Румп: Настоящая история о Румпельштильцхене (ЛП) - Лисл Шуртлиф

И наконец, я засунул руку в сумку и вытащил ожерелье и кольцо Опаль. Я завернул их в одеяльце Арчи в надежде, что они вернутся к Опаль, своей истинной владелице.

— Зад! — прокричал Фредерик. — Если ты не выйдешь в течение десяти секунд, я приду и вытащу тебя за уши! — на этот раз угроза звучала достаточно серьезно. Я скатал куртку и засунул ее под руку.

— А ты ведь странный маленький демон, — сказал Фредерик, когда я вышел из-за веток. — В любом случае, ребенок-то тебе зачем?

Я просто улыбнулся, потому что знал, они на йоту не поверят в мою историю.

Когда мы дошли до замка, солнце уже полностью встало, его лучи прорывались сквозь башни и башенки. Я глубоко вдохнул утренний морозный воздух. Вот и все. Пришло время встретиться лицом к лицу со всеми моими клубками и путами.

Когда я проходил через ворота, то почувствовал, как зашевелилось одно из гнезд фей.

— Это был глупый поступок, — сказал мельник. — Твоя подружка уже решила, что ты бросил ее умирать, — Краснушка была на полу, все еще связанная и с кляпом во рту. На щеке у нее красовался свежий большущий след от удара. Это мельник снова ее ударил!

— Мой малыш! — прорыдала Опаль. — Отдай его мне!

Мельник отмахнулся от Опаль, когда та бросилась вперед:

— Он больше не твой малыш, глупая девчонка! Родишь себе другого! — Опаль, всхлипывая, рухнула на пол. Бруно встал на колени рядом с ней и погладил по спине.

— А теперь пряди золото, парень, — сказал мельник.

— Нет, — нетвердым голосом сказал я. Несмотря на всю храбрость, которая была у меня в присутствии Фредерика и Бруно, мельник все еще меня пугал.

— Что? — спросил мельник мягким голосом, в котором звучала угроза.

Краснушка посмотрела на меня, в ее больших глазах плескалось замешательство.

Из гнезд в корзине раздался гул. Никто, кроме меня, похоже, этого не заметил. Меня трясло. Лицо мельника стало почти пунцовым. Он сжимал и разжимал кулаки. Вся сила, которую я ощущал несколькими часами ранее, покинула меня. Слова мои казались незначительными и слабыми.

— Я не пряду, — прошептал я.

Освальд шагнул ко мне, его живот уперся в корзинку с Арчи и гнездами. Гул стал громче. Арчи начал извиваться, защебетал как птичка (или это феи щебетали). Не так у меня много времени…

— Мы заключили сделку, парень. Как ты думаешь, что случится с твоей маленькой подружкой, если ты не выполнишь свою часть сделки?

Сделки, сделки… сделка! Теперь я понял:

— А вы свою часть сделки не выполнили, — сказал я.

— Чего? — крикнул Освальд. — Твоя подружка все еще жива! А я могу…

— Но вы не это обещали. Вы обещали, что не причините ей вреда. Очевидно же, что вы нарушили свою часть сделки. Так что соглашение расторгнуто.

Лицо мельника стало глубокого красного цвета. Краснее, чем его накидка. Он постарался сцапать кучку золота рядом с собой, словно хотел задушить меня. Но потом он воскликнул с тревогой, когда не смог его поднять. Как и Опаль раньше, магия не позволяла мельнику забрать золото.

— Нет сделки — нет золота, — сказал я с улыбкой.

— Почему ты… — набросился на меня мельник.

— Я хочу кое-что сказать, — проговорила Опаль.

— Не сейчас, девочка, — мельник схватил меня за ухо и повернул его.

— Нет! Я королева! — Опаль стояла, а за спиной у нее маячили Фредерик и Бруно. — Больше ты мне не приказываешь! Я королева.

Мельник выпустил меня, толкнув так сильно, что я упал на пол, почти прихватив с собой корзинку Арчи. Одно из гнезд шлепнулось на пол, и фей сонно вышел из него. Он вспорхнул мне на руку.

— Ты, — сказала Опаль, наставив на меня дрожащий палец. — Ты сказал мне, если я угадаю твое имя за три дня, ты вернешь мне ребенка.

Я уставился на Опаль. Она что, хотел поиграть в угадайку?

— Я не…

— Нет! — прокричала она. — Ты обещал, а я собираюсь назвать твое имя. Ты отдашь мне обратно моего малыша.

Она встала передо мной. Все молчали, ожидая, что же она сделает.

— Тебя зовут Роберт? Нет. Дэн? Это не Бальтазар, и не Навухадоноссер, и не Вертихвост. Я знаю, что тебя зовут, — она повернулась ко мне с торжеством на лице, — тебя зовут Румпельштильцхен? — она откинула голову назад и, словно безумная, рассмеялась. Позади нее ухмылялись Фредерик с Бруно, будто между ними был какой-то приятный секрет. Должно быть, они услышали, как я произнес свое имя возле яблони.

