Звездная ночь - Грей Клаудия

— Как раз вовремя. — Она сжала плечо Балтазара и поцеловала меня в щеку. — Мы только вас двоих и ждем.

— Взгляни на эту елку! — Балтазар просиял при виде высокого, семифутового дерева, которое родители поставили в углу. Украшенное мишурой и игрушками, которые я сама делала из картона и ершиков для чистки трубок, оно выглядело достаточно праздничным, но ничем не отличалось от обычной рождественской елки. Балтазар же просто пришел в восторг. — Я так давно не открывал подарков под елкой!

— С тех пор, как был жив? — спросила я.

— В те времена мы не украшали елок, — отозвался он, пока мама помогала ему снять куртку. — Это немецкая традиция, которая широко распространилась через двести лет после того, как я умер! Но это хороший обычай. Думаю, он останется еще надолго.

— И я тоже так думаю. — Папа стоял в дверях кухни, и фартук на нем был многообещающе перепачкан шоколадом. — Но это большое облегчение, что теперь на них не зажигают свечи.

— Настоящие свечи? Прямо с огнем? — Мне не верилось.

Мама шутливо содрогнулась:

— Настоящий огонь на настоящих деревьях, да еще и быстро высыхающих. Ты просто не представляешь себе, каким опасным праздником было Рождество!

Мы провели очень приятный вечер. Шоколад на отцовском фартуке оказался глазурью для торта, который папа испек специально для меня. Мы пили горячий сидр из кружек и кровь из стаканов — такой рождественский ритуал. Впервые в жизни подобное сочетание показалось мне странным, но мама, папа и Балтазар так радовались, что я отогнала от себя эти мысли. Играла рождественская музыка, и раздавался тот особый приятный статический шорох, который сопровождает только звучание виниловых пластинок. Все мои печали на время забылись.

Позже вечером Балтазар встал на колени, чтобы посмотреть лежавшие под елкой пакеты. Он уже пообещал, что мой подарок принесет завтра. Я купила ему свитер — конечно, не самый потрясающий подарок, но ему требовалась более современная одежда, а кроме того, теплая коричневая шерсть ассоциировалась у меня с Балтазаром, хотя почему, объяснить было трудно. Но когда он вытащил сверток со своим именем, я нахмурилась — это не мой подарок.

— Минутку! — воскликнул Балтазар. — Здесь для меня несколько подарков. Несколько! Бьянка, надеюсь, это не ты потратила столько денег?

Я помотала головой.

— Признаем себя виновными, — сказал папа, обняв сияющую маму за плечи. — Ты уже почти член семьи, Балтазар. Мы хотели, чтобы завтра ты смог праздновать с таким же удовольствием, как и все мы.

— Спасибо.

Похоже, Балтазар был искренне тронут, и вовсе не потому, что завтра ему достанется куча рождественских подарков, а просто радуясь тому, что его признали своим. Может быть, заметив, как много это для него значит, я должна была почувствовать то же самое, но не смогла.

Вместо этого я в очередной раз подумала, что мама с папой как-то чересчур любят Балтазара. И дело вовсе не в том, что он хороший человек. Нет, он им нравился только потому, что был моим кавалером-вампиром, то есть тем, кто превратит их дочь в безупречного вампира, как они всегда надеялись.

Я всю жизнь собиралась оправдать их надежды. Но, видя, как сильно родители к этому стремятся, — за их улыбками мне чудилось настоящее отчаяние, — я не могла не задуматься, чего же они так сильно боятся.

Позже этим же вечером родители не только не запретили Балтазару войти в мою спальню, но мама даже закрыла за нами дверь, чего не делала в те два раза, когда Лукасу разрешалось войти сюда вместе со мной.

— Мои родители без ума от тебя, — сказала я. — Ты это тоже заметил?

— Они не проявляли бы такого восторга, если б знали, куда и зачем я тебя на самом деле вожу. Так что давай пока не будем лишать их иллюзий. — Балтазар подошел к окну и посмотрел на горгулью. С ее каменных клыков свисали сосульки. — Похоже, ей там холодно.

— Наверное, нужно связать ей шарф или что-нибудь в этом роде. — Я устроилась на банкетке под окошком и приложила пальцы к холодному стеклу.

— Ты жалеешь даже каменные создания. — Балтазар сел рядом, прижался ко мне бедром и обнял за плечи.

