Драконий перстень - Георгий Григорьянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он не мог далеко уйти, ему восемьдесят лет! Ищи потайной ход!
И торговец, и его подручный стали методично осматривать стеллажи, сбрасывая свитки и футляры. Вдруг один из шкафов – дубовый, набитый манускриптами и крупными минералами – повалился на их головы. Выставив руки, пытаясь защититься, оба негодяя с ужасом увидели, как результаты научных исследований погребают их в кабинете великого ученого…
Метродор стоял на пороге комнаты и смотрел на незадачливых преступников, покусившихся на его жизнь. Послав слуг за помощью, двинулся к выходу из дома. Первым вылез из-под завалов человек с большой родинкой на лбу. Пошатываясь и достав из складок одежды нож, он поковылял по внутреннему дворику вслед за ученым. С насеста сорвался орел. Сделав несколько взмахов крыльями, он накинулся на жертву сзади. Раздался дикий крик птицы и безумный вопль человека с родинкой. Орел стал его клевать, разрывая клювом на части. Тот пытался защищаться, махал руками, но клюв птицы глубоко вонзился ему в голову, и жертва упала. Из двери кабинета выполз Апелликон. Толстяк с ужасом наблюдал сцену борьбы своего напарника с дикой птицей, потом за спиной услышал свист и почувствовал колебания воздуха. Обернулся. Самка орла вцепилась когтями в его глаза и, повалив на пол, стала клевать…
Ученый, семеня, двигался по улице ко дворцу.
– Метродор, – окликнул его кто-то, – что случилось, куда ты так спешишь? Негоже мудрецу появляться на улице в одном хитоне, хотя и длинном. Где твой плащ?
Старик обернулся. Невдалеке стоял и удивленно смотрел на него начальник царской охоты Варажауни – грузный, но сильный человек с круглым лицом и косматой бородой, в фиолетовом хитоне и сиреневом плаще. Варажауни происходил из знатного рода, из которого, по традиции, цари Армении назначали главных охотников. На службе у царя Тиграна он состоял двадцать лет, всегда получая одобрение государя за доставленную радость и славное развлечение на охоте.
– Варажауни, за мной гонятся убийцы! – запыхавшись, прохрипел ученый.
– Сюда, Метродор! Здесь ты можешь затаиться, а я прослежу, куда они пойдут. – Схватив старца за хитон, втянул его во двор какого-то дома, потом выглянул на улицу и, убедившись, что никого нет, произнес: – А может, тебе показалось? Никто и не собирается тебя убивать.
– Что ты, что ты! Человек с кинжалом набросился на меня, я еле ноги унес…
– Что же ты такое сделал, что Апелликон захотел устранить тебя?
– Откуда тебе известно об Апелликоне? Я не произносил его имени…
– Ну, знаешь, земля слухами полнится…
– Пропусти, мне надо срочно к царю!..
Огромный Варажауни левой рукой, на среднем пальце которой сверкнуло золотое кольцо «лев», прижал старика к каменной кладке забора. Его злые и колючие глаза впились в лицо мудреца:
– Жизнь – это сон, который однажды заканчивается, и ты понимаешь: нет оправдания бессмысленности существования. – В правой руке главного охотника появился кинжал – трехклинковый, с закрученным лезвием.
– Ты один из убийц! Я знаю этот кинжал, он принадлежал Митридату… – пробормотал потрясенный ученый.
– Царь Митридат – это дух, который все видит и знает, которого все боятся. Его власть бесконечна, его слово закон! Наказание предателю неотвратимо…
– Ты, Варажауни, потерялся в этой жизни, не можешь обуздать свой страх, раболепствуешь перед Митридатом! А он – чудовище, пожирающее души близких ему людей, чтобы насытить свою злобность. Сегодня к смерти приговорен я, а завтра ты. Одумайся, пока не поздно!
– Поздно, Метродор, прости…
Варажауни всадил закрученное лезвие кинжала в сердце мудреца, глаза которого остекленели, выражая беспредельную грусть. Шанса на выживание своим жертвам царский охотник не оставлял.
Для почитания армянских языческих богов в Арташате имелись прекрасные храмы. Главный из них – храм Арамазда, статуя которого, установленная в доме бога, была предметом всеобщего поклонения. Вся жизнь людей, как верили армяне, зависела от воли Арамазда – главного божества мира, творца небес и земли, обладателя величайшей мудрости.
Лучи солнца в святилище храма проникали сверху через большое круглое отверстие в потолке и падали на статую бога. Сделанная из мрамора в два человеческих роста и отделанная слоновой костью, золотом и серебром, скульптура, казалось, излучала сияние, вызывая неподдельный трепет верующих. С плеча мраморного Арамазда, сидящего на троне, ниспадал плащ из серебра, ноги были обуты в сандалии; в левой руке бог держал золотой шар (яблоко), в правой – скипетр из золота с рубинами (посох); на голове красовался золотой оливковый венок, символизирующий миролюбие. Натертая душистым маслом статуя с добродушным выражением лица выглядела величественно.
Верховный жрец Спандуни, отослав всех помощников и жрецов из зала, готовился говорить с богом – помолиться наедине и попросить совета: стоит ли дать царю золота и серебра из запасов храмовой сокровищницы для починки разрушенных войной крепостей? Подойдя к алтарю, жрец, чтобы задобрить бога, добавил в огонь, горевший в бронзовой чаше-очаге, ароматические растения – воскурил фимиам. Дымок пополз вверх: молитва жреца, как фимиам, направится прямо к богу, потому что бог всегда рядом! Затем старик, поправив фитиль в горящей лампе с льняным маслом, взял в руки стоящую рядом «чашу гнева» – большую керамическую миску-лекану с ручками в виде змей, наполненную горючей смесью для огненных эффектов в ходе церемоний. Огонь в чаше возникал всякий раз, когда просящий милостей у бога сановник или знатный человек скупился и жертвовал недостаточно золота. Взглянув в чашу и не увидев в ней картины грядущего, Спандуни поставил ее на место, поцеловал ступни статуи, воздел руки к небу и промолвил:
– О всеведущий и всевидящий бог Арамазд! Благодарю тебя за ниспосланную нам победу над врагом, за то добро, которое ты творишь на земле армянской, за плодородие полей, тучность садов, изобилие виноградников! Прошу и впредь защищать, исцелять и очищать нас! – С одной стороны, верховный жрец молился богу, глубоко веря в сверхъестественные силы, а с другой, понимал свою главную задачу – сплочение народа на религиозной основе. Он продолжал: – Сегодня, дабы умилостивить тебя и снискать благоволение, я принес особую жертву – большого белого
