Девочка и пёс - Донтфа Евгений Викторович

Через минуту спутница кирмианки встала и в сопровождении служанки вышла из помещения.

Цыс усиленно пытался понять что происходит. Он даже поднялся со стула, желая проследить за девушкой, но вдруг передумал, решив что и так всё прекрасно понял. Бандиты действовали также как намеревался и он. Разделили кирмианку и её подругу, вызвав последнюю с помощью служанки наружу и куда-то заманив. Скорей всего в конюшню, сказав девице что что-то не так с её лошадью, осенило Цыса. А там, в каком-нибудь темном глухом стойле её уже ожидают Дориус со товарищем. И из этой конюшни она уже скорей всего никогда не выйдет, равнодушно подумал Цыс, но потом решил, что возможно бандиты и отпустят её, просто прогонят прочь, никому не нужно лишнее кровопролитие на территории нервного Дайгеро.

Мысль о хозяине знаменитого постоялого двора напомнила Цысу о царящих здесь порядках, о маленькой местной армии и о суровом капитане Орднинге. Цыс отлично знал всё внутреннее устройство "Золотого колеса", некоторые из своих дел он провернул именно здесь и потому в прошлом дал себе труд специально изучить это место. Он, изменив внешность, подолгу проживал в гостинице, по-дружески болтал с конюхами, официантами, охранниками и другими постояльцами, часто останавливающимися здесь. Частенько спал с местными проститутками, между приятными занятиями выведывая у них всю подноготную "Золотого колеса" и его хозяина. Это принесло кое-какую пользу в прошлом и возможно чем-то поможет и сейчас.

Цыс снова опустился на стул в тяжелых раздумьях о том, стоит ли ради 20 золотых идти на прямое столкновение с людьми Золы. Цыс всегда с огромной неприязнью относился к "зеленым". Во-первых, они несколько раз, пусть и не напрямую, мешали его делам, а во-вторых, и это было главным, он ненавидел их за то что они такие какие есть: распоясавшееся оголтелое хамьё, наглые, самоуверенные, беспричинно жестокие, непомерно жадные, видевшие себя настоящими хозяевами города. Иногда, как с оружейником Телумом, ему приходилось сотрудничать с ними, но это не доставляло ему никакой радости. Скорее наоборот. При одном воспоминании о племяннике Золы его бросало в дрожь от злости. И уж рука у него определённо не дрогнула бы отправить на тот свет парочку из них. Но это был огромный риск. Даже если всё сделать скрытно и до конца, так что "зеленые" никогда не узнают об его участии в убийстве своих товарищей, не факт что они потом не выяснят кто сдал кирмианку Судебной палате. Впрочем это легко решалось подставным лицом. И чем больше Цыс думал об этом, тем больше его тянуло рискнуть. Теперь его подстегивала не только алчность, но и горячее желание досадить Золе и его ублюдкам.

Неожиданно все мысли о "зеленых" испарились, он увидел как та же самая служанка подошла к кирмианке и что-то сказала. Девушка встала из-за стола и направилась вслед за служанкой. Они прошли буквально в паре метров от его столика. "Началось", возбужденно подумал Цыс, чувствуя как его внутренности окатывает волна горячего напряженного возбуждения. "Хватай её, хватай прямо сейчас и силой тащи наружу", неистово закричал голос у него в голове, "не дай ей войти внутрь". Но Цыс не шелохнулся, твердо уверенный что из этого ничего не выйдет. Кирмианка схватится за меч, служанка позовет бандитов и начнется свистопляска, которая непременно выйдет ему боком. В этом сомневаться не приходилось.