Я неуверенно взглянула на него.

— Если твои родители войдут... — пожал плечами он.

— Понимаю. Мы должны выглядеть... парой.

— Вот именно. — Балтазар смотрел на мои колебания, и на губах его играла понимающая улыбка. — Тебе кажется, что я пользуюсь сложившейся ситуацией.

— Не в этом дело. Я знаю, что ты бы не стал.

— Ошибаешься. Еще как стал бы. — Он наклонился ко мне так близко, что наши лица едва не соприкасались. — Ты все так же сильно влюблена в Лукаса Росса, как и раньше, и я ни черта не могу с этим сделать. Но это не значит, что я не могу наслаждаться близостью с тобой.

Я никак не могла сосредоточиться и отвести взгляд от его губ...

— Просто мне все это кажется чересчур рискованным.

— Если тут кто и рискует, так это я — если слишком привяжусь к тебе. А для тебя никакого риска нет, разве что ты тоже в растерянности.

— Ничего подобного!

— Конечно нет. — Все та же усмешка играла на его губах.

Я резко встала с банкетки. Ноги почему-то ослабли. Балтазар сидел на месте, продолжая улыбаться. Я понесла какую-то чушь:

— Мне кажется, что ты все эти дни в прекрасном настроении. Выглядишь веселым.

— Да, мне хорошо.

Я села на краешек кровати, так, чтобы нас разделяло несколько футов. Теперь можно и сосредоточиться.

— После Ривертона у тебя было трудное время, — заметила я. — Может, ты продвинулся дальше, чем говоришь?

— Нет. Если я найду Черити, сразу же тебе скажу. Чем раньше мы сможем отозвать с ее следа Черный Крест, тем лучше. — Он оперся на подоконник. Горгулья за его спиной казалась тенью, словно дьявол сидел на его плече. — Но я учусь понимать, что все это не произойдет за одну ночь. Я прожил без нее тридцать пять лет. Еще пару месяцев выдержу.

— Ты говоришь так, будто это ты в ней нуждаешься, а не наоборот.

Балтазар немного подумал.

— Наверное, мне всегда хотелось о ком-нибудь заботиться.

Мы опять ступали на опасную почву. Я поспешно сменила тему на ту, которая уже давно меня мучила, но я никак не могла решить, стоит ли обсуждать ее с Балтазаром.

— Если я поделюсь с тобой тем, что мне рассказали, — очень личным, по-настоящему секретным, потому что я действительно думаю, что ты можешь здорово помочь, ты пообещаешь сохранить тайну? И никогда, никогда не выдать то, о чем узнал?

— Конечно. — Он тяжело вздохнул. — Это о Лукасе?

— Нет. Это о Ракели. — И тогда, в сочельник, тихим-тихим шепотом, чтобы не услышали родители, я поведала Балтазару рассказ Ракели о призраке, так долго запугивавшем ее.

Балтазар не был так шокирован, как я.

— А ты что думала про призраков, Бьянка? Что они славные и дружелюбные, вроде Каспера и его друзей? — Тут он нахмурился. — А мультики про Каспера еще показывают?

— Уже сняли кино, — рассеянно отозвалась я. — Но это же не... то есть я хочу сказать, то привидение не просто все окрашивает в голубой цвет или вдруг заставляет все обледенеть. Это же... ну, насильник.

— В человеческой мифологии инкубы хорошо известны, Бьянка. А некоторые призраки принимают облик женщин и соблазняют спящих мужчин. Их называют суккубами. У призраков нет тел, поэтому они пользуются любой возможностью, чтобы применить насилие к телам других. Одержимость, насильственное совокупление, преследование — все это деяния одного порядка.

Я содрогнулась.

— Просто все это так страшно. В мире столько привидений, их, должно быть, миллионы, Балтазар! И если все они на такое способны...

— Погоди минутку. Нет никаких миллионов привидений. Они довольно редко встречаются. Если быть точным, куда реже, чем вампиры.

— Этого не может быть. Почти все здешние ученики-люди выросли в домах с привидениями.

— Что? Ты шутишь.

— Это Вик выяснил. Привидения живут почти у каждого. Если это правда, то в мире должны существовать сотни и тысячи домов с привидениями... — Тут я сообразила, что это не единственная вероятность, и замолчала, не договорив.