Врата вечности - Вадим Иванович Кучеренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филипп тоже почти не замечал ее. Он о чем-то сосредоточенно размышлял, немногословно отвечая на редкие вопросы Алвы, а то и отмалчиваясь.
В Льюисе они арендовали катер капитана Уолрика. Уже в море Филипп оживился и предложил Алве спуститься в каюту и что-нибудь выпить.
— Шотландский виски, — потребовала эльфийка. Это был ее любимый напиток. В Париже она всегда говорила пораженным этим мужчинам, что ее предки называли эту огненную жидкость «uisge beatha». И поясняла, что в переводе с гэльского эти слова означают «вода жизни». Поэтому в стародавние времена виски использовали как лекарственное средство, сохраняющее здоровье и даже продлевающее жизнь, не говоря уже о том, что оно спасало от колик живота, паралича и оспы.
— Правда, тогда в Шотландии производили солодовый виски, для которого в качестве сырья брался ячмень, — с видом знатока утверждала Алва, как будто это могло объяснить, почему современный скотч потерял свои чудесные свойства и вызывал только головную боль по утрам после ночной попойки.
Филипп не возражал и разлил виски по стаканам. Бутылку «Scottish Leader» он нашел в запасах капитана Уолрика, который, по всей видимости, считал, что настоящему морскому волку родом из Шотландии не пристало пить другого напитка.
— За тебя, Алва, — сказал рарог, поднимая стакан.
Алва ничего не ответила и осушила стакан одним глотком, даже не поморщившись. Филипп сразу же налил ей снова. Свой скотч он пить не стал. Но Алва этого не заметила.
— Виски возвращает мне радость жизни, — сказала Алва, поднося стакан к глазам, как будто пыталась что-то рассмотреть в прозрачной жидкости. — И дает возможность терпеть мужчин.
— Знаешь, а мне будет тебя не хватать, Алва, — с едва заметной ноткой грусти в голосе произнес Филипп. — Я только сейчас это понял.
Алва насмешливо фыркнула и выпила стакан до дна.
— А я прекрасно проживу и без тебя, Филипп, — пьяно икнув, сказала она. — Ты ничем не отличаешься от других мужчин. На моем веку таких было много, а будет еще больше.
— Но я останусь лучшим из них, — заявил Филипп. — Навсегда.
Он поставил свой стакан на столик, подсел к Алве и поцеловал ее в шею. Эльфийка не сопротивлялась. Ей было уже все равно. Выпитый на голодный желудок скотч затуманил ее разум. На мгновение ей даже показалось, что это не Филипп, а Лахлан обнимает ее. У него были такие же противные липкие и дрожащие руки.
Это была последняя мысль в ее жизни. Филипп, целуя ее, открыл рот шире и вонзил свои клыки в яремную вену на шее эльфийки. Он почти захлебнулся хлынувшей фонтаном кровью. Но продолжал сжимать Алву в объятиях, чувствуя, как постепенно слабеет ее сопротивление. Сам рарог в это время жадно глотал ее теплую кровь. Когда Алва затихла, а кровь иссякла, весь его рот был окрашен в темно-красный цвет, а глаза довольно и сыто блестели.
Алва была мертва. Ее опустевшие глаза с немым удивлением смотрели на рарога. Филипп положил на них ладонь и закрыл веки.
— C’est la vie, — философски заметил рарог по-французски. — Либо ешь ты, либо едят тебя. Вот так-то, Алва.
Он вышел из каюты на палубу. Катер уже подходил к острову Эйлин-Мор. Стоявший у штурвала капитан Уолрик, услышав шаги рарога, оглянулся. В его глазах отразился ужас.
— У вас кровь на лице, — внезапно охрипшим голосом сказал он.
— А это не твое дело, — ухмыльнувшись, ответил Филипп. — Если, конечно, ты хочешь жить. Хочешь ведь?
Капитан Уолрик, не в силах произнести ни слова, только кивнул.
— Тогда слушай меня внимательно и не вздумай перебивать, — потребовал Филипп. — Когда мы пристанем к острову, ты сойдешь с катера и пойдешь на маяк. Там ты найдешь того, кто откликается на имя Фергюс. И скажешь ему, что Джеррик ждет его. А после этого ты все забудешь. Ты хорошо меня понял? Кивни, если так.
Капитан Уолрик снова кивнул, как марионетка, подчиняющаяся нитям в руках кукловода.
Вскоре катер ударился о причал, оставив в борту вмятину. Капитан Уолрик, не моргая, точно сомнамбула, пошел по тропинке, которая вела на вершину холма, к маяку. Тем временем Филипп вынес безжизненное тело Алвы на руках из каюты и, не сходя с катера, бросил его на причал. При падении голова эльфийки с громким стуком ударилась о доски.
— А это тебе привет от Джеррика, Фергюс, — ухмыльнулся он. — Извини, но дожидаться ответа я не стану.
После этого рарог завел мотор, и катер отошел от причала. Был штиль, олуши не поднимались с поверхности моря и даже не кричали, покачиваясь на волнах, которые расходились от катера. Филипп стоял у штурвала и весело насвистывал мелодию La Marseillaise. Вид у него был довольный.
Глава 16
— Африканские духи — это дикари, вылизывающие гениталии менструирующих коров, — злобно прокричал Джеррик, вскакивая с вольтеровского кресла, которое продолжало качаться, негодующе скрипя. — Разве мы, цивилизованные европейские духи, можем найти с ними общий язык?
Стоявшая перед ним гамадриада Дапн опустила глаза, чтобы не выдать своих чувств. И тихо, но упрямо промолвила:
— Джелани не такой.
Именно эта ее немногословная непокорность, которую она проявляла уже длительное время, довела Джеррика до бешенства. Уступив ее просьбам, кобольд принял гамадриаду в янтарной комнате. Он рассчитывал, что ему удастся убедить ее забыть о Джелани. Однако Дапн робко, но настойчиво протестовала. Сначала она умоляла, а затем потребовала сказать ей, что случилось с нгояма, которого она привела к Джеррику, выполняя его просьбу.
Но Джеррик не собирался говорить ей правду. Судьба нгояма была еще не решена. Он находился в одной из камер в подземелье, и выйти из нее мог только в одном случае — если он, Джеррик, получит ключ, открывающий врата в страну богов. А нет — тогда он так и сгниет в темнице. Джеррик не собирался выпускать африканского духа на свободу, приобретая могущественного кровожадного врага. Но никто не должен был знать об этом, и уж тем более гамадриада. С некоторого времени Джеррик начал подозревать, что она влюблена в Джелани. А женщина, он знал это, способна на любые безумные поступки ради своего возлюбленного. Она
