Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

Так делать нечего, знать должно потерпеть!

Послушай: говорить ли дома,Что я с тобой, и где, и как,Скрывалась от дождя и грома?

Ах, нет, не говори!

                             Да почему ж не так?И что худого тут? Нет, лгать я не умею.

И даже скажешь то, как целовалась ты?С твоей болтливостью не долго до беды!

О, я не так проста, я очень разумею,                   Что этого нельзя сказать!А также и того от матушки скрывать,Что я случайно здесь с тобою повстречалась;Что нас застигнул дождь; где скрылись от него;Как грому, молнии я в темноте боялась,Как я к груди твоей от страху прижималась…

Нет, нет, прошу тебя, не говори того!             Нас побранят, видаться нам закажут.

Как недогадлив ты! Тебе ж спасибо скажутЗа то, что в этот раз не покидал меня:                      Ведь не могла ж бы яПробыть одна в такой пещере страшной, дикой.Не бойся, Коридон; мне ль зла тебе желать?

Насилу удалось ему растолковать,Что россказни ее ей будут же уликой.Филлида речь его, казалось, поняла,        Быть молчаливой обещалась;                           Но лишь домой пришла,Лишь стали спрашивать — в минуту проболталась.И лучше сделала: заботливая матьХоть пожурила дочь, однако ж догадалась,Что мужа незачем другого ей искать.

3. ИДИЛЛИЯ XIV

Коридон

Разметавшися небрежноПод ореховым кустом,В час полдневный почивалаСладким Амарила сном.Недалёко прилунилосьКоридону проходить.Он давно любил пастушкуИ умел любимым быть;Но любовь сердец невинныхМолчалива и робка:Та украдкой страсть питала,Тот вздыхал исподтишка.Коридон остановился,Робко посмотрел вокругИ на цыпочках прокралсяК Амариле через луг.Драгоценные минуты!Он дерзает в первый разТак рассматривать пастушку,И отвесть не может глаз:Видит грудь полуоткрыту,Стан, достойный Аонид,Перлов ряд под розой — пламеньРазгоревшихся ланит.И невольно опустилсяНа колени Коридон;Свет в очах его затмился,Сердце замерло — и он…Жарким, страстным поцелуемАмарилу разбудил;Лишь взглянула — вмиг закрылась;Своевольник отскочилИ, потупя робко взоры,Ждал упреков за вину;Но пастушка, ни полсловаНе промолвивши ему,Быстро скрылась в чаще леса.Грустен шел пастух домой.«Что я сделал, неразумный? —Говорил он сам с собой. —Как теперь я с нею встречусь,Как взгляну, заговорю?Рассердилась! и за дело!Попустому растворюЗавтра с солнечным восходомВ шалаше моем окно:В хижине у АмарилыНе растворится оно!Понапрасну заиграюНа свирели вечерком:Милая не будет большеВторить нежным голоском!А потом и перестанетПастушка́ совсем любить.Ах, зачем бы мне без спросуС ней так дерзко поступить?»

Коридон и не ошибся:Добрый прежде знак — окно —Три дни запертым стояло;Но в четвертый вновь оноРастворилось понемножку;В тот же самый вечерокАмарилин соловьиныйВновь раздался голосок;А потом, через неделю,Встретясь как-то с пастушкомУ Амурова кумира,Молвила ему тишком,Что уж больше не сердита,И просила пособитьЖертвенник малютки-богаВязью миртовой обвить.

