Врата вечности - Вадим Иванович Кучеренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сначала кобольд приказал начальнику охраны отсосать кровь из ранок в ладони, обвинив его в том, что он допустил нападение на него, Джеррика, и не сумел защитить. Это грозило смертной казнью, и рарог, напуганный не менее Джеррика, счел за благо умереть от яда, чем на эшафоте. Он приник ртом к окровавленной ладони и долго со свистом втягивал в себя черную кровь кобольда, часто сплевывая ее.
После этого Джеррик, дрожа от страха, долго прислушивался к своему дыханию — не становится ли оно хриплым и прерывистым. Но дышал он, как и прежде. Только чувствовал слабость от большой потери крови.
В конце концов, стало ясно, что шипы были не отравлены, а кровопускание даже сыграло положительную роль — гнев обессилевшего Джеррика был не настолько страшен и разрушителен для его собственной нервной системы, каким мог бы стать.
Но пока Джеррик боролся за свою жизнь, время было упущено, и Дапн удалось бежать, а ее следы были потеряны. Услышав об этом, Джеррик только вяло махнул рукой.
— Никуда она не денется, — прошипел он. — Рано или поздно приползет ко мне на коленях, умоляя простить ее. И, может быть, я ее даже прощу.
Но это было сказано только для того, чтобы показать себя в выгодном свете. Джеррик знал, что никогда не простит гамадриаду. И даже не из-за ран в ладони — те вскоре бесследно исчезнут, а из-за пережитого им ужаса, который он не сможет забыть до конца своих дней. Около часа Джеррик прожил с мыслью, что он может умереть уже в следующее мгновение. Это оказалось даже страшнее, чем его постоянный страх неизбежной смерти в будущем.
После этого он приказал сменить начальника охраны, а рарога отослать простым надзирателем в один из золотодобывающих рудников в Северной Америке, принадлежащий Совету XIII.
Излив свой гнев на рарога, Джеррик почти успокоился. Но внезапно он вспомнил о Джелани. И ему захотелось увидеть нгояма, чтобы насладиться его страданиями и окончательно утешиться.
Джеррик спустился в лифте на самый низший уровень подземелья, где обычно содержались наиболее опасные, с точки зрения главы Совета XIII, преступники. В одной из камер здесь находился Джелани. Еще одна предназначалась Фергюсу, но пока была занята его внуком.
— Но это ненадолго, — злобно рыкнул Джеррик, вспомнив о Фергюсе.
Этот этаж подземелья сторожили два кобольда, единственные существа в мире, которым Джеррик доверял. Они были одного с ним рода, а, кроме того, немы и глухи. Когда-то, по приказу самого Джеррика, им вырезали языки и прокололи барабанные перепонки. Таким способом Джеррик обезопасил их от возможных соблазнов. Он считал, что узники всегда пытаются подкупить своих стражей, чтобы сбежать. А после жестокой операции кобольды не могли ни слышать их, ни разговаривать с ними. И поневоле были верны ему, Джеррику, который, к тому же, относился к ним лучше, чем остальные духи природы. Испокон веков прочие духи презирали кобольдов из-за их безобразной внешности и присущих им врожденных дурных привычек, которые было невозможно исправить ни воспитанием, ни принуждением, ни наказанием.
Когда Джеррик вышел из лифта, кобольды уже поджидали его. Джеррик кинул им по золотой монете, как делал это всегда, спускаясь в подземелье. Он знал, что для них, изгоев даже в мире духов, золото было единственным смыслом жизни. И такой малой ценой покупал их безграничную слепую преданность и верность.
«Нгояма все еще отказывается от воды и пищи?» — спросил он, прибегнув к помощи телепатии.
Один из кобольдов кивнул. Второй осклабился, ткнув пальцем сначала себе в рот, а затем в каменный пол. Это означало, что нгояма скоро умрет от голода и жажды.
Но Джеррик не выказал сострадания. Он сам должен был умереть в будущем. И что ему за дело до жизни или смерти других…
Джеррик в сопровождении кобольдов подошел к камере, в которой находился нгояма, и заглянул в невидимое узником отверстие в каменной стене. Через него можно было видеть все, что происходило внутри. Джелани, закрыв глаза, сидел неподвижно на большом камне. Даже лишенный своего грозного оружия, огромного ногтя, который ему отрубили кинжалом во время схватки, Джелани вызывал страх у своих тюремщиков. Поэтому его заковали в кандалы. Массивные деревянные колодки, надетые на запястья рук и щиколотки ног, соединяли тяжелые железные цепи.
Вот уже много дней Джелани ничего не ел и не пил. Джеррик знал причину. Гордость нгояма была оскорблена, отомстить он не мог. И он решил умереть, предпочитая смерть позору. Было бы не так мучительно и быстрее, если бы Джелани выпил яду кураре, который он предусмотрительно взял с собой, отправляясь в Европу. Но сосуд с ядом пропал после битвы с рарогами, как и все остальное, что было в его карманах. Джелани обнаружил это, очнувшись в камере. Поэтому у него не было выбора.
Джеррик не стал входить в камеру. Ему было достаточно видеть унижение своего врага. Внезапно он конвульсивно содрогнулся и издал тихий сладостный стон, испытав оргазм. С тревогой оглянулся на кобольдов, но те не услышали и не заметили ничего, продолжая смотреть на него с собачьей преданностью в глазах. И Джеррик с облегчением вздохнул. Он не любил, когда о его слабостях кто-либо знал или даже догадывался.
— А как поживает человек? — спросил Джеррик вслух, потому что обращался не к стражникам, а к самому себе. Для полного удовлетворения ему не хватало только зрелища унижения внука Фергюса. Разумеется, было бы лучше, если бы в камере находился сам Фергюс. Но нельзя слишком многого требовать от жизни, подумал Джеррик, злобно оттопырив нижнюю губу. Придет время и Фергюса. Если эльф не отдаст ему ключ от врат вечности…
— Hic et nunc, — буркнул Джеррик. — Без всякого промедления.
Он прошел по коридору, освещенному тусклым светом факелов, и заглянул в другую камеру. И увидел, что внук Фергюса делает гимнастические упражнения. Это был высокий светловолосый юноша, худощавый и мускулистый. В чертах его лица Джеррик заметил отдаленное сходство с Фергюсом. Кобольд знал, что внук Фергюса бастард, помесь эльфийки и человека. Но он впервые видел его. И был вынужден признать, что смешение крови привело к хорошему результату. Внук Фергюса словно вобрал в себя лучшие качества людей и духов природы, во всяком случае, внешние.
Неожиданно Джеррик почувствовал желание поговорить с ним и выяснить, настолько ли он
