Брошенная - Лариса Олеговна Шкатула
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А родители Марины… Сможет ли она сказать им, кто ее новый избранник? И откуда у него ТАКИЕ деньги.
Но дело даже не в этом! Тимофей был выходцем из другого мира. Для них и в самом деле изгоем, с которым они вряд ли испытают желание поддерживать контакт.
Таким образом, выбор, какой предстояло сделать Марине, виделся ей в виде огромных весов. На одной их чаше расположился новый чувственный мир, открывшийся ей с помощью Тимофея, который к тому же помог высвободиться ее второму «я». На другой чаше — весь остальной мир Марины, с его этикой, традициями, представлениями, но в нем она родилась и родила новое существо, принадлежащее таки этому миру. Сможет ли она принести сына в жертву своим новым страстям?
Она лежала в темноте ночи на плече Тимофея и при этом понимала, что не сможет.
И хорошо, что Марина не взяла с собой Юрку. Подумать только, накануне она об этом сокрушалась. Под влиянием энтузиазма Тимофея. Он сказал тогда:
— Поверь, я буду парнишке хорошим отцом. Вот увидишь!
В тот миг она ему поверила. Чуть было не предложила тут же поехать за сыном. Полтора часа туда, полтора обратно…
Эти мысли так растревожили Марину, что она попыталась осторожно высвободиться из объятий Тимофея, встать с кровати, но он и во сне держал ее так крепко, что при нужде пришлось бы его будить. А разбуженный, он опять захотел бы ее. И Марина предпочла дожидаться утра.
Заснуть ей так и не удалось. Несколько раз она проваливалась в дрему, но тут же с испугом просыпалась, словно крепкий сон мог быть для нее опасен — во сне Марина становилась слишком беззащитной, а после того, что она обо всем передумала, именно наступавшее утро ей хотелось встретить во всеоружии.
Именно этой ночью она приняла решение и теперь смотрела в темное окно, за которым никак не хотел наступать рассвет.
Вот только осуществить его, как Марина справедливо полагала, будет не очень легко. Тимофей ведь тоже принял в отношении Марины свое решение, и в нем ее согласие считалось само собой разумеющимся. Ей оставалось в таком случае дожидаться подходящего момента.
А ведь что-то похожее в его жизни, видимо, уже было. Марина отчего-то подумала, что в прошлый раз объектом его вожделения оказалась как раз молоденькая девушка. Но не из теперешнего криминального мира Тимофея, а из того же, обычного, из какого была сама Марина.
Видимо, девушка была из хорошей семьи — как раз из его прежней жизни среднего интеллигента. Может, и дочь каких-нибудь знакомых его родителей. Вопреки мнению Тимофея они скорее всего пытались оттащить его от нынешних дружков, вернуть к привычному окружению. Они не хотели верить, что уже поздно и что их сыночек слишком крепко увяз…
Оттого он сейчас и рассказывает небылицы не столько другим, сколько самому себе, что причина его падения именно в черствых и неблагодарных близких. Это они якобы вдруг перестали его понимать. Предали. А вовсе не он сам пошел по пути наименьшего сопротивления…
Наверное, и Тимофей не сразу разобрался, как себя вести с хорошей девушкой. Попытался сразить ее наповал романтикой зоны, а всего лишь напугал. Не пожелал смириться с ее отказом, нежеланием принять его такого крутого. Она стала его избегать, а он попытался ее преследовать. Девушка пожаловалась родителям, а то и сразу милиции…
Теперь Тимофей, значит, решил, что женщина в тридцать лет поймет его скорее, чем двадцатилетняя. Увы, опять его ждало разочарование.
Ох как разыгралось у Марины воображение! Кто сказал, что была в его жизни эта двадцатилетняя? И что она бросила его так же, как это собиралась сделать Марина.
А Тимофей будто и во сне почувствовал, что в их отношениях наступил переломный момент, и тоже проснулся. Но когда заглянул в глаза Марины, увидел в них лишь безмятежный огонь и желание. Она даже не ожидала, что сумеет так искусно притвориться.
— Сегодня мы пойдем с тобой в летний театр, — сообщил он Марине, когда они отдыхали после жаркой любовной схватки. — Приезжает московский ансамбль «Тетра-Шок». Помнишь, тот самый, где четверо мужиков одеваются женщинами и хохмят над всеми без разбора. Есть небольшое «но» — мне придется уехать. Не надолго, на часок-другой. Ты не успеешь и соскучиться. К тому же я оставлю тебе достаточно пухленькую пачку баксов, и ты сможешь поехать на катере в город, побродить по магазинам, купить себе что захочешь. Отдыхать так отдыхать!..
Позавтракали они здесь же, в санаторном ресторане на первом этаже.
Потом Тимофей чмокнул ее в щеку и заторопился:
— Я побежал. Ты тоже не слишком задерживайся. Вернусь, устроим показ купленных моделей с медленным одеванием. Оно возбуждает, говорят, не меньше, чем раздевание… Шучу! Кстати, в шкафу на полке плейер с наушниками. Возьми с собой.
Она смотрела через стеклянные стены, ограждающие вестибюль, как Тимофей садится в серебристый «мерседес», а когда он махнул ей на прощание рукой, махнула в ответ. И тут же поспешила к лифту.
Оставленные Тимофеем деньги Марина, конечно, брать не стала. Сложила их в коробку из-под плейера — мало ли… Станет горничная прибираться, да рука у нее и дрогнет. Ей не хотелось, чтобы Тимофей думал, будто она корыстолюбива.
Все-таки уехать без хоть какого-то объяснения она не смогла. Написала ему записку: «Мы должны расстаться. Прости. Не ищи». И в постскриптуме приписала: «Проверь плейер, барахлит!» Догадается, что не зря написала.
Правда, в том, что он не будет ее искать, она вдруг усомнилась. И вспомнила, что вынуждена была давать свой паспорт, когда ей выписывали визитку для беспрепятственного прохода в корпус. От этого она ощутила внутри некий холодок, но постаралась отмахнуться от глупых, как она себя успокоила, мыслей. Неужели он надумает ее искать? Курортный роман есть курортный роман. Он ни к чему не обязывает…
Этот день можно было считать удачным. Когда Марина, что называется, на всех парах примчалась на автостанцию, то узнала, что через пять
