Дорога мертвецов - Михаил Белозеров

– А я служить у твоя вояк. Я понимай.

– Кем ты служил?

– Толмач. На пятый полку.

– Долго служил?

Толмач не мог вспомнить слово и показал на пальцах – три.

– Три года! – воскликнул Костя.

– А что ты думал? Наши здесь давно зацепились, – пояснил Бараско.

– Его говорит, чтобы вы не волновай.

Если бы Костя не знал, что Давыдов – вождь и командир партизан, он бы принял его за грузчика с Казанского или за бамбилу с МКАДа. Давыдов беспрестанно улыбался и жал им руки после каждой фразы толмача. Его физиономия выражала сплошное доброжелательство.

– Ты ему скажи, чтобы вместо поклонов, отдал бы наши автоматы и вещи.

– Сказал уже, – ответил толмач. – Вернуть вам оружий, если согласны участвовать в операции.

– Какой операции? – удивился Бараско.

Березин тоже навострил уши, но по другому поводу. Он увидел местных женщин и стал вести себя согласно предсказаниям «камбуна» Гайсина, то есть махать руками и всячески привлекать к себе внимание.

Женщины шли по воду. Были они высокими, стройными, в ярких одеждах. На Березина они не обращали внимания.

– Белый человек хороши умеет воевать, – перевел толмач. – Поможете нам, поможем и вам.

– А сами боитесь?

– Не боятся только дураки, – ответил Давыдов на вполне приличном русском.

Оказывается, он соблюдал дипломатический этикет. Вот придурок! – удивился Костя.

– Слышь, капитан, – позвал Бараско. – Воевать будешь?

– Не-е-е… я лучше по женской части, – облизнулся Березин, глядя на аборигенок.

– Чудак, – сказал Бараско, – они тебя с удовольствием женят. Но тогда ты не сможешь уйти отсюда. Оставайся, станешь шаманом. Будешь жить в круглом шалаше из глины.

Березин подумал о своих миллионах и понял, что местные женщины недостаточно хороши. Действительно, все они были выше его на целую голову да и сложение у них было монументальное.

– Ладно, – сказал он, с трудом отрывая взгляд. – С кем воюем?

– С кем воюем? – спросил Бараско у вождя.

– Ни с кем воевать не надо, – перевел толмач. – Надо просто сходить на Край мира.

– А где Край мира?

– Там, где начинается Зона.

– Зачем? – удивился не только Бараско, но и Костя. – Мы только что оттуда.

Березину было все равно, куда топать, он снова уставился на женщин. На лице у него бродила плотоядная улыбка.

– Секрет, – ответил Давыдов. – Вашего присутствия будет достаточно. А пока отдыхай!

Вождь Давыдов и толмач удалились.

– А чего у него такая фамилия? – спросил Костя.

– Это не фамилия, – ответил Бараско. – Это имя. У туземцев фамилий нет.

– Имя?! – засмеялся Костя от удивления.

– А у него отец, как ты уже догадался, из наших. Еще из советских времен. То ли какой-то генерал, то ли сам командующий. Вот так же, как и он, – Бараско кивнул на Березина, – облизывался, облизывался, а потом взял да женился. Пока часть в Дыре стояла, он так и жил: то в племени, то на службе. А у самого, между прочим, семья в Союзе. Перед самым его переводом в Союз, они нашего вояку выкрали и увезли в пустыню. Полгода прятали. Должно быть, с его же легкой руки. Наши, конечно, его вернули, но предварительно перевернули здесь все вверх дном. Верно, для туземцев это было последней каплей терпения. Они и стали партизанить.

– А с кем наши здесь воевали? – спросил Костя.

– Чудак человек, – хмыкнул Бараско. – С американцами, с кем еще, ну и с НАТО, разумеется. Но самое интересное, что за все годы существования контингента не произошло ни одного боестолкновения. Предполагают, что Дыра бескрайняя. Даже сами туземцы не знаю ее пределов. Эти наши, как бы обрусевшие туземцы. Но иногда откуда-то приходят туземцы-охотники, говорящие на плохом английском. Вот и сделали вывод, что существуют контингенты других стран. Естественно, все информацию засекретили, а Зону заминировали ловушками.

– Какими ловушками? – спросил капитан Березин, переключившись на разговор.

Женщины давно ушли, набрав воды. Капитану стало скучно, он принялся зевать.

– А откуда, по-вашему, в Зоне ловушки? – словно между делом поинтересовался Калита.

– Как откуда?! – аж подскочил Костя и сел на горячий песок. – Не может быть?!

– Может, может… – многозначительно подтвердил Бараско. – Наши сами еще со времен СССР поставляли в Зону ловушки.

