Тайное становится явным - Питер Чейни

Вероятно, сами бы вы никогда не предъявили иск. И Ланселот был тем, кто заставил вас это сделать. Вам пришлось с этим смириться. Вы не осмелились рассказать Ланселоту и вообще никому о том, что вы сделали.

– Ну хорошо, – говорил Калагэн, – ситуация не так уж плоха, как это может показаться. Есть два или три момента, которые нас должны беспокоить. Но два из этих моментов в настоящее время имеют отношение только к нам с вами. Первый момент имеет отношение к страховой компании. Должен сказать вам, что здесь нам не нужно волноваться, так как ваш адвокат отозвал иск из страховой компании, объяснив им, что я догадываюсь, где находятся драгоценности, и что мы надеемся их вернуть. Страховая компания не волнуется по другой причине. Перед моим первым приездом в Марграуд я побывал у них и договорился, что буду также представлять и их интересы. Они меня знают, так как раньше я уже работал на их дочернюю компанию. Поэтому здесь все в порядке. Второй момент имеет отношение к полиции. Как вы знаете, к этому делу был привлечен Скотланд Ярд. А то, что произошло после того, как вы попали в больницу, может их сильно заинтересовать. Если повезет, то они вас не побеспокоят, а если нет, то ясно, как божий день, что они пришлют сюда полицейского, чтобы задать вам кое-какие вопросы. Я думаю, что он должен задать вам только один вопрос, и я собираюсь дать вам на него ответ.

Единственное, что ему захочется узнать – по какой причине вы подменили оригинал, настоящие бриллианты Вендейнов на копию. Запомните следующее: он будет думать, что вы, вероятно, продали оригинал, и, когда копия была украдена, вы подумали, что появилась возможность получить деньги со страховой компании. Мы можем дать ответ на вторую часть этого предположения, сообщив ему, что иск отозван.

А что касается первой части, то причина, по которой вы подменили драгоценности, заключается в том, что вы знали, что ваша дочь Эсме каким-то образом связана с гнусным типом по имени Блейз, который поселился где-то недалеко от Марграуда. Вы опасались за свои драгоценности. Поэтому вы их и заменили.

– А поверят они этому или нет, – заключил Калагэн с усмешкой, – не имеет значения. Это ваша версия, придерживайтесь ее, и все будет в порядке.

Он взял свою шляпу.

– До свидания, майор, – сказал он. – Не волнуйтесь. Вероятно, вас вообще не побеспокоят. Я думаю, есть вероятность того, что никто никаких вопросов вам не задаст.

Он ушел, и через пять минут "ягуар" на большой скорости двигался по шоссе, ведущему в Лондон. Склонившись к рулю, с неизменной сигаретой в зубах, Калагэн анализировал возможные случайности.

Но в целом он был доволен.

Калагэн припарковал машину на Беркле Сквер и направился в расположенный на Пиккадилли ресторан Хатчет, где заказал салат из цыпленка и двойное виски с содовой. Покончив с едой, он закурил и принялся размышлять. Его размышления, в основном, имели отношение к участникам событий. Он думал о Ланселоте, о Габби Вентуре и о возможном их сотрудничестве, несмотря на взаимную неприязнь. Он думал об Эсме и о Блейзе. Рупи Феллинер этой чести удостоен не был, как не заслуживающий внимания. Покончив с этим, Калагэн обратил свои мысли на инспектора Вал-пертона. Минут пять он размышлял об этом умном и способном офицере, но больше его занимали нюансы характера Валпертона, чем его способности как полицейского.

Валпертон был недоброжелателен, уверен в себе и имел склонность к тому, что называлось словом "нахальство". Но Калагэн понимал, что после его последнего визита в Скотланд Ярд, Валпертон, в любом случае, будет более осторожен в обращении с ним. Он будет очень осторожен, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку. Но он совершенно определенно не даст Калагэну спуску при любом возникновении сомнений.

На фоне всего этого Валпертон еще был очень честолюбив. И именно эта черта его характера беспокоила Калагэна. Валпертон жаждал успеха и для его достижения мог сделать все, что не выходит за рамки законности. Калагэн решил, что в этот раз просто необходимо, чтобы Валпертону сопутствовал успех, и он, Калагэн, должен ему в этом помочь.

Он расплатился и вышел на залитую солнцем улицу. На Пиккадилли было все спокойно и пристойно: малолюдно и почти не было машин. Но, несмотря на тяготы войны, люди были оживлены и улыбающихся лиц было больше, чем серьезных.

Калагэн дошел до Беркле Сквер, сел в свою машину и поехал к дому, в котором размещались его квартира и офис. Припарковав машину за углом, он на лифте поднялся к себе в квартиру, умылся, втер в волосы одеколон, затем спустился на этаж, где располагался офис.