Пропустив девушек далеко вперед, он встал и как бы рассеяно проследовал через зал за ними, осторожно заглянул в арочный проём и убедился что кирмианка вошла в дверь с цифрой шесть. Это был один из так называемых "кабинетов" – отдельных комнат со столами и стульями, где посетители, желавшие особенного уединения, могли проводить свои встречи и застолья без какого-либо постороннего внимания. Все эти "кабинеты", которые также именовались "нумерами", дабы отличать их от гостиничных номеров, различались и по размерам и по интерьеру. Причем Цыс знал, что в некоторых особенных кабинетах существуют вторые двери, ведущие либо в какие-то коридоры, откуда можно было попасть на задний двор, либо даже в специальные подземные ходы, которые выводили ни много ни мало прямо в лесную чащу за частоколом постоялого двора. Но такие особенные кабинеты имелись лишь в Ореховой и Золотой залах и потому Цыс мог не волноваться что бандиты исчезнут с девушкой в неизвестном направлении прямо из занятого ими кабинета. Так или иначе им придется пройти на улицу через саму Зеленую залу.

Цыс сел за свободный столик недалеко от арочного входа в коридор с "кабинетами". Он лихорадочно размышлял о том как поступят бандиты с кирмианкой и что он может предпринять. "Придушат, конечно", бесстрастно решил он, ведь объявление о поимке гласило "живой или мертвой", так чего им тогда возиться с живой. "Засунут труп в мешок, бросят в телегу и отвезут в Дом Ронга", с досадой подумал Цыс, печалясь из-за того, что он и сам бы мог также просто всё провернуть, а в конце его ждали бы 20 драгоценных монет. А теперь его монеты присвоят себе эти негодяи! Цыс принялся было ворчливо ругать "проклятых бандюганов" вырывающих изо рта кусок хлеба у таких честных работяг как он, но тут же остановился. Сейчас это совершенно ни к месту и ни ко времени, нужно срочно решать что делать. "Пойти и поубивать их всех к чертовой матери", дерзко и решительно сказал он себе. Но и сам прекрасно понимал что это лишь фантазия. Трое вооруженных жлобов, привычных и к крови и к потасовкам. А еще Дориус и бородатый головорез снаружи. И хотя Цыс почитал себя не из робкого десятка и как ему казалось способен не терять самообладания в любой самой опасной заварухе, он отлично понимал что у него не хватит духа ринуться против четырех-пяти вооруженных бандитов со своим либингским ножиком и ядовитыми палочками. Это, конечно, не вариант. Бить исподтишка, неожиданно, со спины, когда не ждут вот его конёк, а в такой схватке его просто зарубят и не спросят как зовут. Его это определенно не устраивало. "Хотя может еще и не придушат", вдруг подумал он, припомнив что кирмианка оказалась на удивление симпатичной особой. "Может еще и оприходуют девицу по всем правилам", всё также равнодушно предположил он, "будут иметь её по очереди пока не надоест, а потом уже и придушат". Это представлялось ему логичным и даже почти правильным, зачем просто так пропадать красивому молодому женскому телу. И хотя он не одобрял подобное насилие, всё же обрадовался тому что это возможно даст ему некоторое дополнительное время. "Хотя", тут же огорчился он, "вряд ли они станут развлекаться с ней здесь, в кабинете. Скорее уж увезут куда-нибудь на полянку и устроят оргию на природе". И снова ощутил приступ злости к ненавистным бандитам, которые получат не только его деньги, но еще и порцию весьма завидного удовольствия от его кирмианки. От злости ему пришла идея устроить людям Золы переполох, а потом под шумок умыкнуть у них девушку. Сначала он подумала о пожаре, но потом у него возникла более изощрённая идея. И он даже усмехнулся. Что если пойти к местной страже, к капитану Орднингу и сказать что в таком-то кабинете в "Зеленой зале" происходит ужасное непотребство. Кучка мерзких подонков истязает на все грязные лады молодую девицу. И тут Цыс ощутил вдохновение. И не просто девицу, а одну из членов "Чайного братства". Он снова усмехнулся. "Чайным братством" прозывалось обосновавшееся в Акануране преступное сообщество, состоявшее исключительно из кирмианцев. Рассказывали что когда-то они были вполне мирными торговцами, поставляющими в столицу королевства бесконечные тюки с чайными сборами, коренья, специи, ягоды, драгоценные ткани