Румпельштильцхен. Да. Именно так меня и зовут. Я почти забыл. На какое-то время я вновь стал Румпом, маленьким и беспомощным. Но я больше уже не был маленьким. Я не был глупым. Я не был слабым. Я был связан по рукам и ногам, но я был сильным и умным. Я сам был штильцхеном. Я поднялся с пола, и фей улетел.

— А теперь отдай мне моего ребенка! — прокричала Опаль. Она подбежала к корзинке и выхватила Арчи. Выкатилось еще одно гнездо.

Взглянув на ребенка с засохшей грязью на лице, она завопила:

— Что ты с ним сделал, ты, демон! — она бросилась на меня, угрожающе выставив ногти и оскалив зубы, словно дикий зверь.

Вот оно. Все произошло так быстро, но каким-то образом мой мозг ускорился, а окружающее замедлилось. Все то, что я теперь знал: свое имя, свою судьбу, свою силу — слилось в одно целое и сделало меня сильным, а ум ясным, и я понял, что мне нужно делать.

Гляди под ноги.

— Да, да, да! — закричал я. — Ты права! Меня зовут Румпельштильцхен! — тут я наступил ногой на гнездо фей, и воздух наполнился шипением, как будто закипел чайник. Я пнул еще одно гнездо и еще. Половицы у меня под ногами скрипели и ходили ходуном. Все словно застыли, глядя на меня. Шипение сменилось пронзительным визгом, и комната наполнилась феями.

Опаль вскрикнула и закрыла собой ребенка, пока мельник с сыновьями бессмысленно взмахивали руками и ногами. Я вытряхнул свое пальто и забросал грязью себя и Краснушку как раз перед тем, как феи обрушились на нас. Их рой уклонился от облака пыли над нами и вместо этого нацелился на мельника с его сыновей.

Я резко заставил Краснушку встать и снова начал топать по скрипучему полуразрушенному полу, ослабленному постоянным хождением Опаль. Это продолжалось, пока доски не затрещали, и я подбросил последнее гнездо с феями к прялке прямо перед тем, как пол не выдержал. Феи буквально взорвались над золотом, когда мы с Краснушкой провалились вниз.

Мы приземлились на гору картошки — теперь картофельного пюре — прямо на кухне замка.

Марта закричала, занося над нами длинный нож.

— Ох, это ты, Роберт! — воскликнула она, увидев мое лицо, и опустила нож.

Я поднялся и отряхнулся.

— Здравствуйте, Марта. Можно мне позаимствовать это? — я забрал из ее рук нож и перерезал веревки на запястьях и лодыжках Краснушки. Она выплюнула кляп и тяжело задышала.

Марта перевела взгляд с потолка на нас с Краснушкой. Над нами раздавались крики и вопли, феи должно быть с ума сходили от количества золота.

— Роберт, во имя Господа, что…

— Меня зовут не Роберт, — перебил я Марту, — а Румпельштильцхен.

— Румп… как? — переспросила она.

— Румпельштильцхен. Разве не чудесное имя? Когда-нибудь я расскажу тебе свою историю, она того стоит, но сейчас не самое подходящее время. Можно нам..? — я кивнул в сторону кухонной двери. У Марты просто челюсть отвисла. Она перевела взгляд с меня туда, откуда раздавались крики, вопли, топот ног и треск потолка. Я взял за руку Краснушку и двинулся к двери.

— Стойте! — окликнула нас Марта. — Возьмите пирогов!

Мы схватили еду, поблагодарили Марту и помчались изо всех сил. 

Имя определяет твою судьбу

Ещё несколько следующих недель я просыпался, слыша звук своего имени. Этот звук был прекрасен, напоминал необычайно чудесную музыку. Мне захотелось, чтобы у всего, что окружало меня, было имя. Не только у людей, но и у животных, у деревень, у дорог и королевств, даже у гор должно было быть имя.

Когда пришла весна, мы с Краснушкой забрались высоко-высоко на Гору, так высоко, что смогли увидеть Деревню целиком и все дороги, Королевство и ещё дальше, где еле различались деревни ВонТам и ЗаПределами. Передо мной простирался весь путь, который я проделал. Я размечтался, что смогу увидеть троллей в Восточных лесах, которые хлебали тину, а может быть, кушали яблоки. Я представил, что вижу своих тётушек в ВонТам, которые пряли волшебное полотно, представил Иду, которая сочиняла стишки и пекла торт. Однажды я обязательно их снова навещу и буду прясть с ними, соединяя своё волшебство с их. И вместо того, чтобы вить из меня веревки, магия соединит нас вместе. Но сейчас я был дома, там, где всё начиналось. И у меня было одно незавершенное дело.

— Я собираюсь дать имя Горе, — сказал я.

— Зачем? — спросила Краснушка. — Горе же не нужна судьба, как нам.

— Нужна, — ответил я. — Всё в мире должно иметь судьбу. Всё должно соединяться и переплетаться с нашими судьбами.