Рассмешить Бога - Наталья Александрова

Поразмыслив, Надежда решила, что верного супруга Мережко можно пока если не исключить, то оставить на потом: раз он твердо сказал, что не ходит смотреть квартиры без жены, то и в агентство, надо думать, они приходили тоже вдвоем. Огурцову можно было приглашать только к Стасу, она улучшала свою жилплощадь, ей нужна была двухкомнатная. Таким образом, оставался только Любегин, как самый вероятный кандидат в убийцы.

Надежда колебалась недолго. Она погладила кота, который мирно спал на диване, подкралась к двери кабинета и поглядела в щелочку на мужа. Муж был поглощен работой. Казалось бы, это должно было укрепить ее в решении быть верной женой и внимательной хозяйкой кота, то есть прилежно сидеть дома, вылизывать квартиру и вычесывать Бейсика, а также штудировать книгу о вкусной и здоровой пище и между делом накладывать на лицо питательные маски из обезжиренного творога с медом. Но нет, постояв немного у двери кабинета, Надежда Николаевна нашла в прихожей свой мобильный телефон, заперлась в ванной и набрала номер Любегина. Приглушенным голосом она назначила ему назавтра свидание в той самой своей однокомнатной квартире, где прожили они с Сан Санычем лет восемь, пока не переехали в эту. Квартира стояла пустая – раз в год в отпуск приезжала дочка с семьей, в остальное время друзья и знакомые время от времени просили приютить на несколько дней своих родственников и приятелей. Надежда редко кому отказывала.

Условились на одиннадцать утра, Любегин сказал, что вечером он занят.

Утром муж сорвался на работу пораньше, собирался в нервах, так что даже наступил Бейсику на хвост и накричал на Надежду из-за порванных шнурков на ботинках – сто раз, мол, просил купить новые, но у жены вечно нет на это времени.

Надежда оскорбленно заморгала и молча выложила новые шнурки на галошницу, однако муж не заметил ни шнурков, ни ее обиженного лица, поскольку, чертыхаясь, зашнуровывал ботинки. Можно было устроить скандал, но Надежда решила быть выше этого и гордо промолчать, надеясь, что муж поймет, что был не прав, и извинится. Однако муж схватил портфель, перчатки, ключи от машины и убежал, даже не попрощавшись.

– Вот так, – сказала Надежда коту, – как больно ранит несправедливость! Ну, если бы я действительно забыла купить эти самые шнурки, тогда, конечно, без слова выслушала бы все его претензии. Все-таки мужчины – ужасные люди. Говорит, чтобы я ничего не делала, только берегла свое здоровье, а сам ругается из-за такой ерунды! И даже не извинился!

Бейсик вылизывал оттоптанный хвост и был полностью с Надеждой согласен. Надежда же решила, что раз муж повел себя с утра так безобразно, то у нее полностью развязаны руки. А сейчас не время рассиживаться и копить обиды, к одиннадцати ее ждет Любегин, между прочим, самый вероятный кандидат в убийцы.

Она оделась поскромнее – в то самое непромокаемое пальто с капюшоном. Кто его знает, этого Любегина, может, он не только убийца, но и грабитель – вдруг польстится на ее норковую шубку. Жалко, все-таки подарок мужа. При мысли о муже Надежда уже не испытала злости и обиды. Характер у Надежды Николаевны был отходчивый, так что, немного поостыв, она сообразила, что раз ее всегда спокойный и вежливый муж позволил себе утром наорать на жену, как самый обычный среднестатистический мужчина, – стало быть, у него и вправду большие неприятности на работе. Эти неприятности когда-нибудь кончатся, а ей, Надежде, лучше не попадаться пока мужу под горячую руку и не обращать внимания на его реплики.

Она очень удачно добралась до своей квартиры, встретив по дороге только двух неблизких знакомых, так что дело ограничилось десятиминутной краткой беседой.

В квартире было душновато, а так все в порядке. Надежда решила воспользоваться случаем и навести порядок. Она открыла все форточки, вытерла пыль с мебели и подоконников, поправила занавески. Стрелка на часах подходила уже к половине двенадцатого, когда на площадке послышался какой-то шум, хлопнула дверь, и раздался звонок. Надежда распахнула дверь не спрашивая, потому что на лестнице слышались голоса.

На пороге стояла соседка Лариса Павловна.

– Здравствуй, Надя! – сказала она, придав своему глубокому контральто преувеличенно-радостную интонацию. – А я к тебе гостя привела!

– Какого еще гостя, – невежливо пробурчала Надежда Николаевна, она Ларису слегка недолюбливала за неумеренную склонность к сплетням и злословию.

– Вот. – Лариса посторонилась, и на пороге появился весьма скромного вида индивидуум в зимнем пальто с потертым воротником и старомодной шапке с козырьком, которую Надеждина мать по старой памяти называла «фрицевкой». В руке потертый тип держал на отлете коробку с пирожными.

