Большое шоу - Вторая мировая глазами французского летчика - Пьер Клостерман

- О, вы знаете, - сказал один из них скромно, - мы сейчас довольно прытко бегаем. Мы здесь уже неделю, и мы непобедимы!

В этот момент я услышал шум нескольких приближающихся двигателей. Чтобы лучше видеть, все взобрались на скамью вокруг периметра. Взрыв! Взрыв! Взрыв! Взрыв! Три "фокке-вульфа" преодолели ограду на другом конце поля и открыли огонь.

Я слышал, как несколько пуль со свистом пролетели мимо нас, несколько снарядов взорвались па поле напротив, подняв струи пыли, и вдруг мы оказались в укрытии намного раньше канадцев, среди летчиков, кружек чая, бисквитов и летных ботинок. После всего этого мы даже не выпили пашу чашку чая!

Мы вернулись в Форд как раз к ленчу, потеряв 4 самолета, разрушенных или поврежденных во время бомбардировки, и два часа просидели под приятным горячим душем.

В нашем секторе программу ALG, которая, согласно плану, должна была состояться днем в день Д, отложили на значительный срок из-за неожиданного сопротивления немцев в Каене. Фактически построенные первые три взлетно-посадочные полосы были в действительности под огнем тяжелых 88-миллиметровых орудий зенитном артиллерии. Базенвилль, куда мы сели четыре дня назад и который должен был стать нашим на-стоящим ALG, необходимо было оставить. В конце концов, 311-й аэродром в Лонгли должен быть нашим полем. Наш наземный обслуживающий экипаж с мобильным звеном, палатками и грузовиками начал тем вечером подготавливать нашу базу, и мы должны были поселиться во Франции точно вечером 18 июня и с того времени действовать. Прошло ровно четыре года с того дня, когда генерал де Голль сообщил по ВВС: "Те же средства, которые нас победили, могут привести ко дню нашей победы". Мы возвращались с оружием в руках.

17 июня 1944 года. На этот раз мы, в конце концов, отправлялись во Францию. Время отправления - 8.30 утра. Двумя минутами раньше пришли ничего себе! - хорошенькие новости. Три четверти нашей материальной части и имущества ушли на дно, когда "TLC" с нашими передовыми силами был потоплен торпедой. Доложили, что эскадрилья командира Гранта, старшего офицера медицинской службы, пропала вместе Я двумя штабными офицерами.

Чертов воздушный налет! Я понесся на мопеде Жака сломя голову, чтобы собрать свой вещевой мешок. В действительности мне пришлось взять очень много вещей, как обычно; мои механики продолжали завинчивать и отвинчивать все панели моего "спитфайра", пытаясь засунуть максимальное количество механизмов в минимальное пространство. У меня едва ли было место, чтобы поместиться самому. Я молил Бога, чтобы не было боя во время перелета, так как я мог двигать лишь рычагами управления. Неуклюжий механик раздавил мой превосходный термос. Я готов был убить его! Искренне надеялся, что моя парашютная сумка, несколько ненадежно прицепленная к радиоприем-пику, не будет свободно болтаться; она бы наверняка сдавила рычаги управления. Чтобы освободить место для моего спального мешка и дополнительных трех одеял, убрали заднюю часть броневой плиты. Мои фотоаппарат и стальной шлем повесили на ручной насос. У меня были с собой два огромных батона варено-копченой свиной колбасы, подарок фордовского повара, мой револьвер, боеприпасы и надувной спасательный жилет, набитый апельсинами.

Когда я сел в кабину, где был и без того ограничен в движениях, они всунули дюжину свежих буханок хлеба для передвижного звена, которое уже целую неделю жило только на одних бисквитах.

Мы до сих пор не знали, где мы должны были сесть. Нашим аэродромом должен был стать В-5, но он был перехвачен немцами. Всю ночь шла работа по подготовке как можно большего числа самолетов к полетам. В результате у нас их было 18, у 132-й - 20, а у 453-й - 17. Они старались изо всех сил. "Спитфайры" в беспорядке заполонили взлетно-посадочную полосу. Благодаря только чуду не произошло столкновений.

Все поднялись без каких-либо казусов, и нам удалось выстроиться группами по четыре. Я был партнером капитана, но через несколько минут ему пришлось вернуться в Форд из-за проблем с двигателем.

Перелет не был отмечен никакими событиями. Лишь спустя несколько минут после приземления в В-9 - Базенвилле, когда мы прыгнули в траншею, чтобы укрыться от обычного облака пыли, на взлетно-посадочной полосе появилась дюжина "мессершмитов", чтобы прикрыть двух "фокке-вульфов", которые обстреливали В-7. К нашей группе присоединилось звено норвежских "спитфайров", и "Мес-сершмитов-109" сбили в нескольких сотнях ярдов от нас. Немец выбросился с парашютом.

Мы провели весь день в В-9 - задыхаясь от, жары, песка, пыли в глазах, носах, зубах. Нечего есть, нечего пить. У нас скоро закончились сигареты. Как я сожалел о потере моего термоса с восхитительным сладким чаем! Во время "боевой готовности" я поболтал с несколькими крестьянами, которые пришли посмотреть на наши самолеты. Самолеты действительно произвели на них впечатление, но их абсолютно не волновало то, что беспокоило нас. Казалось, их беспокоило лишь то, что наша взлетно-посадочная полоса вторглась на их поля.

Днем мы совершили несколько патрулирований, по четыре самолета одновременно, и сбросили наши бомбы на множество объектов. Я избавился от моих над маленьким мостом в Мезонсе.

В 5 часов мы поели на дворе фермы. Мы были страшно голодны. Несколько ловких парней достали из-под земли несколько чрезвычайно желанных блоков канадских сигарет. Ферма была на краю небольшого леса; все казалось таким спокойным, а война была так далеко. Рокот артиллерии, наносящей удары по Каену, обрушился на нас в мгновение, словно гром в летний вечер.

Напротив нас на покатом золотистом кукурузном поле стояли три обугленных танка "шерман". Совсем близко в тени ограды из цветущего дикого шиповника была свежая могила, устланная цветами и с простой дощечкой, прибитой к деревянному кресту: "Здесь покоятся останки девяти солдат и офицеров 10-го батальона Королевских вооруженных сил. Они погибли за Францию. Помолитесь за них".

13 июня 1944 года. Чуть дальше за изгородью стоял огромный и ужасный, словно труп доисторического монстра, коварный танк, тот, который разрушил три "шермана". Он был подбит реактивным снарядом "тайфуна" и с первого взгляда казался неповрежденным. Но подойдя ближе, можно было разглядеть три маленькие дырочки - две над одним из направляющих устройств, а третью прямо в середине черного креста, нарисованного на турели, под длинным стволом 88-миллиметрового орудия. Подталкиваемый любопытством Жака, я пошел и проверил внутри. Бесформенная вонючая черная масса, похожая на расплавленную резину, лежала на сиденье шофера, коробках для боеприпасов и покрыла пол. Я ковырнул ее палкой, и на меня нахлынула волна тошноты, когда показалась кость голени с несколькими лоскутками, все еще державшимися па ней.