Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома - Джон Болтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помпео отправился в Пхеньян после празднования 4 июля. Он перезвонил в Вашингтон в пятницу вечером (в субботу утром по корейскому времени), чтобы поговорить с Трампом, Келли и мной. Помпео сказал, что он провел пять часов на двух отдельных встречах с Ким Ён Чолем, которые были “невероятно разочаровывающими”. В субботу у Помпео снова были встречи, и он перезвонил в Вашингтон сообщить, что видел только мелкого Кима, а Ким Чен Ын так его и не принял. Это многое говорило о том, с кем Север хотел поговорить. После того, как Помпео покинул Пхеньян, Север назвал переговоры “достойными сожаления”, предъявив “одностороннее и бандитское требование денуклеаризации”. Вот и все хорошие новости. Помпео сказал, что Северная Корея хочет “гарантий безопасности” до денуклеаризации, и “проверка” будет только после денуклеаризации, а не до, что означает отсутствие базовой декларации и, следовательно, отсутствие возможности сравнить их ядерный потенциал “до и после”. На мой взгляд, это было совершенно неуместно.
Трамп согласился, сказав, что строить доверие — чушь собачья. Самое умное, что он говорил о Пхеньяне за последние месяцы… Помпео добавил, что корейцы как всегда просто тянут время. Пытаясь сообщить хорошие новости, Помпео сослался на пункт в заявлении Северной Кореи для прессы, в котором говорилось что-то вроде того, что «Ким Чен Ын по-прежнему доверяет президенту Трампу». В телефонных звонках в пятницу и субботу Трамп спросил, какое влияние Китай оказывает на Северную Корею. Помпео преуменьшил влияние Китая, в то время как Трамп считал его гораздо более важным. Я подумал, что оценка Помпео более точна, хотя за ролью Китая стоит понаблюдать. Затем Трамп сказал, что не может понять, почему мы воевали в Корейской войне и почему у нас все еще так много войск на полуострове, не говоря уже об этих военных играх. Вернувшись к Северной Корее, он сказал, что мы впустую тратят время. По сути, они говорят, что не хотят денуклеаризации. До конца разговора Трамп, похоже, не понимал, что Помпео на самом деле не видел Ким Чен Ына, спрашивая, передал ли Помпео копию диска Элтона Джона “Rocket Man” с автографом Трампа, которого у Помпео не было. Передача этого диска Киму оставалась первоочередной задачей в течение нескольких месяцев. Помпео перезвонил мне после разговора с Трампом, чтобы спросить, что ему говорить журналистам в Японии, где он остановился для дозаправки. Единственное, что меня удивило в поведении Северной Кореи, так это то, как быстро они вновь уперлись после Сингапура.
Трамп, очевидно, хотел скрыть плохие новости, чтобы они не стали достоянием общественности в разгар предвыборной кампании в Конгрессе, особенно отсутствие каких-либо доказательств того, что Северная Корея серьезно относится к денуклеаризации. Поэтому вместо этого он подчеркнул, что Север не испытывал ракеты или ядерное оружие. Я попытался объяснить, что задержка пошла на пользу Северной Корее. По всей вероятности, Север перемещал свое оружие, ракеты и производственные мощности в новые, более безопасные места, как это было десятилетиями, и продолжал производство оружия и систем доставки, придя к выводу, что, по крайней мере, на данный момент их программы испытаний выполнили свою задачу. Это, безусловно, была угроза для Японии. Возможно, что-то они даже хранили в других странах. Трамп махнул рукой, сказав, что они делают это уже много лет. Конечно, делают, в том-то и проблема! Но он снова увидел контраст между программой воссоединения Юга и нашей целью денуклеаризации, и поэтому решил не подписывать торговое соглашение с Южной Кореей KORUS, пока Сеул не продемонстрирует, что он по-прежнему жестко применяет санкции против Пхеньяна. Возможно, он думал, что сможет использовать KORUS в качестве рычага для ведения переговоров, но пока подписание соглашения было немного отложено. В конечном счете оно было подписано 24 сентября 2018 года. Но вы могли игнорировать риски, связанные с Северной Кореей, только до тех пор, пока Трамп считал, что за непокорностью Севера стоит Китай. Возможно, он думал, что решит торговые вопросы с Китаем, и тогда все остальное встанет на свои места. Если так, то он бредил.
В пятницу, 27 июля, я созвал заседание СНБ, чтобы обсудить все, что произошло после Сингапура. Все согласились, что “ничего особенного”. Помпео подчеркнул, что Северная Корея не предприняла никаких значительных шагов в направлении денуклеаризации и что существует “нулевая вероятность успеха”. Мое мнение было точно таким же. Было достигнуто общее согласие об ужесточении санкций различными способами: дипломатическими, экономическими и военными. Ни Мэттис, ни Помпео, ни я не поднимали нашу целевую дату 1 сентября, но, безусловно, держали ее в уме, ведь оставалось всего пять недель.
Подход Северной Кореи был иным. В начале августа Ким отправил Трампу одно из своих знаменитых “любовных писем”, в котором критиковал отсутствие прогресса после Сингапура и предлагал им вскоре снова встретиться. Помпео и я согласились, что такой встречи нужно избегать любой ценой, и уж точно не до ноябрьских выборов. Под таким политическим давлением, кто знает, что может выкинуть Трамп? Мы также согласились, что лучшим ответом на письмо было бы сказать, что Помпео готов вернуться в Пхеньян в любое время. Однако, когда я показал Трампу письмо Ким Чен Ына и объяснил нашу рекомендацию, Трамп сразу же сказал:
— Я должен встретиться с Ким Чен Ыном. Мы должны пригласить его в Белый дом.
Это была потенциальная катастрофа огромных масштабов. Я предложил вместо этого встретиться в Нью-Йорке на открытии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре, но Трамп отказался:
— Нет, там слишком много всякого происходит.
К этому времени в Овальный кабинет пришли остальные, включая Келли и я прошептал ему, что они ни за что не должны снова встречаться. Келли полностью согласился. Помпео, путешествующий по Азии, позвонил ближе к вечеру, и я объяснил, что произошло. Он сказал, что хотел бы видеть мое выражение лица, когда президент сказал, что хочет пригласить этого сукина
