Валетовой приезжал. Причем два раза подряд. Сначала один, потом в компании – не поверите! В компании с самим Леонидом Штерном и еще с какой-то бабой.
– С шахматистом? Это который пепельницу официанту в «Славянской» на голову надел? – приподнял белесые брови Ильин.
– Ага, с тем самым, – кивнул Ляличкин.
– А ты уверен, что у соседки с мозгами все в порядке? Может, она просто телевизор часто смотрит. – Ляличкин радостно пожал плечами, он вообще всегда казался радостным: вечная глупая улыбка и сияющий взгляд. Поняв, что от Григория больше ничего вразумительного добиться не получится, Ильин выяснил номер квартиры любопытной соседки и направился к ней в гости, чтобы допросить ее в официальном порядке.
* * *Любовь Аркадьевна Колоскова не производила впечатления невменяемой. Приятная пышная блондинка лет тридцати пяти, добродушная, сексапильная, но сразу видно – одинокая. Ильина она встретила в аккуратном кокетливом халатике, сетчатых чулочках и домашних туфлях с волосатыми ядовито-розовыми помпонами. Провела в чистенькую гостиную, такую же кокетливую, как и сама хозяйка.
Глядя на ножки Любови Аркадьевны, точнее, на волосатые яркие помпоны, Ильин почему-то никак не мог сосредоточиться и начать разговор.
– Любовь Аркадьевна… – наконец-то выдавил он из себя.
– Называйте меня просто Любовью, – с придыханием сказала Колоскова, присев на плюшевый диван. – Вы присаживайтесь, присаживайтесь, – подбодрила она следователя.
– Мне бы ваш паспорт, – попросил Ильин и ухнул в мягкое кресло.
– Пожалуйста, мне скрывать нечего, – сухо заявила Любовь Аркадьевна, резко встала и полезла в комод. С неохотой сунув в руки Ильина паспорт, Колоскова снова присела на диван и положила ногу на ногу. Следователь быстро переписал в протокол паспортные данные, наблюдая за женщиной с некоторым удивлением. Непонятно было, что это она так напряглась? Только спустя некоторое время до Ильина дошло, в чем причина возникшей скованности Любови Аркадьевны.
– Любовь, вы в курсе, что у вас в паспорте ошибка? – нахмурился Ильин.
– Ошибка? – растерялась Колоскова.
– Да, ошибка, – сурово сказал следователь. – Год рождения неверно указан. Меня не проведешь. Вы выглядите лет на десять моложе того возраста, который указан в документе. Непорядок, гражданка Колоскова. Я в гневе!
Гражданка Колоскова хихикнула и залилась стыдливым румянцем.
– Возможно, крепкий турецкий кофе и рюмочка восхитительного мятного ликера смягчат ваш гнев? – прощебетала она.
– В другой раз, Любовь, спасибо, – улыбнулся Ильин. – Расскажите, пожалуйста, подробно обо всем, что вы видели.
– Конечно-конечно! – с готовностью согласилась Любовь Аркадьевна и рассказала, как около семи вечера ее привлек шум на лестничной клетке. Любовь Аркадьевна посмотрела в глазок и увидела рослого брюнета.
– Почему вы решили, что это Бутырский?
– Так он сам сказал, – смутилась Колоскова. – Он кричал: «Открывай, Инга! Это Бутырский».
– То есть лица его вы не видели?
– Видела, когда он во второй раз приехал. Только не один уже, с ним были двое: женщина средних лет, брюнетка, стрижка каре, и молодой мужчина. Женщину я не знаю, а молодой мужчина был похож на шахматиста Леонида Штерна. Ну просто одно лицо!
– А Валетова Бутырского впустила, когда он впервые приехал? – уточнил Ильин.
– Впустила.
– Как банкир выходил из квартиры, вы видели?
– Да, он вышел минут через пятнадцать. Точнее, я не видела, а слышала. Он так дверью хлопнул, что у меня вазочка на столе задребезжала. А потом, около девяти где-то, я снова шум на лестнице услышала. Я уже рассказывала. Они к Инге в квартиру буквально вломились.
– Дверь была открыта?
– Да, они вошли и почти сразу же вышли. Возбужденные такие. Ну, я и вызвала милицию.
– Вы очень правильно поступили, Любовь! Очень! – с жаром заверил ее следователь.
Колоскова смущенно потупила глазки.
– Скажите, Любовь, как часто Бутырский навещал Валетову? Они были любовниками? – уточнил следователь.
