Мое условие судьбе - Евгения Михайлова

Дина слушала молча и тревожно.

– Представляешь, какое совпадение, – продолжил Александр. – Николаев, убийца и вор, был в Москве, когда этот парень стрелял в тебя и Артема. Если бы парень скрылся, стрелял бы из укрытия, у следователей почти не возникло бы сомнений, что к этому приложил руку Николаев. У них и с Артемом были очень серьезные разборки. Артем его на чем-то поймал вроде, а он, как все говорят, был из тех «спонсоров», которые спонсируют не просто краденое, но еще и требуют откаты.

– А как это у нас делается – откаты?

– Как везде. Телевидение – серьезный бизнес, спонсор платит не из своего кармана, а отмывает краденое, пытается получить большую сдачу, то есть расходы на бумаге. Так растворяются в тумане и в направлении офшоров большие-большие деньги, а ты поговоришь на разорванных нервах пять минут – и получишь свой скромный гонорар. С Артемом такое не прокатывало. Его исключительное положение в бизнесе связано и с репутацией. Сговора с криминалом нет, хотя без сотрудничества никак не обойтись. Где другие… В общем, отдел Земцова по уши в болоте этого «форума экономистов». Они там все такие. Николаев, кстати, мог бы не уехать живым из Москвы. Считай, спасли.

– Значит, нужно как-то лучше разбираться с этим мальчиком, который убил. Человек не может убить, потому что Аня его попросила. И таких совпадений, как прибытие в это время Николаева, всей этой банды, наверное, не бывает.

– Наверное, бывает. Смотрел я все, что есть, по этому Денису, по Анне Синицыной. Парень как прозрачная колба. Отправят на психиатрическую экспертизу. Ладно, Дина. Давай доверим это следователям. Нам без их материалов все равно не разобраться. Кстати, Анна, сожительница Артема, уже подставила парня. Не так уж важно было ее соучастие в данной ситуации, вряд ли бы повлияло на его срок. Но она отказалась от своих первоначальных признаний. Сказала, что это он все сам решил. Он действительно с самого начала так говорил. Она заявила, что об этом не знала. Узнала… Правильно ее Артем выгнал.

– Да. Совсем плохая история для этого мальчика.

– Дина, этот мальчик мог убить тебя. Давай не будем впадать в крайности. Дети вообще так здорово из взрослых пистолетов не стреляют. Они их даже с конкретной целью не покупают.

– Дети… Александр, нам надо в тот приют. К этой свидетельнице по делу садиста. Я чувствую, что там то же самое, что и у него было.

– Но ты же плохо себя чувствуешь.

– А для этого разве нужно плясать от счастья? Нормальное у меня такое состояние. Злое. И поедем мы на машине. И я давно уже все продумала. Ты будешь выписывать им чек или затягивать перевод на карту, а я там все быстро посмотрю.

– Там может быть охрана.

– Нет. В таких местах не держат лишних свидетелей. Но даже если есть, не вижу проблемы. Деньги принимает владелица приюта. Охрана расслабляется.

– Это может быть не такое, а нормальное место.

– Тем лучше. Хоть капля оптимизма. Заплатим больше. И будем ездить постоянно.

Глава 10

Алексей Чибиряк, брат-близнец Раисы, приехал на своей машине инвалида в отдел по расследованию убийств. Он заметно хромал, потому что одна нога была короче, правую руку держал неестественно: видимо, плохо сгибалась или вообще не сгибалась. Он же говорил, что кости во время операций отрубали, пусть и инвалидность потом сняли…

– Здрасте, – сказал он Славе. – Мне в больнице сказали, что вы должны дать разрешение на похороны сестры. Потому как дело…

– Можно, – сказал Слава. – Сейчас напишу для морга. Для дела все есть. История болезни, причина смерти, фотографии. Убийца взята с поличным, вину признала. Мои соболезнования. Есть на что хоронить?

– Найду. Вроде и выдадут что-то.

– Да, положено. А родители ваши где живут?

– Нигде. Детдомовские мы.

– Откуда же информация, что она старшая сестра? На три минуты?

– Санитарка роддома, в котором нас мамашка оставила отказниками, рассказала. Она к нам ездила навещать. Лидия Петровна. Сейчас старая и больная уже. Не знаю, сможет ли с Раей проститься.

– Понятно. В общем, Алексей, если какая-то помощь будет нужна: позвонить там, договориться – обращайтесь.

– Спасибо. Так я пойду?

– Конечно.

– А что с этой, бизнесвуменшей, которая сестру мою убила?

– Арсеньева находится в СИЗО. К суду мы еще не готовы. Она отказалась давать показания. Вы отказались говорить о том, что знаете.

– Я вроде сказал, что ничего не знаю.

