Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана

– Отойди, отойди! – замахал он на зверя, вовсе не надеясь, что его поймут. Но тень вздрогнула и подалась назад. Исчезали лица, она перестала казаться выпуклой, но Радику было не до этого. Он спешно набирал телефон скорой помощи и кричал в трубку адрес уже несясь вниз по ступенькам. Собственная болезнь, казалось, отступила.

Больше всего он боялся, что опоздал, и старое сердце Александры не выдержало столкновения с огромной тенью. Но, опустившись на колени рядом с ней, он сумел нащупать пульс. Жива. На улице его снова начало колотить и, подняв голову, он обнаружил, что зверь – теперь он отчетливо видел, что это медведь, всё ещё стоит неподалеку, но подойти не рискует.

– Она жива! – громко крикнул он в сторону существа, сам не понимая зачем. – Жива!

Подъехала «скорая помощь». Назойливая фельдшер потребовала у него поехать вместе с Александрой, а по дороге сунула градусник, словно и не была всецело занята упавшей с приступом пожилой женщиной. В результате в больницу положили обоих, хоть и на разных этажах. Конечно, сначала убедились, что у Радика нет пятен, даже крошечных, что было немного унизительно, но очень справедливо, как ему показалось. А потом положили в палату, где его единственным соседом был дряхлый почти глухой старик, большую часть времени спавший на своей койке.

Пользуясь этим шансом, Радик с трудом открыл окно, которое было то ли забито, то ли залито краской, и махнул стоящему неподалеку медведю. Теперь он знал, что Соня там, пусть и не видел. А скоро – если врачам удастся его вылечить, перестанет видеть и силуэт этой твари, которая поглотила его девушку. Только вот сожрала или объединила с другими? Да разве оно ответит!

– Если вылечусь, то перестану тебя видеть, – негромко произнес Радик, убедившись, что тень прислушивается. Кто бы узнал его мысли, точно бы решил, что он сошел с ума. Тень – и слушает. Ушами шевелит от напряжения! Но так или иначе, он чувствовал – и впрямь внимательно слушает. – Поэтому приходи в одно и то же время к больнице, а как нас выпишут, к дому. И ищи способ отвечать нам.

Он помялся и добавил.

– Бабушка Сони в порядке. Стабильна, говорят, пойдет на поправку.

И в самом деле увидел, как медведь медленно наклоняет крошечную по сравнению с туловищем голову и кивает, а затем поворачивается и бредет прочь от больницы.

25 глава

Медведь приходил каждый день в одно и то же время. Он останавливался достаточно далеко от здания, но в больнице всё равно проходила волна ухудшений на это время. На каждом этаже бегали медсестры, в реанимации пиликали аппараты, кому-то кололи уколы, ходячие сами глотали положенные им таблетки. Считать это совпадением Радик уже не мог, и это подтверждало то, что он увидел в момент пересечения Александры и медведя. Похоже, огромные тени влияли на людей так же, как и те, что были обычного человеческого размера.

Когда же Сонину бабушку перевели из палаты интенсивной терапии в обычную, Радик первым делом поспешил её навестить и рассказать, что успел узнать.

Александра в своей одноместной палате выглядела ослабевшей и дряхлой, но так было только до того момента, как она услышала его историю.

– Невероятно, – обрадовалась она. Теперь у неё был заклеен другой глаз – кажется, врачи взялись за неё всерьез. – Надеюсь, что с ними действительно удастся поддерживать связь. Но то, что эти крокодилы и прочие твари на самом деле не отдельные виды, да к тому же разумны… Невероятно!

Радик вздохнул. Как ему казалось, пусть новые открытия и впрямь переворачивали все представления о чернильных, ближе к лекарству и спасению Сони они не стали ни на шаг. А если этого нет, то в чем смысл всех волнений?

