Питерская Зона. Запас удачи - Дмитрий Манасыпов

Ну а пока Привал приветливо привечал всех пришедших к концу этого дня. Прожить день в Зоне и остаться не просто живым, а еще и целым – это, скажу вам, еще та задачка. Но, судя по количеству голов, видневшихся в полутьме, многие с задачей справились на отлично. Если судить по запаху, в основном спиртовому, то эти самые многие с удовольствием отмечали окончание дня. Ну и правильно. Лови день, завтрашнего может и не случиться.

Привал… хорошее место. Что тут было раньше, до Прорыва? Не иначе как какой-то офис, немаленький такой. Большая часть стульев, кстати, как раз из основной породы кабинетной мебели. Не из благородного дерева, куда там. Сплошь синтетика и пластик. Зато живые, хоть и основательно скрипящие.

На главной стене два флага. Конфедерации и Андреевский. Это просто. Копатыч сильно крепко уважал байкеров и плевать хотел на американских южан. И служил в морской пехоте. Так что все по делу. Тем более основное место все же занимали не флаги.

Старый добрый и верный АК, перекрещенный с самой обычной вертикалкой на два ствола. Разве что Копатыч, явно из каких-то ему понятных соображений, выкрасил бедное оружие золотой краской. И впендюрил между ними череп какого-то бедолаги, лакированный и белый-белый, нацепив на него старый армейский ПМГ-2. И пустил поверху надпись. Характерную такую. Очень понятную бродягам. «Вместо лиц – противогазы».

Копатыч вообще мужик креативный. Электричество экономит и использует прием такой старый, что старше разве что говно мамонта. Вместо ламп у него, понимаешь, подвешены покрышки, уставленные свечами и коптилками. Чего там, в коптилках, не знаю, но с непривычки воняет знатно.

И во всей этой адской полутьме сидят и добропорядочно проводят время всякие люмпены и подонки вроде меня. Рай, не место.

– Ба, кто это у нас? – пробасил Копатыч, стоя за своей самой любимой доской на свете. Не барной, не подумайте. Копатыч стоя играл в нарды. Кидал камни и двигал кости. – Никак молодожены?

И как тут не поверить в его работу с кем-то за Периметром?

– Проходите, – гостеприимно махнул лапищей, согнав кого-то с ближайшего стола, – садитесь, сейчас подойду.

Почему он так ко мне относится? Нет, не потому что у меня от гулянок по Зоне хвост вырос. Если чему и расти бы, то как раз не хвосту. Я, так-то, про мускулы, а не о том, что кто-то может подумать. Да и дело в другом. Совершенно.

Когда-то я притащил в Привал одного из будущих людей Копатыча, Самсу. Невеликого ростом смуглого мужичка-татарина, работавшего у них здесь врачом. Причем широкого профиля. В смысле, что сейчас работавшего. А тогда мне просто попался странный человек, зажавшийся между «Скорой помощью» и троллейбусом и явно ожидавший от меня не помощи.

Увидев у него по дополнительному пальцу на каждой руке… как-то сразу понял дальнейшее. Виноват он в мутации? Нет, как по мне. Хотя некоторые со мной не согласятся. Но мне было наплевать. Жизнь человека всегда дорога. Так что Самса пришелся к месту и прижился. И знай себе лечил всякие новые хвори, одолевающие измененные организмы.

– Копатыч. – Местный протянул лапищу Маре.

Лапища у Копатыча знатная, такая, знаете… с лопату шириной. Разве что пальцы между собой срослись. Кроме большого, конечно. Но валькирия не побрезговала, стащила перчатку и пожала. По-мужски. Копатычу явно понравилось.

– Мара.

– Очень приятно, прямо очень. Редко когда к нам заглядывают такие красивые девушки. Был бы я плохим, сейчас Хэта уже скормили бы собакам, м-да.

Как прекрасно, что Копатыч просто душка, а не мутант. Добрый, прямо Санта-Клаус. Разве что йо-хо-хо не говорит.

– Есть хотите, бродяги? – Копатыч улыбнулся, шикарно продемонстрировав блестящую золотую фиксу. – Конечно, хотите. Фирменное блюдо, полагаю. Сейчас принесут. Хэт… успокойся. Серьезный разговор потом. Ты ж явно ко мне не просто так приблукал? Во-во, и я так же думаю.

И не поспоришь ведь. Да и усталость начала накатывать все сильнее. Ух, прямо не по себе. Ноги гудят, отбитые локти с коленями вообще ноют. А есть хочется. Фирменное блюдо, ну-ну. А Мара прямо ждет, о дела. Шашлык по-карски? Поросенок, запеченный с яблоками? Утка конфи в карамельном соусе? Да куда там.

Фирменное блюдо Привала просто и незамысловато. Два ингредиента. И все. Но зато какие… Особенно после дня перебежек, прыжков и ползанья на брюхе. То, что надо. Просто и со вкусом. Это макароны с тушенкой. А вы и впрямь думали увидеть здесь соленые рыжики, запаренные с хреном и зайчатиной?