4. ИДИЛЛИЯ XV

Палемон

          Прекраснейшим утром, зимою,Сидел Палемон в шалаше под окном,—          Дрова, запасенны порою,Пылали в горнушке трескучим огнем.          Он стужи в тепле не боялся,С улыбкою в поле свой взор простирал,          Картиной зимы любовалсяИ в мыслях возврата весны не желал.          «О, сколь ты, природа, прекрасна!Ничто не изменит твоей красоты:          Гроза ли пылает ужасна,Ревут ли Бореи, цветут ли цветы —          Всегда ты, во всем совершенна!Как блещет равнина, сквозь легкий туман          Дрожащим лучом озаренна!Какой беспредельный снегов океан!..          Там дубы стоят обнаженны,На ветвях их иней пушистый навис;          Там ели мелькают зелены,Местами чернеет густой кипарис.          Поля и луга опустели;Не видно на паствах гуляющих стад;          Замолкли пастушьи свирели,И певчие птички нахохлясь сидят.          Один лишь снигирь краснобокий,Чирикая, скачет по гибким кустам;          Лишь слышен глухой и далекийСтук сильных ударов цепа по гумнам;          Лишь изредка снежной равнинойС дровами ленивый протащится вол».          Старик помешал хворостинойВ горнушке и снова к окну подошел.          «Зима и моя наступила:Рассыпался иней на черных кудрях;          Оставила прежняя сила;Погаснул румянец, игравший в щеках!          Но ах! сожалеть ли о краснойДней юных промчавшейся быстро весне?          Кто младость провел не напрасно,Тот с ней потерял заблужденья одне.          Кто был добродетели верен,Полезен семейству и ближним своим,          Тот должен быть твердо уверен,Что вечно пребудет минувшее с ним!          Когда я о нем вспоминаю,Мне кажется, будто какого-нибудь          Старинного друга встречаюИль вижу цветами усыпанный путь!          К тому же на что поменяюсьЛюбовью всеобщей моих земляков,          Которой теперь наслаждаюсь,Достигнувши честно седых волосов?          Что может иное сравнитьсяС отрадой примерных детей воспитать,          Счастливым успехом гордиться,Награду в невинных их взорах читать?          Подобно как снова весноюПрирода получит свою красоту,          Так жизнью моей молодоюЯ в милом Дамете моем расцвету!»

5. ИДИЛЛИЯ XIX

Дамет

Дамета застигнула ночь на пути —          Он шел из соседства обратно —Не близко еще оставалось идти,          А время так было приятно:Зефир утомленный едва колебал          Кудрявые бука вершины;Свод неба звездами усеян блистал;          Дремали во мраке долины.Пастух осмотрелся и лег отдохнуть.          Величие ночи его поражало,Священный восторг проливало во грудь,          К благим помышленьям склоняло.«О ночь! — говорил он, — с каким завсегда          Особенным сердца движеньем,Простертый на холме иль скате пруда,          Смотрю на твое приближенье!„Познайте! — однажды жрец Панов сказал,—          Цветок, попираемый мною,Кузнечик, который теперь прокричал,          Таясь под густою травою,Не меньше о славе творца говорят,          Как горы, дубравы и воды!“Он прав; сей урок повторял я стократ,          Дивяся устройству природы.Приятно повсюду ее наблюдать,          Земли красотой любоваться;Но взором по звездному небу блуждать,          В безмерности тверди терятьсяЕдва ль не приятней всего для меня!          В себя самого погруженный,Я часто не вижу, как вестница дня          Восток расцветит омраченный.И если случится, что Мирра моя          Те чувства со мной разделяет,—Всю сладость тогда познаю́ бытия!          В восторгах душа утопает,И слезы лиются обильной струей!          О боги! молю вас, храните          Жизнь Мирры моей дорогой!          Блаженство мое продолжи́те!С тех пор как люблю и взаимно любим,          Я сделался лучше, добрее!Но только ли? к вам, всеблагие, самим          С тех пор прилепился сильнее,И даже как будто стал выше душой!          О боги! молю вас, храните          Жизнь Мирры моей дорогой!          Блаженство мое продолжи́те!»Дамет, отдохнувши, пошел, но мечты          Всё юноши грудь волновали;Меж тем соловьи, оглашая кусты,          Дорогу его сокращали.

6. ИДИЛЛИЯ XXII