Его лихорадку уже сбили чертовски болезненными уколами антибиотиков, и он больше не видел силуэтов, только по суматохе в семь вечера в больнице догадываясь, что тень снова приблизилась к больнице. Такая сила и её кошмарный вектор настораживали. Радик в детстве ужасно любил фантастические книги про антиматерию и всякое такое, и сейчас ему казалось, что Соня и все остальные ушедшие стали чем-то таким. Анти. Совсем не способными вернуться в реальность и излечиться. И, как не горько это было сознавать, он не понимал, как с этими существами можно поддерживать связь, не становясь при этом таким же или не находясь на пороге смерти. А лечащий врач в доступных словах объяснил, как близок Радик был с затянувшимся воспалением легких к этому. Ради Сони он готов был рисковать и дальше, но что если это не могло ей помочь?

В день, когда Александру должны были выписать домой, Радик решился. Не дожидаясь семи, он выскользнул из больницы и направился туда, где всегда останавливался медведь. Шел медленно, тщательно высчитывая шаги. Свалиться с сердечным приступом, или что там могло случиться с ним при прикосновении к тени, ему совсем не улыбалось.

Наконец, он остановился и негромко произнес:

– Я не могу понять, что ты такое и как с тобой общаться. А решить проблему с одной стороны – я просто не представляю как. И, может, проблемы никакой нет? Может, быть тобой хорошо?

Радик замолчал, пытаясь понять, как долго и, главное, чего именно, он будет ждать. У него не было с собой рядом даже фонарика, чтобы он хотя бы мог засветить себе в глаз и убедиться, что он там, где нужно. Радик даже подумывал вернуться в больницу, пока его не хватились, когда заметил это. В шаге от его ботинок хорошо переживший зиму асфальт, гладкий и аккуратный, трескался прямо на глазах. Радик замер, понимая, что трещина идет не просто так, а в виде буквы. «Н».

«Нет? – лихорадочно соображал Радик. – Это о чем? О том, что быть им хорошо? Или о том, что нет никакой проблемы?»

Мысли ускакали дальше, и Радик понял даже без подсказок Александры, что эту информацию никак нельзя передавать дальше. Если хоть кто-то узнает, что не только люди, но и материалы могут подвергаться повреждениям из-за этих теней, дни чернильных будут сочтены. Стоит этой тени войти в дом… Радик рвано вдохнул. Он наконец-то понял, почему эти огромные существа ходили по улицам мимо домов, не делая попыток пройти насквозь. Они знали, конечно же, они знали! Но значило ли это, что они все, даже пугающий крокодил, старались уберечь живых людей от этих разрушений? Радик вконец запутался. А когда он снова посмотрел на асфальт, то понял, что ошибся. Там было выведено «Hi».

Он не сразу понял, почему по-английски, неужели тот, кто отвечает за разговор, иностранец? А потом сообразил. Писать «привет» было бы слишком долго и, как вариант, тяжело.

– Я сейчас! – Радик махнул рукой. – Никуда не уходи!

Когда-то в больнице решили сделать ремонт и даже закрыли многие стекла и другие хрупкие элементы фанерой. Но ремонт затягивался, больница выглядела непрезентабельно во всех этих заплатах, и их покрыли белой и светло-зеленой эмалью. Так эти заплаты стали постоянными, а про ремонт и думать забыли. Но Радику это было на руку.

Он пробрался сбоку к пристройке, в которой, кажется, был гардероб для посетителей. Сейчас, вечером, посетителей больше не пускали, а гардероб зиял темными окнами и светился заплатами. Одну такую заплатку Радик и отодрал от двери и поспешил обратно. Бросил прямо на корявые буквы в асфальте и ткнул пальцем.

– Тут сможешь написать? – и замер, ожидая ответа.

Расчет оказался верным.

Гладкая чуть блестящая краска лопалась словно от жаркого солнца или сырости, по виду сразу и не поймешь, складываясь в слова.

«Близко не стой. Опасно. Пятна. Как ты?»

Он собирался ответить, мол, всё хорошо, Соня, и с бабушкой твоей тоже, но слова продолжали появляться:

«Как мама, папа?».

– Андрей? – неверяще уточнил Радик и получил короткое «да».

Доска кончилась, но Радик помедлил, прежде, чем отправиться за второй. Он почти не вспоминал о брате, пытаясь изгнать его из памяти после того, как узнал о способе продления жизни. Словно услыхав его мысли – лишь бы это не было так в действительности, хотя кто знает эти тени! – Андрей торопливо дописал прямо поверх прочих изломов краски: