Дюна - Фрэнк Герберт

Герцог оглядел зал.

В углу, окруженный группой молодых льстецов, пытающихся подладиться к нему – арракинской золотой молодежью, – стоял Пауль. Неподалеку от них – три офицера войск Дома Атрейдес. Герцога беспокоили девушки – наследник был бы для них желанной добычей. Однако Пауль со всеми держался одинаково – замкнуто и подчеркнуто-аристократически.

«Он будет достойно носить титул», – подумал герцог, и неприятный холодок коснулся его, когда он внезапно понял, что это – еще одна мысль о смерти.

Пауль заметил в дверях отца и отвел глаза. Взглянул на группки гостей, руки в перстнях, держащие бокалы (и по возможности незаметные проверки этих бокалов крохотными карманными ядоискателями дистанционного действия). Внезапно Пауль почувствовал неприязнь к этим пустым разговорам, к этим лицам – дешевым маскам, прикрывающим нарывающие, сочащиеся гноем мысли, к голосам, пытающимся спрятать за болтовней оглушительное молчание пустых душ.

«Просто я захандрил отчего-то, – подумал он. – Интересно, что сказал бы об этом Гурни?»

Он знал причину этой хандры. Ему не хотелось присутствовать на этом приеме, но отец был непреклонен: «У тебя есть долг. В частности, ты должен соответствовать своему положению. Ты для этого достаточно взрослый. Ты уже почти мужчина».

Пауль смотрел, как отец вышел из дверей, оглядел зал и направился к окружавшей Джессику группе.

Подойдя, он услышал, как водоторговец спрашивает:

– А правда, что герцог намерен установить контроль за погодой?

Герцог ответил из-за его спины:

– Пока мы не заходили так далеко в своих планах.

Торговец живо обернулся. У него было почти дочерна загоревшее лицо с вкрадчивым выражением.

– О, герцог! – воскликнул он. – Мы вас заждались!

Лето взглянул на Джессику:

– Пришлось кое-что сделать.

Он вновь перевел взгляд на торговца и рассказал, что было сделано по его приказу с умывальниками.

– Насколько это зависит от меня, с этим старым обычаем будет покончено.

– Следует ли понимать это как ваш приказ, милорд? – осведомился водоторговец.

– Оставляю это на ваше… э-э… на вашу совесть, – ответил герцог и повернулся к подходящему к ним Кинесу.

– Как это благородно, как щедро с вашей стороны – отдать воду этим… – защебетала какая-то дама, но на нее шикнули.

Герцог смотрел на Кинеса. Планетолог, отметил он, одет в темно-коричневый мундир старого образца с эполетами Гражданской Службы и золотой капелькой – эмблемой его ранга в петлице.

– Герцог критикует наши обычаи? – раздраженно спросил водоторговец.

– Обычай уже изменился, – бросил герцог. Он кивнул Кинесу, заметил морщинку между бровей Джессики, подумал: «Ей не идет нахмуренное лицо. Но это увеличит слухи о наших трениях…»

– С позволения герцога, – снова обратился к нему торговец, – нельзя ли подробнее узнать об изменениях в обычаях?

Лето уловил внезапно появившиеся в его голосе масленые нотки, заметил напряженное молчание, установившееся вокруг, то, как по всему залу лица стали поворачиваться к ним.

– Не пора ли к столу? – попыталась сменить тему Джессика.

– Но у нашего гостя остались вопросы, – любезно сказал Лето. Он внимательно смотрел на торговца: круглолицый, толстогубый человек с большими глазами. Припомнил доклад Хавата: «…а за этим водоторговцем надо следить. Запомните это имя – Лингар Беут. Харконнены пользовались его услугами, но не могли контролировать его».

– В связанных с водой обычаях так много любопытного, – улыбаясь, сказал Беут. – К примеру, хотелось бы знать, каковы ваши планы относительно устроенной при этом доме влажной оранжереи. Собираетесь ли вы впредь похваляться ею перед людьми… милорд?

Лето взглянул торговцу в глаза, сдерживая гнев. Но тут было о чем подумать. Бросать ему вызов – в его собственном дворце! – особенно учитывая, что этот Беут подписал контракт о вассалитете, – это требовало смелости. И – чувства своей власти. Да, вода в этом мире – это власть. Предположим, системы водоснабжения здесь заминированы и могут быть в любой момент уничтожены… Вполне возможно, что именно с помощью такого дамоклова меча Беут сдерживал в узде Харконненов.

– У моего господина герцога и у меня особые планы относительно оранжереи, – вмешалась Джессика, улыбаясь Лето. – Мы, разумеется, сохраним ее – но сохраним для народа Арракиса, как опекуны. Ибо мы мечтаем о том, что когда-нибудь климат Арракиса изменится так, что станет возможным повсеместно выращивать такие растения просто под открытым небом.

