Нулевая долгота - Валерий Рогов

Ветлугин чувствовал, что это именно то, что они должны предпринять с Рэем Грейхаузом, то бишь Джоном Мэтьюзом, членом правления книжной фирмы «Экшн Букс лимитед». По крайней мере, на данном этапе. Он позвонил ему, готовый немедленно с ним встретиться. Но Рэй, как обычно, был перегружен неотложными делами: срочно переделывал материалы для очередного номера газеты, а вечером участвовал в очередной дискуссии по социальным аспектам безработицы среди молодежи. Они договорились наскоро встретиться в шесть часов в пивной «Си дэвилс таверн» — «Таверне морского дьявола», расположенной недалеко от школы, в зале которой проводилась дискуссия.

Был час пик, и потому Ветлугин выехал пораньше, зная, что обязательно попадет в автомобильные пробки на Юстон-роуд, в районе Сити, и непременно у Тауэра. В этот вечерний час, впрочем, как и утром, создается такое впечатление, что все лондонцы покидают дома, садятся в машины и устремляются в одном и том же направлении. Однако все проще: узкие улицы едва вмещают обилие автотранспорта. Машины ползут с черепашьей скоростью, а загазованность в эти часы бывает ужасной. И так повторяется дважды, а то и трижды в день, исключая, правда, уик-энды.

Ветлугин проскочил в самом начале пикового авточаса и подъехал к пивной значительно раньше ее вечернего открытия, а именно шести часов, что и было назначенным временем их встречи. Путь Рэя хоть и был намного короче, к тому же годами наезженный, — он родился и жил в этом лондонском районе королевских доков, — но ожидать его раньше шести было бессмысленно. Рэй всегда аккуратно опаздывал.

Ветлугин бродил по узким улочкам, вокруг веками знаменитых, а теперь заброшенных доков; лондонский порт переместился к самому устью Темзы, в Тилбури. Запустение, пустыри, тишина, застойная темно-зеленая вода доков и мертвые «воф-хаузы» — многоэтажные кирпичные склады, но уже вдоль Темзы… Печально видеть развалины имперского, колониального могущества.

Однако развалины хоть и печальны, но поэтичны. А мы обычно идеализируем прошлое. Ветлугин представил себе, какое многолюдье, какое оживление, какая суета еще бывали здесь даже в первой половине нашего века, — и вот все ушло. Вспомнил, о чем не раз читал в книгах, — о зрелищах-казнях в этих местах в шестнадцатом — семнадцатом веках: преступникам по королевскому указу разрешалось по дороге на эшафот пить неограниченно и бесплатно во всех встречных пивных, а потому многие из них с легкостью клали свои пьяные головы на плаху под восторженное улюлюканье толпы…

А о «Таверне морского дьявола», которой почти полтысячи лет, можно написать десятки увлекательных историй. Одна из ее стен — причал, когда-то к ней пришвартовывались парусники, случалось, и пиратские, и одичалые мореходы устраивали здесь попойки и побоища, которые нередко кончались поблизости — на эшафоте…

Ветлугин оказался первым посетителем в этот вечерний час и, взяв кружку красного английского пива, вышел на террасу, к Темзе. Был высокий прилив. Мутная, грязная вода билась о самый край кирпичного барьера, готовая перелиться через него и затопить «Таверну морского дьявола» и все заброшенное, покорное судьбе прибрежье. Ветлугин завороженно смотрел на плещущуюся воду, ожидая подъема. Но Темза вдруг подернулась рябью, будто пронесся по ее поверхности буянистый, капризный ветерок; вода, булькнув, заволновалась и начала заметно убывать. Удивительные это мгновения — начало отливов!

Рэй, как за ним водилось, опоздал на приличествующие десять минут. Он выскочил на террасу, зная, что Ветлугин любит сидеть здесь в задумчивом одиночестве, наблюдать дыхание Темзы. Еще от двери Рэй принялся твердить «sorry», бесконечные английские «сожаления», смягчающие любую ситуацию, и объяснять, как он прорывался сквозь автопробки.

Ветлугина порадовало, что Рэй договорился с организаторами дискуссии, коммунистами районной ячейки, что опоздает к ее началу, а значит, они толком смогут поговорить. «Ведь у меня исключительно важная встреча, не правда ли?» — спросил он Ветлугина с едва уловимой английской иронией — об очень серьезном нельзя говорить сумрачно и трагично, а лучше с легкостью и оптимизмом. «Конечно, судьба человечества решается», — в тон ему ответил Ветлугин. «По крайней мере, одного человека», — парировал Грейхауз.

На правах пригласившего Ветлугин пошел к стойке бара и купил (именно глагол «купить» часто употребляют англичане, спрашивая: «Какой напиток вам купить — виски, пиво, джин?») — и, значит, купил большую пинтовую кружку черного ирландского пива, которое пожелал выпить Грейхауз.