Хотя даже такую простую вещь можно умудриться испортить. Превратить в кашу из теста и безвкусных волокон мяса. Размазню, не достойную стать даже кормом для свиней. И такое ведь возможно. Но здесь, в Привале, такого никогда не допускалось. У Копатыча все делалось «как надо». А надо на самом деле всего ничего.

Макароны из твердых сортов пшеницы. Хотя, чего уж, хороший повар сможет приготовить и те, что «с птичкой». Хотя тут нужен особый талант. Но хороший повар им обладает априори. Очень важно не просто пихать макароны в кастрюлю, нет. Сперва стоит поломать их пополам и положить рядом с закипающей водой. И постараться опустить быстро и без промежутков. Мешать, не давая им слипнуться, добавить соли. Пересолить макароны – это кощунство. Варить, это важно, надо без таймера. Смотреть и пробовать, интуитивно. Это не сложно. Очень важный момент: надо чуть недоварить. Чтобы оставались слегка твердыми. Получилось? Стоит закрыть крышку и заняться вторым, не менее важным моментом.

Говядина тушеная, расфасованная в металлические банки разного веса. Этикетки могут красоваться чем угодно, от обычной буренки на выпасе до племенного аргентинского быка. Это фиолетово. На правильной этикетке должен стоять ГОСТ. И он, ГОСТ, должен быть тем самым, от 1984 года, то есть 5284–84. Остальное – лажа. Та самая, где вместо говядины жилованной, уваренной в компании соли, перца, лаврового листа и топленого жира, будет что угодно. От перерубленных в крошку хвостов с рогами до самых настоящих склизких секелей. Разве можно в таком прекрасном блюде использовать секели? Вот и я думаю, что нельзя.

Вываливаем одуряюще пахнущую говядинку на сковороду и включаем огонь. Не надо нагревать ее раньше времени. Жир должен подтопиться и создать базу для поджаривания вот этих самых красно-коричневых волокон. Их стоит дополнительно размять той же ложкой, разделить крупные куски на более мелкие. Жир может шкворчать, плеваться, не страшно. Только не забывайте помешивать. Идеальным вариантом становится в меру подсушенное температурой мясо, слегка плавающее в небольшом соусе из вытопленного сока и почти испарившегося жира. Есть такое дело? Хорошо, заключающий штрих.

Добавляем уже остывшие макароны в сковороду и перемешиваем с тушенкой. Мешаем осторожно, распределяем мясо равномерно. Мешаем, мешаем, убавляя огонь, накрываем, давая макаронам потомиться и пропитаться тем самым соусом. И, перекурив для верности, поднимаем крышку. Вдыхаем полной грудью, довольно и по-мужски скромно улыбаясь, наваливаем побольше и радостно едим всю эту вкуснющую кучу углеводов, жиров и небольшого количества белка.

Судя по мелькающей вилке, Мара полностью разделяла мою точку зрения на восполнение сил. Да уж, надо торопиться, а то того и гляди и мою порцию схомячит.

Копатыч подсел точно к тому моменту, когда пришлось расстегивать ремень и довольно откидываться на спинку. И закуривать сигарету, входящую в паек Привала. Очуметь просто, как хорошо…

– Хэт, – местный со смаком хлебал чай из огромной кружки, – рассказывай, какая помощь нужна.

Вот такой он, Копатыч. Сидит напротив, перекошенная в плече глыба, борода торчит вилами, нос картошкой, глазенки хитро блестят. И вроде такой же, как я или Мара, а… другой. Изменившийся. Дышащий медленнее, глубже и сильнее. Широченная грудь поднимается раз в минуту, надувается, выпячивая бочкой, и опадает секунд двадцать.

И видит тебя насквозь, как компьютерная томография, право слово. Вон, хитрец старый, сразу понял, что к чему. Сейчас торговаться начнет. Точно вам говорю. Ну, так и вышло. Контейнер с «хрусталиком» поставил на стол сразу. Чего тянуть?

Копатыч на него только покосился. Местным открывать и заглядывать внутрь не надо. Они артефакты нутром чуют. Местный хмыкнул, постучав пальцем по столу. Учитывая размеры сросшихся ногтей, вышло как у немалых размеров быка.

– Полагаю, Хэт, что это ты мне не за патроны предлагаешь. Патроны, думаю, ты у меня в долг попросишь.

– Дядя Копатыч, ты зришь в корень. Впрочем, как и всегда. Постоянство, сам знаешь, признак стабильности.

– Ты, племянничек липовый, это там, за Границей, расскажи кому надо. Колись, прохиндей, чего тебе от старика надо.

С ответом пришлось потянуть. Не из-за интриги, вот еще. С духом не мог собраться. Задавать вопросы о цели ходки в Зоне не принято. Но, опять же, смотря о чем речь. А Границей местные называют Периметр. Для них он и впрямь граница. И за ней для них мертвая земля. Туда им никак.