Кормчая книга - Геннадий Прашкевич

Звезды.

Мириады звезд.

Зачем природа спрятала нас в клетку тела?

– Могу я воспользоваться внешним Инфором?

«Через два часа.»

– Почему не сейчас?

«Все Инфоры тора задействованы в эксперименте.»

– Могу я обратиться лично к Глоцеру?

«Через два часа.»

– Он тоже задействован в эксперименте?

«Разумеется.»

Этого не могло быть, но Смуту показалось, что в металлическом голосе плектрона проскользнула ирония.

Наверное, мы впрямь опоздали, покачал головой Смут. Слишком долго космониты ждали нас. А мы не приходили. Нас не было несколько сот лет, пока угасающие НТЦ пытались выстоять в разливе колоний. А когда мы пришли, космониты уже научились обходиться без нас. «Все мы тут – близнецы, даже больше, чем близнецы», – вспомнил он слова Хунни. Такое впечатление, что она пыталась ему подсказать что-то. «Не надо искать ту, которую вы не увидите… Можете считать, что это я… Мы все в Поясе сестры… Даже больше, чем сестры… Если не слышать мыслей, нас вообще легко перепутать…»

Что она хотела этим сказать?

– Полгода назад Глоцер и его сотрудники встречались с землянами на станции Калхас. С какого тора стартовал челнок Глоцера?

«С Шестнадцатого.»

– Где сейчас находится этот челнок?

«На Церере.»

– На нем постоянный экипаж?

«Сменный.»

Смут покачал головой.

Космонитка, которую он запомнил, могла быть членом команды челнока. Она вполне могла быть приписана к Шестнадцатому тору, но это совсем не означало, что она здесь.

– Кто сопровождал Глоцера на Ио?

«Айрон.

Дин Лин.

Гувер.

Ситора.

Голдвин.

Капитан Е.»

– Спасибо.

Смут задумался.

Космониток в окружении Глоцера оказалось две – Ситора и Дин Лин. Обе могли находиться в Шестнадцатом торе, а могли находиться на Церере. Почему нет? На берегу вдавленного центробежным разбегом озера или на ледяных скалах, разрабатываемых сложными роботами.

Дин Лин… Ситора…

Чья грудь обожгла его руку?

Почему Хунни говорила о ненависти к собственному телу?

Да, ребенок видит звезды и не может дотянуться до них, но это не вызывает в нем ненависти к собственному телу. Ситора или Дин Лин? Смешение мыслей раздражало Смута. Он был уверен, что смешение это вызвано словами Хунни. Он начинал понимать скрытую горечь ее слов. За тысячелетия истории мы действительно добрались только до Юпитера. Неужели у нас нет шансов добраться когда-нибудь до квазаров?

Он вспомнил Большой музей Мегаполиса.

Там в специальной витрине можно было увидеть древние школьные учебники.

Именно на таких выросло человечество. Они печатались еще на бумаге. Хрупкие, ломающиеся под пальцами листы, пропитанные пересохшим клеем. Из пункта A в пункт Б… Вечность пропитана горечью. Что бы ни происходило в вечности, из пункта А в пункт Б всегда выходил путник…

VII

Когда раздался звонок, Смут обрадовался. Он был уверен, что это Хунни.

Но в комнату вошел мальчик. Как все космониты, хрупкий, светловолосый. Придерживая балахон тонкой рукой, он неуверенно повел взглядом влево и вправо. Он ждал чего-то необыкновенного и, кажется, огромный широкоплечий землянин не разочаровал его.

– Вы – Смут, – сказал мальчик, взяв себя в руки. – Член Большого Совета, член Ассоциации МЭМ, сотрудник Космического союза, член Совета проекта «Юпитер», специалист по психологии одиночных полетов. Я всего, наверное, не знаю. Но я считаю вас великим человеком!

– Не преувеличивайте, – улыбнулся Смут.

– Я пришел…

– Ну, ну, – приободрил Смут. – Раз пришли, значит, вас что-то интересует. – Кажется, он взял верный тон, потому что маленький космонит расцвел. – Раз пришли, говорите, что вас интересует.

– Все! – восторженно выдохнул мальчик.

Судя по горящим голубым глазам, так оно и было.

– Вы поделитесь со мной тем, что уже знаете?

– Я? С вами? – удивился Смут. – А как это можно осуществить практически?

– Очень просто, – все так же восторженно ответил мальчик. – Я задаю вопросы, а вы отвечаете. Можно отвечать коротко. У меня отличная память. И мне поможет плектрон. И я умею спрашивать.

– А если я не умею отвечать?

Кажется, такое соображение не приходило в голову мальчика, но он не спасовал:

– Я вас научу.

– Как вас зовут?

– Лейн.

Маленький космонит не скрывал своего восторга.

Он был уверен, что его идея принята.

– Хорошо, Лейн. Но можно, я сам задам вопрос?

– Конечно! – готовность Лейна отвечать нисколько не уступала готовности спрашивать.

– Лейн… Как вы относитесь к собственному телу?

Смут не ожидал попадания.

Но оно оказалось абсолютно точным.

Голубые глаза Лейна вспыхнули как огонь. Он заворожено уставился на Смута:

– Я догадывался, Смут. Вы – наш друг. Вы разделяете взгляды Глоцера.

Смут промолчал. Он не знал, как ответить.

– Значит, мы уже не одиноки! Значит, есть и другие земляне. – Лейн восторженно хлопнул себя по лбу: – Так и должно быть, ведь мы братья по происхождению. Я должен был догадаться! В Поясе редко бывают гости, а в Шестнадцатый тор гостей не зовут никогда… Значит…

– Остановитесь, Лейн. – Смут предостерегающе поднял руку. – Мое появление в Шестнадцатом торе еще ничего не значит. Это случайность. От случайностей никто не убережен. Так что, не торопитесь, а то придете к неверным выводам, преступите некие запреты.

До Лейна что-то дошло.

Он густо покраснел, но Смут не собирался его щадить.

Работы Глоцера, усмехнулся он про себя. Значит, главные работы Глоцера, то есть, то, чего ждут от Глоцера сами космониты, то, что для них действительно является главным, никак не связаны с утилизацией искусственных протуберанцев Юпитера… «Мы не так смотрим на мир… Это потому, что мы давно осознали бесперспективность разрешенного пути к звездам… Разрешенный путь слишком страшен и мучителен. Он никуда не ведет. Мы заперты в своих технологиях, как в самой надежной клетке. Пока не взломаны прутья, ничто не изменится…» Кажется, слова Хунни не были плодом случайных импровизаций.

– Боюсь, Лейн, мы не сможем обсудить угаданную вами проблему. Мои знания ограничены моими возможностями.

Лейн разочарованно улыбнулся.

Он к чему-то прислушивался. Принимал подсказку плектрона, или пытался услышать землянина.

– Выходит, я пришел к вам напрасно?