«Умница! – подумал Лето. – Пусть-ка наш водоторговец поразмыслит над этим!»

– Я хорошо понимаю, насколько вы заинтересованы во всем, что связано с водой и погодным контролем, – сказал он, – но я бы порекомендовал вам более разнообразно размещать свои капиталы. Рано или поздно вода здесь перестанет быть самым дорогим товаром…

И он подумал: «Хавату следует удвоить усилия по внедрению в организацию этого Беута. И мы должны немедля заняться системами водоснабжения. Меня никто в узде держать не посмеет!..»

Беут кивнул, все еще улыбаясь.

– Достойная мечта, милорд. – Он отступил на несколько шагов.

Лето вдруг увидел глаза Кинеса. Тот не отрываясь глядел в лицо Джессике. Словно преображенный – словно влюбленный… словно верующий в священном трансе…

…А мысли Кинеса были заняты словами пророчества – наконец оно полностью овладело им. Пророчество гласило также: «…И они разделят сокровеннейшую вашу мечту». Кинес, не отводя глаз, прямо спросил Джессику:

– Вы несете нам сокращение пути?

– А, доктор Кинес! – воскликнул водоторговец. – Вы оставили ради нас бродяжничество с шайками ваших фрименов? Как мило с вашей стороны, что вы присоединились к нам!

Кинес окинул Беута странным взглядом, проговорил:

– В Пустыне говорят, что обладание слишком большим количеством воды делает человека опасно неосторожным.

– Мало ли о чем говорят в Пустыне – у них много странных поговорок, – ответил Беут. Но его голос выдал беспокойство.

Джессика подошла к Лето, взяла его под руку – просто чтобы протянуть несколько секунд и успокоиться. Кинес сказал «сокращение пути». На старом языке это выражение прозвучало бы как «Квисатц Хадерах». Окружающие как будто не обратили внимание на странный, вопрос планетолога, а сам он уже склонился над чьей-то женой и выслушивал ее кокетливую болтовню.

Квисатц Хадерах, подумала Джессика. Неужели Миссионария Протектива принесла сюда и эту легенду? В этой мысли скрывалась надежда для Пауля. Он мог бы… мог бы быть этим Квисатц Хадерахом…

Представитель Гильд-Банка меж тем заговорил о чем-то с водоторговцем. Голос Беута перекрыл гудение возобновившихся разговоров:

– Немало людей хотело изменить Арракис!..

Герцог заметил, как Кинес, услышав это, вздрогнул, распрямился и даже отшатнулся от флиртующей дамы.

В неожиданно наступившей тишине охранник, переодетый в ливрею лакея, кашлянул за спиной Лето и объявил:

– Обед подан, милорд.

Герцог вопросительно взглянул на Джессику.

– Согласно здешнему обычаю, хозяева идут к столу позади гостей, – сказала она. – Или мы изменяем и этот обычай, милорд?

– Это, по-моему, неплохой обычай, – холодно ответил герцог. – Пока мы его оставим.

«Необходимо поддерживать иллюзию того, что я ей не доверяю и подозреваю в предательстве, – подумал герцог. Он посмотрел на чинно шествовавших мимо гостей. – Кто из вас поверил в эту ложь, дорогие гости?..»

Джессика чувствовала холодность и отстраненность герцога и думала о ней – не в первый раз за неделю. «Он выглядит как человек, борющийся с самим собой, – думала она – В чем дело? Может, я просто поспешила с этим приемом? Но он же знает, как нам важно, чтобы наши офицеры, служащие и рядовые влились в местное общество. Мы для них – как родители, а ни что так не подчеркивает это, как подобного рода социальное единение…»

Лето, глядя на проходящих гостей, вспомнил, как отреагировал Суфир Хават, узнав о предстоящем приеме: «Сир! Я запрещаю вам это!..»

Герцог криво усмехнулся. На эту сцену стоило посмотреть. А когда герцог все же непреклонно решил присутствовать на обеде, Хават печально покачал головой. «Не нравится мне это, милорд, – заявил он. – У меня дурные предчувствия. Слишком уж быстро развиваются тут события. И это не похоже на Харконненов. Нет, совсем не похоже…»

Мимо прошел Пауль. Он вел под руку девушку на полголовы выше его самого. Проходя мимо, он бросил короткий взгляд на отца, затем кивнул в ответ на какое-то замечание спутницы.

– Ее отец выпускает дистикомбы, – сказала Джессика. – Мне говорили, что только безнадежный глупец позволит себе оказаться в Пустыне в одном из этих дистикомбов…