Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана

.I

Соня

1 глава

Первое же пятно появилось на лице. Оно расцвело неопрятным цветком от уголка губ на левую щеку.

«Теперь никто со мной целоваться не станет», – подумала Соня машинально, и запоздало испугалась. Пятно у неё? Разве это справедливо? Она всегда возвращалась домой засветло, помогала маме, не прогуливала уроки. Выпускной класс, у неё было столько планов, а теперь?

И ладно бы пятно было на спине или на пятке, когда оно бы еще разрослось настолько, чтобы заметили другие. А теперь все узнают. Всего лишь одна вечеринка у Линды, да на ней даже весело не было!

Соня почувствовала, как слезы потекли по щекам раньше, чем заметила в своем отражении. А оно помутнело от стоявшей на глазах влаги, искривилось и можно было подумать, будто и пятно всего лишь привиделось.

Вытерев слезы, Соня следующие полчаса потратила на попытку оттереть пятно с лица. Колючей мочалкой, мылом, зубной пастой и даже средством для мытья посуды. Ничего не помогало. Да и не могло помочь.

Только с виду похожее на темно-фиолетовые чернила, эти пятна имели совсем другое происхождение, и избавиться от них было не под силу никому. Поговаривали – сама Соня только слышала, но не видела, что кто-то даже пытался срезать пятно, а то и отрубить ногу или руку, если оно росло на конечности. Не помогало. Совсем.

Ну, а даже если бы и помогало, для Сони это был не выход. Уж слишком приметным было пятно.

Почему именно ей так не повезло? Ладно, она готова смириться с ним. Или почти готова. Но почему именно на лице? Столько людей живет, тщательно скрывая разрастающееся на теле пятно, делают вид, что всё хорошо, а ей даже этого не досталось!

Соня вытащила свою косметичку, потом мамину. Обе вытряхнула на столик перед зеркалом и принялась судорожно рыться в груде тюбиков и баночек. Может, тональный крем хоть ненадолго скроет это уродство? Или пудра…

Теперь она ревела, размазывая по лицу тоналку, кладя её сочными густыми мазками и бессильно наблюдая, как через них проступает проклятое пятно. Глаза припухли от слез, но лицо всё равно оставалось симпатичным. И нос у неё довольно аккуратный, красивый рот, сейчас изуродованный фиолетовыми подтеками пятна… Соня отбросила бесполезный тюбик с кремом и разрыдалась еще громче. Затопала ногами, даже швырнула пустую косметичку на пол. Может себе позволить – всё равно не жилец.

Никто не знал, откуда и почему появились эти чернильные пятна. Кто-то утверждал, будто это такое проклятие, в разный оккультных газетах и журналах писали об этом, пытаясь определить, кто и зачем проклял их город. Правда, там то и дело с проклятия сбивались на происки инопланетян, и Соня не верила ни в одну из этих версий. Многие считали, что это плохая экология. Рядом море, в него что-то обязательно сбрасывали, а потом море возвратило это сторицей. Эта версия Соне казалось куда более вероятной. Так или иначе, проклятие или экология, но заражало это нечто только молодых юношей и девушек.

Какие-то энтузиасты ученые даже вывели примерную формулу, по которой пик риска заразиться приходился на пятнадцать-шестнадцать и медленно спадал к девятнадцати-двадцати. Может, и были те, кто заразился позже, да пойди узнай это. Болезнь у всех протекала по-разному, а показывать пятна, которые можно скрыть одеждой, никто не торопился. Конечно, врачи в один голос утверждали, что чернильная болезнь не заразна. Но верили им немногие. Потому что эти же врачи понятия не имели, как она появляется и что из себя представляет. Ясно было одно – с ней долго не живут. Но чтобы это понять, не нужно быть врачом. Достаточно было жить в их городе.

Соня прошла в ванную, тщательно умылась холодной водой, тщетно пытаясь перестать всхлипывать. По уму стоило давно уехать из города. Да только задним умом все сильны. Вообще, если подумать, он давно должен был опустеть, с такой-то заразой. Но нет.

Взрослым людям эта болезнь была не страшна, и срываться с места, если у них не было детей, или они были совсем маленькие… не хотелось. Продать жилье в городе было немыслимо сложно – информация о смертельных чернильных пятнах быстро просочилась в прессу, и в город к ним приезжали разве что туристы – поглазеть издалека на больных, да на холодное серое море. А бросать дом и работу из-за призрачной опасности… это как бросить курить из-за того, что на пачку наклеили картинку с раком легких.