– Здрасте! – сказал тип. – Ну до чего вас найти трудно!

– Вы кто – Любегин? – отрывисто спросила Надежда.

– Ну да! – радостно закивал он. – Уф! Умучился по этажам бегать!

– Слава богу, воссоединились! – противно засмеялась Лариса. – А я иду, смотрю – мужчина симпатичный по этажам бродит, Надежду Николаевну ищет!

– Проходите! – буркнула Надежда, втащила Любегина внутрь и захлопнула дверь перед Ларисой.

– Как вы себя ведете! – злым шепотом накинулась она на Любегина. – Что вы бродите по этажам? Как вы вообще в подъезд вошли, если у нас домофон!

– Ну, я позвонил в сто вторую квартиру…

– Зачем в сто вторую? – вскинулась Надежда. – Зачем в сто вторую, когда нужно в сто четвертую?

– Вы сказали – сто вторая.

– Как я могла сказать – сто вторая, когда живу в сто четвертой? – взбеленилась Надежда.

– Нет уж, простите, у меня записано… – Любегин поставил коробку с пирожными на тумбочку и полез в карман за запиской. Достав смятый листочек, он долго разворачивал его, уронил на пол, нагнулся, чтобы поднять, одновременно рукавом задел коробку, поймал ее на лету, но поскользнулся и, падая, своротил телефонный аппарат.

Аппарат не разбился, но гудок отчего-то пропал – видно, контакт отпаялся. Любегин лежал на полу – такой несчастный, что Надежда поневоле успокоилась.

– Вставайте уж, – сказала она, – надеюсь, ничего себе не сломали?

– Я – нет, – ответил он, вздыхая, – но вот они… – он вытащил из-под себя смятую коробку.

– Что это было? – осведомилась Надежда.

– Эклеры, обсыпные…

Обсыпные эклеры – единственные пирожные, которые Надежда не то чтобы не любила – на дух не выносила, поэтому она перенесла потерю спокойно.

– А зачем вы вообще притащили пирожные? – поинтересовалась она. – Чаи, что ли, гонять со мной собрались?

– Ну… для знакомства, неудобно как-то с пустыми руками… Как думаете, что-нибудь можно спасти?

Надежда хмыкнула и потащилась на кухню. Следовало признать, что и с Любегиным она пролетела – не может быть убийца таким растяпой. С другой стороны, вполне возможно, что он ловко притворяется, нарочно усыпляет бдительность, чтобы ему верили. Расслабится женщина, а он сразу раз – и мешок на голову!

Надежда вздрогнула и обожглась горящей спичкой. Любегин притащился на кухню, причем, как заметила Надежда, без разрешения надел мужнины тапочки.

– Вы квартиру-то посмотрите сначала, – проворчала Надежда, – может, вам не понравится. Тогда и чай пить не будем.

– Как это – не будем? – удивился Любегин. – А поговорить? И потом, я в быту человек нетребовательный, некапризный, квартира у вас аккуратная, соседи такие внимательные – мне все нравится.

Надежда испугалась, что Любегин теперь привяжется как вчерашний Айвазов, чтобы срочно продавали ему квартиру. Но, однако, темперамент был у ее гостя все же не тот, так что можно будет как-нибудь его отвадить. Между делом она заварила чай, нашла в буфете засохшие карамельки и сахар в плотно закрытой баночке, чтобы не завелись муравьи.

На всякий случай она старалась надолго не поворачиваться спиной к Любегину – кто знает, что тому взбредет в голову. Хотя внутренний голос твердил ей, что с Любегиным – пустой номер и она только зря теряет время, Надежда решила все же не выгонять его, а расспросить поподробнее.

За то, что Любегин вовсе не убийца, а просто недотепа и хронический неудачник, говорила его внешность – жидкие волосенки пегого цвета, потухшие глаза, серое лицо с прилипшим к нему навек выражением обиженного недоумения, свитер с чересчур короткими рукавами («в таком свитере только от долгов убегать», сказала бы ее мать). И еще возраст: убийцу описывали как человека едва за тридцать, а этому наверняка больше сорока. На самом деле ненамного больше, а кажется, что намного. И вот интересно, с чего он меняется, из коммуналки в отдельную переезжает? Надежда готова была поклясться, что денег у этого человека не то что на квартиру, а на еду-то едва хватает. Уж на одежду точно нету.

Но справедливости ради она попыталась представить Любегина с хорошо причесанными волосами, в дорогом кашемировом пальто, с уверенным выражением лица. Никак. То есть пальто-то можно на него напялить, а вот куда девать потухшие глаза с редкими ресницами, ранние морщины… И руки у него какие-то вялые, слабые… Убей бог, не могла Надежда представить, как этими руками можно натянуть на голову женщине прозрачный пакет и смотреть, как она задыхается.