Эффи Томпсон в расслабленной позе сидела в кресле, погрузившись в последний роман "про любовь". На столе перед ней лежала открытая коробка шоколадных конфет. Когда дверь открылась и вошел Калагэн, она выпрямилась.

Он встал у нее за спиной и прочитал название книги.

– Хороший роман, Эффи?

– Неплохой, мистер Калагэн. Действие развивается быстро. Мне только не очень нравится, что все герои романа надуманные. В жизни таких не бывает.

Калагэн сел на стул напротив Эффи.

– Значит, все герои надуманные, – весело произнес он. – Они что, делают то, что не следует, или не делают того, что следует?

– Все мужчины тупые. А главного героя вообще ничем не прошибешь. Предполагается, что он должен обладать определенным характером и к тому же считается, что он должен быть по-сумасшедшему влюблен в девушку по имени Жермина. Но когда им пришлось совершить вынужденную посадку в пустынной местности, он в два часа ночи бросает ее с самолетом и отправляется куда-то за помощью.

– Совсем плохо. – Калагэн кивнул. – А что ему нужно было сделать?

Она одарила его холодным взглядом.

– А я почему-то думала, что вы можете дать ответ, мистер Калагэн, – она поджала губы. – Если бы я до такой степени любила женщину и очутилась с ней в два часа ночи в пустынном месте, я бы что-нибудь сделала.

Калагэн ухмыльнулся.

– Не сомневаюсь в этом, Эффи. Но я хочу узнать, что бы ты сделала.

Эффи посмотрела в окно.

– Вы испытываете дьявольское удовольствие от того, что ставите меня в неловкое положение, мистер Калагэн, не правда ли? – после некоторого раздумья сказала она. – Вы прекрасно знаете, что я имела в виду…

– Я этого не знаю, так же, как и ты, – ответил Калагэн.

– Вы меня извините, мистер Калагэн, но я знаю, – возразила она.

– Хорошо, – весело согласился он, – если знаешь, то скажи мне. Мне хочется знать, что бы ты сделала.

– Вы прекрасно знаете, что я не могу ответить на этот вопрос. – Она снова посмотрела в окно. – В английском языке нет слов, чтобы дать этому правильное описание. То, что я имею в виду, это…

– Я знаю, что ты имеешь в виду… Ты имеешь в виду, что, если бы ты была главным героем твоей книги, а я, чтобы нам не спорить, был Жерминой, прекрасной героиней, и нам пришлось бы совершить вынужденную посадку в сельской местности, то ты воспользовалась бы моей беспомощностью. Вот что ты имела в виду Эффи, и ты это знаешь… Ты меня очень удивляешь.

Она густо покраснела.

– Мистер Калагэн, вы всегда мне приписываете слова, которые я не произносила. Я хочу сказать, что вы всегда приписываете мне то, чего я не собиралась сказать или подумать. Это очень плохо.

– Я знаю, но, если я когда и вожу тебя за нос, то ты можешь поздравить себя с тем, что у тебя такой чудесный носик, Эффи.

– В ваших устах, мистер Калагэн, – сухо произнесла она, – это, конечно, комплимент. Я уверена, что в этом вопросе вы авторитет. Вы хотели мне что-нибудь продиктовать?

– Нет, – ответил Калагэн. – Просто поставь свою пишущую машинку на мой стол. Я сам хочу напечатать письмо. А ты поищи в телефонном справочнике номер мисс Паулы Роше, она живет где-то в районе Кортфилд Гарденз. А потом можешь отдохнуть пару часов. Просто загляни сюда перед концом работы.

– Благодарю вас. Это очень приятно. Я видела где-то шелковые чулки золотистого цвета, которые я бы смогла купить, если бы вы мне прибавили зарплату, как обещали три месяца назад.

Калагэн ухмыльнулся.

– Сейчас не время поднимать зарплату. Давай вернемся к этому вопросу месяца через три. А пока, Эффи, наша фирма сможет выделить тебе шелковые чулки в виде премии, – и он положил ей на стол три фунтовых бумажки. – Но, – продолжил он, – я считаю, что чулки должны быть бежевого цвета, а не золотистого. К ногам вашего типа идет бежевый цвет.

Она взяла банкноты.

– Благодарю вас, мистер Калагэн. Я предпочитаю золотистый цвет. Он пожал плечами.

– Да мне-то что, Эффи. Но я знал одну женщину, которая любила носить чулки золотистого цвета и неожиданно у нее искривились ноги. Но не позволяй мне задерживать тебя.

Она ничего не ответила, перенесла свою машинку в кабинет Калагэна, поставила ее на стол, нашла номер телефона Роше, записала его ему в блокнот, надела шляпу и жакет и покинула офис.