и прочее. Но местные банды, типа "зеленых" и "синих", завидуя огромным барышам кирмианцев, устроили им настоящий террор, требуя с них львиную долю прибыли и для острастки жестоко расправляясь с самыми упертыми. В результате произошло то чего и следовало ожидать. Купцы взялись за оружие, призвали в свои ряды безумных воителей из диких гор и лесов, а также опытных бандитов уже кирмианского разлива и ответили террором на террор. Причем как оказалось в плане изощренной жестокости, пыток, садистских убийств и кровожадных показательных казней они могли дать своим противникам сто очков вперед. От начавшейся резни Акануран, город, повидавший немало жуткого на своём веку, пришел в ужас. "Зеленым" и "синим" даже пришлось на некоторое время объединиться чтобы дать достойный отпор "ужасным кирмианским дикарям", которые, как кричали на всех углах несколько обескураженные местные бандиты, не имеют никакого представления о чести, достоинстве, воровских понятиях и человечности. Последнее замечание особенно веселило Цыса. Он как раз в это время жил в Буристане и можно сказать был в самой гуще событий. Сам он естественно ни во что не лез, но с огромным удовольствием слушал как в притонах, тавернах, кабаках, гостиницах, доходных домах, на рынках и площадях люди жадно, со всеми кровавыми подробностями, пересказывают друг другу как "бесчеловечно" и запредельно жестоко "чайные братья" расправляются с людьми Золы и Раника. Цысу это было прямо как бальзам на душу, по его мнению в Акануране происходило самое настоящее возмездие. Безмозглые жадные подонки из синей и зеленой банды наконец получали то что они давно заслуживали. Почти каждое утро, то тут, то там находили обезображенные, изуродованные, покалеченные трупы с синими и зелеными татуировками, ленточками, веревочками, деталями одежды, прядями и т.п. Цыс просто не мог нарадоваться. "Чайные братья" не просто убивали своих врагов, пытками и унижениями они превращали их практически в животных, низводили их до образа скотов и заставляли исполнять различные мерзости и непотребства. Время от времени они оставляли отдельных бандитов в живых, но в таком состоянии, что те вряд ли могли долго протянуть, а если и выживали, то навсегда оставались искореженными калеками. Особенно популярна у кирмианцев была так называемая "расческа", некая доска с десятками маленьких невероятно острых лезвий. С помощью неё они покрывали буквально всё тело жертвы сотнями мелких порезов и отпускали. И несчастный, превратившись в сплошное кровавое месиво, погибал жуткой смертью, тщетно пытаясь остановить бесчисленные кровотечения. Цыс видел несколько таких жертв и несмотря на всю свою бесчувственность и ненависть к людям Золы, всё же содрогался про себя от этой невообразимой дикой жестокости. Сам же Зола, по слухам, сходил с ума от бешенства и бессилия. Рассказывали что именно из-за этого он окончательно полысел и теперь носит парик. Раник же, крестный отец банды "синих", говорят впадал в самое настоящее неистовство, колотился лбом и кулаками о каменные стены, выл и рычал, требуя у своих людей немедленно разорвать на части всех кирмианцев в городе. Цыс чувствовал себя удовлетворенным. Но он, конечно, понимал что долго это продолжаться не будет. Всё-таки акануранские бандиты были на своей территории, кроме того имели многочисленные связи с сильными людьми этого города, в том числе с военными и судейскими. И было ясно, что конец кирмианского разгула это только вопрос времени. Так оно и случилось. "Чайные братья" навлекли беды не только на себя, но и на весь свой народ. В столице принялись убивать всех кирмианцев подряд, не разбираясь члены они братства или нет. Это было по-настоящему страшное время. В городе ввели практически военное положение, армейские подразделения и судебная гвардия круглосуточно патрулировала улицы, но это мало что давало. Тем более что акануранские солдаты и гвардейцы в сложившейся ситуации, пусть и не слишком явно, но отчасти симпатизировали своим местным бандитам, противостоящим залетным и безумным в своей жестокости "чайным братьям". Мирные кирмианцы, многие из которых прожили в столице долгие годы или даже здесь родились, бежали прочь, спасая свои жизни. Но за стенами Аканурана, по все