Соня невесело рассмеялась. Теперь она может начать курить. И пить. Да что угодно делать! Умереть от рака она уже не успеет, фиолетовый чернильный цветок сожрет её раньше.

Она смеялась, пока не начала икать. И только когда снова макнула лицо в холодную лужицу воды, собранную в ладони, смогла успокоиться. Вовремя. В двери заскрежетал ключ.

Соня до боли сжала челюсти и снова уставилась в зеркало. Мелькнула мысль закрыть дверь в ванную и хоть немного оттянуть встречу с матерью. Но девушка отмахнулась от этого сиюминутного проявления слабости. Хватит, что она и так расклеилась, но прятаться она не станет.

Мать шуршала в коридоре, снимая куртку и ставя туфли в угол. Соня ждала. Челюсти уже ныли, но ей казалось, что стоит их расслабить, как она снова расплачется.

– Соня, ты дома? – мягкий голос матери заставил её сильнее сжать зубы и кулаки. Прижать к рубашке сильно, до боли. Только не реветь! – Пообедала?..

Мама замолчала, она наконец подошла к ванной, а Соня как раз подняла глаза в зеркало, и встретилась с ней взглядом. Хотя какой там, взгляд матери немедленно прикипел к пятну. Соне то ли казалось, то ли пятно и впрямь стало больше за последние пару часов.

– Соня… – голос матери дрогнул, она вся словно осела и посерела. Даже выглядеть стала старее. – Как же так, Соня?

Её дочь молчала. Она почему-то думала, что мама будет ругаться. Припомнит ей эту дурацкую вечеринку, закричит, что она говорила, может, заплачет.

Но мама просто повторила:

– Как же так, Соня? – и наконец заплакала.

Она почти осела на пол рядом с дверью, и Соня по-настоящему испугалась. Её собственная смерть всё ещё маячила на горизонте, сколько там до неё, неделя, месяц? Может, полгода? А матери было плохо прямо сейчас.

Пальцы попадали мимо, когда Соня пыталась набрать номер экстренной помощи. Почему-то в голове крепко засел 9-1-1, который был в Америке, кажется, но не работал в их городе. Ноль три на её телефоне тоже не набирался, она думала, что умрет прямо тут, пока наконец дозвонилась до скорой помощи, сидя рядом с матерью на полу.

Когда в дверь постучали, она сорвалась в места, уже не понимая, как можно было рыдать из-за какого-то пятна. Были вещи и пострашнее.

За дверью оказались двое. Парень помоложе дернулся при одном взгляде на лицо Сони.

– Это не лечится, ты не знаешь что ли? – его голос под конец дал петуха, отчего парень смутился и отступил на шаг.

– Дебил, – веско произнес в его сторону второй и обратился к Соне. – Мать, отец, оба?

– Мама, – Соня всхлипнула и разрыдалась. Сейчас, когда рядом оказался пусть чужой, но надежный взрослый, она больше не могла и не хотела оставаться сильной.

– Разберемся сейчас, – спокойно произнес врач, быстро проходя в квартиру и безошибочно поворачивая в сторону ванной комнаты, где по-прежнему находилась осевшая кулем мать. – Игнат, девчушке пока успокоительного накапай!

Он быстро проверил пульс и зачем-то заглянул под веки Сониной матери, потом достал шприц, какие-то бутыльки, тонометр… Соня из-за его спины не видела, что он делает, и бесилась от того, что ей казалось, будто он медлит. Маму нужно было в больницу и скорее. У неё инфаркт или инсульт. Или и то, и другое!

Мама зашевелилась и села ровнее. Соня снова сжала кулаки, но на этот раз не от злости, а загадывая, чтобы с матерью всё было хорошо.

– Так, смотри, Игнат и запоминай, – врач поднялся на ноги. – Когда поступает звонок от чернильного подростка, сразу нужно проверять родителей и других родственников. Даже если кажется, будто лишь обморок, необходимо свозить в больницу и проверить дополнительно. Ближайшие несколько недель у человека будут непростые. А вы, девушка, не плачьте так. С мамой вашей хорошо всё. Просто обморок. Мы еще проверим, но я почти уверен, что уже сегодня она будет ночевать дома.