РАЗВЕДЧИК «КЕНТ» - Сергей Полторак

...Несколько лет назад, в феврале 1991 года, А. М. Гуревичу из Испании была привезена рукопись воспоминаний Маргарет Барча, в которых, в частности, говорилось, как тяжело она реагировала на «выяснение отношений» между Винсенте и Жаном. Однажды, устав от их вечных секретов и перебранок, она в сердцах грохнула об пол поднос с завтраком, предназначавшимся гостю, дав себе слово не проявлять больше о нем никакой заботы[33].

Что же утаивали разведчики от Маргарет? О чем спорили они в период своих нечастых встреч?

Кент настаивал на том, чтобы Жильбер переправил в Марсель передатчик для связи с Центром. Эту просьбу Жан игнорировал, не объясняя мотивов своей бездеятельности. Не видел он ничего страшного в том, что в Брюсселе по его вине стал известен марсельский адрес Кента. Когда спустя несколько месяцев Кент и Маргарет были арестованы, Жильбер не усмотрел в этом своей вины. В своих мемуарах он всю вину почему-то перекладывал на Мальвину. Но она знать об их местонахождении ничего не могла, поскольку решение перебраться в Марсель было принято позже, да и то по настоянию Жана Жильбера.

По сравнению с бельгийской, разведывательная информация, получаемая марсельской резидентурой, была совершенно иного качества. Это вовсе не означает, что она стала хуже, нет. Но, если прежде добытые сведения носили сугубо военный характер, поскольку полезная информация черпалась, в основном, от офицеров вермахта и фирмы «Тодт», то данные, добытые в Марселе, в первую очередь касались политической или военно-политической сфер.

В частности, проведя просто фантастическую аналитическую работу, опираясь на «колониальный» опыт Жюля Жаспара, Кент сумел сделать ряд полезнейших выводов. Например, он обратил внимание Центра на серьезность потенциальных резервов французских колоний в борьбе с фашизмом.

Дело в том, что Франция, которая к 1942 году многим, в том числе и советскому руководству, казалась сломленной, почти порабощенной, а потому – слабым союзником, реально имела не менее 1 миллиона боеспособных, хорошо обученных и вооруженных солдат и младших командиров, основную часть которых составляли сенегальцы и алжирцы.

Если учесть мировой, а не региональный характер войны, то эта французская сила в Африке в ближайшей перспективе могла оттянуть на себя солидную группировку армии вермахта. Понимание этой перспективы позволяло советскому командованию гораздо точнее планировать расстановку своих боевых резервов.

Деловое и приятельское общение Кента с марсельской элитой, представителями правительства Виши позволило найти подходы к получению ценнейших сведений о расстановке сил и деятельности не только в правительстве премьер-министра Франции Пьера Лаваля, но и в лондонском комитете Шарля де Голля.

Более того, Кент сумел разобраться в сложном клубке политических и личных взаимоотношений руководителей Франции, Великобритании, США и Германии. Конечно, его оценки, сформированные в донесениях, носили, как и положено разведсводкам, только информационный характер. Но это были аргументированные фактами обобщения глобального масштаба. Они имели не тактическое, а, как минимум, оперативное значение, часто перерастая в информацию политической важности.

Чего стоили, например, конкретные данные о том, что германское руководство, хитро используя исторически сложившуюся неприязнь французов к англичанам, вносило раскол между союзниками?!

Много интересных и полезных данных содержалось в донесениях Кента о Теодоре Франклине Рузвельте, маршале Анри Филиппе Петэне, Пьере Лавале, генералах Анри Жиро и Шарле де Голле, адмирале Дарлане, Уинстоне Черчилле и других политиках первого эшелона стран антигитлеровской коалиции.

Знание тонкостей взаимоотношений между этими государствами и их политическими деятелями дали возможность аполитичному на вид Винсенте Сьерра точно оценивать ход и перспективы боевых действий, поскольку «замешаны» они были на «дрожжах» политических интересов.

Так, после того, как 19 августа 1942 года состоялась неудачная высадка десанта союзников на побережье Ла-Манша, в Дьеппе, Кент не только сообщил в Центр сведения о потерях англо-американских войск, о попытках союзников создать на севере Франции ряд опорных пунктов, основу которых составили бы франкоговорящие канадцы. Он даже сумел сделать смелое предположение о том, что неудачная Дьеппская операция была не столько стремлением Запада открыть Второй фронт, сколько запрограммированной демонстрацией Советскому Союзу своей неготовности к его открытию!