дорогам и тропинкам на них точно также охотились бесчисленные шайки головорезов. Зола и Раник не жалели золота, сколачивая всё новые и новые банды безжалостных наёмников. Представители кирмианской диаспоры, имевшие хоть какой-то вес в городе потребовали у власти обеспечить безопасность для своих соплеменников. И для тех кто несмотря ни на что оставался в городе и для тех кто пытался добраться до своей родины. Власти нехотя откликнулись и организовали охранные отряды для кирмианцев отправляющихся в далекий Кирм. Между тем сами "чайные братья", наплевав на своих страдающих соплеменников, сдаваться не собирались и еще более ожесточившись, ответили своим врагам еще большим, хотя многим уже казалось что дальше некуда, террором. Теперь "Чайное братство" вырезало целые заведения и притоны, которые по их сведениям находились под протекцией "синих" или "зеленых". Причем убивали они всех кто оказывался в этот момент в помещении, не разбирая бандиты это или просто гости или персонал заведения. Мало того, "чайные братья" призвали в Акануран кирмианских пиратов, славившихся своей дикостью и зверствами, и началось что-то уж совсем невообразимое. В порту, на пришвартованных кораблях, на складах и пристанях пылали пожары, шли самые настоящие сражения, пираты истребляли всех подряд. "Синие", чьей исконной вотчиной и была портовая территория, гибли десятками. Раник, чуя что вот-вот доберутся и до него, собирался пуститься в бега. Поддавшись общему кровавому ажиотажу, весь преступный уличный сброд Аканурана, потеряв всякий страх, бросался с ножами на всех подряд. Все просто обезумели. И Цыс уже не слишком-то радовался происходящему, ибо казалось что теперь в городе никто не может чувствовать себя в безопасности. Страшно было просто выйти на улицу. И теперь уже ни Зола и Раник, а король Доммер, обычно спокойный и уравновешенный, топал ногами и кричал на своих министров, советников и генералов, требуя от них привести в чувство всю эту зарвавшуюся преступную шваль и вернуть в столицу мир и порядок. Побледневшие, глубоко задетые, отвыкшие от подобного обращения генералы и министры покидали Заль-Вер сердитыми и раздосадованными. Больше всех досталось Томасу Халиду, могущественному министру правопорядка, главе Судебной Палаты. Может быть даже впервые в жизни он был так публично и бесцеремонно унижен. Его Величество не стеснялся в выражениях. И началось. Теперь солдаты и гвардейцы не просто патрулировали улицы, а хватали всех подозрительных, всех кто хоть каким-то образом походил на члена любой банды. Тех кто оказывал малейшее сопротивление убивали на месте. Это уже был государственный террор. Всякого у кого была цветная метка банды тут же заковывали в кандалы, садили в клетки и без всякого суда и следствия отправляли подальше из столицы, на рудники, шахты и плантации. Прибыл военный флот. Кирмианских пиратов рубили на куски, сжигали и топили. Пойманных "чайных братьев" вешали прямо на улицах. Зола и Раник, осознав что конец близок, спешно начали искать встречи с таинственным "мастером горы", Баоцзи – лидером "чайного братства". И встреча, как слышал Цыс, состоялась и некий консенсус был достигнут. "Чайное братство" заняло свою нишу преступного ремесла в Акануране и долгожданный, желаемый уже всеми без исключения, мир наконец наступил. Теперь "чайные братья" спокойно занимались поставкой наркотиков и оружия, содержанием изысканных борделей и так называемых "домов грез", где всякий желающий в уютной покойной обстановке под соответствующим наблюдением и если требовалось руководством мог принять самые разные препараты открывающие путь в прекрасный мир сладких иллюзий. А кроме этого, они, то ли из упрямства, то ли в качестве шутки продолжали поставлять в Агрон чай, правда только самые дорогие его сорта. По крайней мере внешне все успокоились, всех всё устраивало. Но грозный ореол этого преступного синдиката остался с ним навсегда. "Чайные братья" по-прежнему славились своей железной дисциплиной, глубокой конспирацией, смертельной круговой порукой, невообразимой, граничащей с безумием, преданностью членов сообществу и склонностью к безжалостной чудовищной расправе со всяким посягающим на их интересы или тем более поднявшим руку на одного из них.