– Ни разу раньше его здесь не видела. Знаю только, что Инга у него в банке работала какое-то время. Как-то она зашла ко мне, попросила подстраховать ее с сантехником, дала ключи и визитку свою на всякий случай, там ее телефон рабочий указан был. На визитке значилось, что она референт Бутырского. Были ли они любовниками, понятия не имею. Инга очень закрытый человек была. Я ее несколько раз приглашала на кофе, но она всегда находила причину, чтобы вежливо отказаться. И сама никогда не зайдет, не поговорит по-соседски. Я сначала обижалась, думала, что Инга на контакт не идет, потому что вроде не ровня я ей. Но потом – смотрю, она и гостей к себе не зовет, и подруг у нее нет.
– Совсем?
– Я же говорю, Инга очень замкнутый человек. Один раз я видела, что к ней родственница приезжала.
– А что за родственница, не знаете?
– Вроде сестра, – неуверенно сказала Любовь. – Вообще-то я не знаю точно, может, и не родственница она. Просто я слышала, что Инга, эту женщину провожая, попросила: «Передай моим привет».
– Моим?
– Да, так и сказала – «моим». Я решила, что родителям.
– Как она выглядела?
– Извините, я плохо ее рассмотрела, слышала только, как Инга на лестничной клетке с ней разговаривает. Голос молодой такой. Я почему запомнила: Инга эту женщину назвала как-то очень странно, – Любовь на секунду задумалась. – Зозулечкой. Зозулечкой она ее назвала.
– Действительно, странно – Зозулечка…
– Я бы даже сказала, интимно это как-то, – нежно улыбнулась Колоскова. Ильин порозовел, Любовь состроила ему глазки и продолжила: – Еще к Инге один мужик ходил известный, охапки цветов таскал и полные сумки продуктов, – Колоскова чуть заметно вздохнула.
– Вы сказали, известный?
– Да, очень известный – музыкальный продюсер Валерий Торчинский. Думаю, Инга с ним ради денег спала и ненавидела его. Она его с таким лицом провожала! Оно и понятно, такого урода. Прости, господи, о мертвых плохо не говорят, – Колоскова возвела глаза к потолку и перекрестилась.
– Не понял? – изумился следователь.
– Сегодня днем в новостях передавали, что его убили. Отравили вроде бы. А теперь Инга вслед за ним отправилась. Ужасная трагедия.
– Вот оно что, – напрягся Ильин: Любовь Аркадьевна оказалась просто кладезем полезной информации.
Телевизор он редко смотрел, о смерти продюсера ничего не слышал. Значит, дело Торчинского вела прокуратура другого района, но, несомненно, эти убийства были связаны между собой. Интересно, какие версии они выдвигают и кто проходит в деле как главный подозреваемый, задумался Ильин и посмотрел на часы – время приближалось к полуночи, звонить было поздно, а Бутырского задерживать рано. Однако картина вырисовывалась любопытная. Допустим, Бутырский убил Валетову, затем взял с собой друзей и вернулся на квартиру, чтобы разыграть невинную овечку или же с помощью друзей пытаться снять с себя подозрения, рассуждал Ильин. Поэтому они и вели себя очень шумно, словно нарочно пытаясь привлечь внимание соседей. По времени смерти все совпадает, по словам свидетельницы, Бутырский в первый раз приехал к Валетовой в семь, а смерть девушки наступила предположительно между половиной седьмого и половиной восьмого вечера. Вполне логично! Но один момент смущал следователя: Валетову отравили, значит, спонтанность из злого умысла преступника исключалась. Яд – это орудие убийства, которое предполагает наличие у преступника определенного расчета, подготовки и относительно холодного рассудка. А Бутырский в первый свой визит шумел на лестничной клетке: вел себя очень агрессивно, орал, дверью хлопал и даже свою фамилию сообщил. Не вязалось подобное поведение со способом убийства. Если бы Валетову, допустим, задушили, прирезали, застрелили или стукнули чем-то тяжелым по голове, то поведение Бутырского было бы логично – немотивированные действия, состояние аффекта, ярость. Но Ингу Валетову отравили. Значит, Бутырский пришел в гости, когда Валетова была уже мертва? Или, напротив, жива… Скорее – мертва, поэтому банкир вернулся с друзьями. Но кто в таком случае открыл ему дверь в первый раз? А что, если это был вовсе не Бутырский? Лица банкира соседка не видела, поняла, что это Бутырский, потому, что человек этот назвался Бутырским. Ого! Ильин почесал затылок: размышления завели его в непролазные дебри.