Они были одни на открытой террасе «Таверны морского дьявола», где под старой ивой стоял длинный дощатый стол, все еще мокрый после дневного дождя. Они сидели в грубых деревянных креслах средневекового стиля. От Темзы, тяжело спадавшей в отливе, веяло свежестью, и было приятно смотреть на широкий водный разлив, позолоченный вечерним солнцем. Полуденная хмарь давно рассеялась, и небо было светло-голубое, умиротворенное. Желтый круг солнца скатывался к западу, готовый скрыться где-то в Ист-Энде.

Ветлугин рассказал Грейхаузу о записях Купреева, о разговоре с Грудастовым, о своих размышлениях и предполагаемом плане действий. Рэй слушал внимательно, удивлялся, уточнял, возмущался, горел желанием разоблачить Стивенса, восстановить истину и справедливость. Он сказал, что у него есть знакомый юрист, его хороший приятель, человек левых убеждений, которому можно довериться и который разъяснит юридическую сторону этой истории и непременно им поможет. Они решили также, что Рэй постарается узнать прошлое мистера Стивенса и то, откуда у него такая привязанность к «русским делам».

Теперь Рэй уже спешил на дискуссию. Он без конца повторял «sorry», объясняя, как ужасна безработица с моральной точки зрения, — «представь, Виктор, себя без дела!». Необходимо создать комитет активных действий, говорил Рэй, наметить проведение марша, возможно, составить петицию правительству — «ты же понимаешь!». Они договорились, что Рэй заедет к Ветлугину сразу после встречи с Маркусом и Стивенсом, и он умчался на своем юрком «мини-остине».

На следующий день Ветлугин, конечно, тоже подъехал к кафе «Белый лебедь» в условленные четыре часа, к чаепитию. Дэвид Маркус и уже знакомый Ветлугину подтянутый джентльмен с рыжеватыми усами и ледяными голубовато-серыми глазами — да, это был Хью Стивенс! — пришли без десяти четыре и заняли угловой столик у фронтального окна. Стивенс сел в угол, откуда у него был хороший обзор улицы и, естественно, всех посетителей кафе. Взгляд Стивенса скользнул и по синему «форду», и Виктор понял, что ему надо отъезжать и выбрать для парковки такое место, которое не просматривалось бы Стивенсом, но сам бы он мог видеть Маркуса и Рэя Грейхауза.

После нескольких повторных кружений по путаным, кривым улочкам он такое место нашел. В витрине «Белого лебедя» уже сидел большой неуклюжий Рэй Грейхауз. Выражение лица у него было задумчиво-серьезное, голова чуть склонена влево: он достаточно скучно, но вежливо слушал Стивенса, не притрагиваясь к своей чашке чая. Всем своим видом он показывал пропавший интерес к дневникам Купреева, один раз даже взглянул на часы, как бы дав понять, что торопится. Дэвид Маркус беспокойно крутил лысенькой головкой, улыбался Рэю, что-то убеждающе ему говорил, размахивая ручками, но Рэй едва на него посматривал, не меняя на лице скучно-серьезной мины.

«Не переиграл бы», — беспокойно подумал Ветлугин, решив, что теперь ему лучше уехать со своего наблюдательного пункта, чтобы второй раз Стивенс его не заметил, к ждать Рэя на квартире, являющейся и корпунктом.

Не успел Ветлугин вскипятить чайник, чтобы выпить полуденную чашку чая с молоком, к которой он привык за годы жизни в Англии, как приехал Рэй.

— У нас есть очень хорошо, — сказал он по-русски. Среди своих бесконечных хлопот он еще успевал изучать и русский язык!

— Мистер Грейхауз, я готов подумать, что вы проявляете самоуверенность, — с улыбкой отвечал Ветлугин, пожимая протянутую руку.

— Нет, мы есть выиграл, — самодовольно сказал Рэй.

— И что же вы есть выиграл? — рассмеялся Ветлугин.

Рэй перешел на английский. Он возбужденно рассказывал, что их план в точности осуществлен. Стивенс очень заинтересован в публикации дневников Купреева — «сам понимаешь!». К Грейхаузу Хью Стивенс как будто проникся доверием. Рэй довольно рассмеялся.

— Сегодня утром он лично звонил в фирму «Экшн Букс лимитед» и разговаривал со мной. Моя секретарша умная девочка, — похвастался он. Продолжал задумчиво: — Однако, дорогой Виктор, мистер Стивенс серьезный противник. Знаешь, что он мне открыл при встрече? Я поражен, что он этого не скрывает…

Грейхауз сделал паузу, желая, чтобы Ветлугин стал торопить его вопросом об «открытии», но тот сдержанно ждал.