– Вот козлы! Вот гады! – в восхищении удивился Костя. – Значит, все это наши придумали?!

– Нет. Не придумали. А изучили и стали пользоваться природным феноменом. А первопричин появления Дыры и Зоны по-прежнему никто не знает. Так что не исключены и инопланетяне. Но они же не вмешиваются? Не вмешиваются! Как бы, не играют большой роли. Значит, их нет. Получается, голая эфемерность.

– Ну да, – ошарашено заметил Костя, – только кашу заварили.

– Может, у них такая задача и была, – согласился Бараско, – открыть нам глаза на устройство мира. Показать, что он здесь, рядом. А мы – космос! Космос! Может, действительно был прав, как его? М-м-м…

– Ницше… – подсказал капитан Березин.

Бараско с удивление уставился на него. Он почему-то полагал, что капитан-служака, кроме женщин, ни на что не способен.

– Ну да, Ницше, – добавил капитан Березин. – Только он эту Дыру называл «Бездной», которая в его понимании была отражением наших ментальных страхов. Ницше один догадался. Он готов был раскрыть все планы инопланетян, но они его запрятали в сумасшедший дом на десять лет, где он благополучно и скончался, так и не раскрыв глаза человечеству на суть проблемы. Вернее, он, конечно, пытался, но ему не дали, поразив его тело и мозг тяжелой болезнью.

Таким образом, Бараско был посрамлен. Капитан с выбитыми зубами неожиданно оказался философом.

– Странная у тебя теория, – заметил Бараско.

– Это не теория, это реальность, – важно прошепелявил Березин.

Вдалеке заскрипела телега. Костя потянулся к одежде. Ему показалось, что вместо привычного возницы еду привезла женщина. Должно быть, она все же обратила внимание на старания белого человека, решил Костя.

Быстрее всех отреагировал Березин. Едва прикрыв срам, он понесся к телеге, голося, как жеребец: «Иго-го! Иго-го!» Пока они с Бараско оделись, обулись, пока нашли брод, Березин с женщиной-возницей куда-то пропал.

Костя с Бараско уже поели, умяли еще и откушали добавку. Развалились тут же в тени и подремали под легким ветерков. Только тогда Березин явился, как ясное солнышко. Сожрал то, что осталось. А осталось полкотла щей, здоровенная нога какого-то зверя, тушеная на углях, и заморские фрукты, похожие на манго

– Ну вы и гады, – в конце всего сказал Березин, с тревогой поглядывая по сторонам, – не могли побольше жратвы оставить.

– Отощал?

– Не то слово, – пожаловался Березин. – Такое ощущение, словно пробежал двести километров.

– Капитана… – вдруг раздалось из кустов. – Капитана… Моя хочет еще.

– Пожрали, и все! – подскочил Березин. – Пойдем отсюда! Что-то жарковато становится.

Бараско засмеялся.

– Чего ты ржешь?! – поморщившись, возмутился Березин. – Я, можно сказать, истерся до основания.

– Да, женщины здесь горячие. Прости, забыл предупредить. Не каждому по плечу.

– Мне-то по плечу! – гордо ответил Березин. – Но другие дела поважнее.

– Это точно, – согласился Бараско.

Костя же деликатно промолчал, потому что у него не было твердого мнения на этот счет, как впрочем и жизненного опыта.

Если бы Александр Ген был помоложе, а ноги у него бегали побыстрее, не пережил бы он этого дня. Схоронили бы его в развалинах, если бы осталось, что хоронить, и отправились бы дальше. Но Гену повезло, а научная общественность так и осталась в неведении, что едва не лишилась нобелевского лауреата.

Граната «муха» оказалась куда более проворней. Прочертив вдоль площади огненную дугу, она угодила в то, что издали представлялось копошащейся массой. Взрыв разметал, как листья, «гемусов» и они, погибшие и оглушенные, долго еще падали на брусчатку, устилая ее сталисто-синим покрывалом. Те же, которые остались живы, в панике разлетелись по окрестностям. Однако нашлось пара особей, отличающихся особой злостью, которая набросилась на Гена, если бы не его «булат» и шлем, который он умудрился натянуть, остался бы он без носа и ушей. Они его долго преследовали, пока не загнали в развалины двухэтажного дома, от которого остались несколько уцелевших комнат, стены да часть крыши, которая вздыбилась, как паруса на сломанной мачте.

Калита подкрался с другой стороны и одной очередью убил обоих «гемусов».

– Убил-л-л бабочек… – саркастически констатировал Ген и раз десять потыкал пальцем в небо. – Я тебе этого никогда не прощу!

– Слушай сюда, – сказал Калита, – я не посмотрю, что ты мой друг, привяжу к Венгловскому веревкой, и будешь ходить, как пес на привязи.