Прийти к такому заключению мог только разведчик с уникальными аналитическими способностями.

Прогнозировал Кент и оккупацию гитлеровцами южной Франции. Правда, практические последствия этого события для своей личной деятельности и работы своей резидентуры во Франции он, к сожалению, недооценил.

Кент все больше убеждался в том, что его знакомый чех работает на иностранную – скорее всего английскую – разведку. Чех больше не предпринимал попыток завербовать «уругвайского» бизнесмена. Иногда он по-дружески сообщал Кенту нечто такое, что могло бы помочь разведчику.

Как-то – это было в середине лета 1942 года, чех обмолвился о том, что по инициативе начальника управления разведки и контрразведки военного министерства Германии Фридриха Канариса абвер, гестапо и спецслужбы правительства Виши достигли соглашения о совместных действиях против всех антифашистских сил. Это означало, что та относительная безопасность, которую ощущал Кент на неоккупированной французской территории, была иллюзорной. Любой полицейский мог при необходимости его задержать и передать в руки органов контрразведки Германии.

Наступил день святого Рене – 9 ноября 1942 года. Маргарет и Винсенте отправились в пансионат навестить Рене и поздравить его с именинами. Праздник выпал на четверг – день, когда они обычно ездили к мальчику. Правда, настроение было не праздничное, поскольку уже никто не сомневался, что оккупация немецкими войсками остававшейся до сих пор «свободной» части страны – дело считанных дней.

Маргарет и Винсенте вернулись домой днем. На душе было тревожно. Особенно не спокоен был Кент. Накануне он обнаружил за собой слежку Наблюдатель, по ряду косвенных признаков, очевидных для профессионала, был гестаповцем.

Между 13-ю и 14-ю часами в дверь квартиры, где жили Маргарет Барча и Винсенте Сьерра, позвонили. Первой у дверей оказалась Маргарет. Посмотрев в глазок, она увидела консьержку, которая кроме своих основных обязанностей иногда прибирала в их доме. Консьержка сообщила, что принесла телеграмму. Как только замок был открыт, дверь резко распахнулась, и в квартиру ворвались два человека в штатском. Один из них предъявил удостоверение французской полиции и объявил хозяевам квартиры, что они арестованы. Им тут же надели наручники.

Маргарет была в состоянии нервного шока. Кент, быстро взяв себя в руки, объявил, что является уругвайским гражданином и потребовал предъявить ордер на арест. Полицейские не стали объясняться. Они занялись обыском квартиры, причем делали это, как заметил Кент, совершенно неумело. Вскоре его и Маргарет вывели на улицу, посадили в разные машины и повезли в полицию. По-настоящему разведчик понял всю серьезность случившегося, когда увидел прикрепленную к ветровому стеклу автомобиля свою фотографию. Это был снимок 1939 года, сданный им в бельгийскую полицию для регистрации по приезде в Брюссель. Стало быть, мгновенно понял разведчик, поводом для ареста явились результаты провала бельгийской резидентуры.

В полиции арестованных обыскали. Правда, сделано это было более чем формально.

Кент увидел на груди одного из полицейских медаль «Эваде», которая вручалась французским военнослужащим, бежавшим из германского плена. Улучив момент, Кент попросился в его сопровождении пройти в туалет. Оставшись с этим полицейским с глазу на глаз, резидент объяснил, что сотрудничает с французской разведкой Виши и попросил разрешения позвонить начальнику бюро французской спецслужбы. Для убедительности он предъявил полицейскому номера телефонов в записной книжке, которые ему когда-то сообщила фрау Аманн. Тот не рискнул дать возможность Кенту позвонить, но подтвердил, что они с Маргарет арестованы по заданию гестапо и с санкции правительства Виши. Он сам предложил Кенту сжечь и спустить в унитаз любые имеющиеся при нем записи из числа тех, которые арестованный хотел бы уничтожить. Этой любезностью разведчик с радостью воспользовался.

Ночь Маргарет и Кент провели в участке. На утро в полицию прибыли начальник гестапо Парижа Бемельбург и начальник зондеркомандо «Красная капелла» Карл Гиринг. Трагический период в жизни Кента и Блондинки начался.

Глава X В ЗАСТЕНКАХ ГЕСТАПО

На солнце и на смерть