– Да, вы именно так и сказали. Допустим, я вам поверил, хотя, если честно, это не слишком правдоподобно. Теперь я еще больше засомневался. Не просто близнецы – а это уже большая привязанность, но еще и брошены в младенчестве матерью… У Раисы не было подруг, и у вас – друзей.

– Да у меня бы, может, и были, но вы же видите, какой я… Хожу: три четверти. И вообще, я не понял, к чему вы все это?

– Да так. Дело плохо движется. Как говорит мой товарищ, ниточки одна с другой не связываются.

– Ясно. Так я пошел?

Алексей направился к выходу. Слава негромко сказал ему в спину:

– Арсеньева пыталась покончить жизнь самоубийством.

– Да вы что! – резко повернулся Алексей. – Откачали?

– Да, конечно. У нас хорошие врачи.

– Правильно сделали. Легко соскочить хотела.

– Хотела, – задумчиво сказал Земцов.

Когда Чибиряк вышел, он позвонил заместителю:

– Вася, брат Раисы Чибиряк будет ее хоронить. Узнай, пожалуйста, когда и где. И еще информация нужна. В каком роддоме они родились. Там тогда работала санитаркой Лидия Петровна, я не стал уточнять фамилию, думаю, ты найдешь без проблем. Но если там были и другие Лидии Петровны, позвони Алексею Чибиряку, уточни у него фамилию. Она сейчас на пенсии, болеет. Нет, к ней ходить не нужно. Только адрес, фамилию. Получается, это у них самый близкий человек. Думаю, мы с тобой сходим на эти похороны.

…Весь вечер Алексей Чибиряк мастерил из дощечек рамку. Руки у него были умелые и даровитые. Получилось красиво, несмотря на то что правой рукой он почти не мог работать, только поддерживать. Он покрыл лаком рамку, подождал, пока высохнет, вставил фотографию Раисы. Фотография была старой, там Раиса сразу после школы. В бедном, сиротском платье, с переброшенной на грудь толстой косой. Она улыбалась. Быстро облетели ее густые волосы. Плохо жила, плохо питалась, пила… А девчонкой улыбалась, пела. Хотя и тогда жизнь у них была убогой, полной обид. Одна Лидия Петровна за всю их жизнь только и любила близнецов, наверное.

Алексей поставил фотографию на старый, низкий комод, сходил на кухню и вернулся с двумя стаканами специально купленной сегодня водки. Самогон с запахом бензина и всего-прочего для таких случаев не подходит. Он налил себе и ей. Свой стакан выпил, ее поставил перед фотографией.

– Ты, Рая, не сомневайся, – сказал он, вытянувшись перед ней, как в строю. – Провожу тебя, как полагается. Может, и тетя Лида приедет с тобой попрощаться. А дальше… Жди. Ты ж старшая, выскочила на три минуты раньше.

Глава 11

Земцов долго стоял спиной к Людмиле и смотрел в окно. Потом повернулся:

– Я думаю, как с вами разговаривать, Арсеньева. Вы очень стараетесь не оставить мне выбора. Держать в карцере? Медицинском изоляторе? Поставить круглосуточное наблюдение? Если называть вещи своими именами, то это шантаж. Вы пугаете нас суицидом, хулиганите, когда вас пытаются спасти, вы устраиваете театральные истерики…

– Театральные? – измученно и горько посмотрела на него Людмила.

– Да! Именно! Понятно, что с вашим ребенком случилась какая-то беда. Три года назад он родился, потом якобы умер, но вы его не хоронили. И вообще, никто не хоронил ребенка с таким именем. Бывает множество криминальных схем: подхоронить в заброшенную могилу, просто где-то зарыть. Убитого ребенка! Если дети умирают естественной смертью – это не требуется. Женщина, которая работала у вас кормилицей и няней, утверждает, что девочка была совершенно здорова. Полина прекратила к вам ходить через год. Больше информации не имеет. Была у вас еще одна работница – Раиса Чибиряк. Судя по вашему поступку, именно она в чем-то виновата. Может, уронила, нечаянно убила ребенка. Вы могли тогда договориться: не поднимать шум, не сообщать… Но Раиса уже ничего не расскажет. Как-то у вас появилось фальшивое свидетельство о захоронении с кладбища, где вашу дочь не хоронили. Мы сейчас можем предъявлять претензии всем службам, которые должны отслеживать ситуации с детьми. Но я точно знаю, какое огромное количество детей из благополучных семей исчезает именно так. Потом случайно их находят убитыми. Времени прошло столько, что мы уже ничего не найдем. А теперь слушайте меня внимательно. Повторю: времени прошло столько! Много времени! И все это время вы спокойно и нормально работали. Тихо жили. Ни на кого не нападали, не выли ночами «Вита». В вашем доме очень хорошая слышимость. Вы с соседями вообще не общаетесь. Но они слышат, когда, к примеру, дверь у вас хлопает. Из этого кое-что вытекает для следствия, нет?