Другое имя зла - Роман Парфененко

– Юра, ты пойдешь с нами. Вопросов не задавай. Все ответы узнаешь позже. Если попытаешься бежать или сопротивляться получишь еще один поцелуй забвения. Если понял, закрой глаза.

Моргнул. А что мне было делать?! Эти двое производили куда более серьезное впечатление, чем розовомордые. Они крепко подхватили меня под руки с двух сторон. Обошли машину и направились в сторону развалин.

Медленно, удерживаемый с двух сторон, семенил к руинам, как японская гейша. Цепь заставляла делать шаги короче вдвое. Если бы не заботливые сопровождающие, двигаться смог только ползком, как дождевой червь. Пытался сдернуть с себя пелену отупения. Считал Мерседесы, на тридцать четвертом хвост стоявшей колонны скрылся за поворотом улицы. Вошли в пролом в стене. Идти туда страшно не хотелось. Предпринял неловкую попытку упасть. Меня бережно поддержали. Губастый вновь ощерился:

– Не дури. – Сказал без интонации и без всякого выражения. Решил последовать совету, именно, из – за голоса. Сразу они увеличили скорость движения. Перестал успевать за ними то и дело, спотыкаясь о кучи хлама. Теперь они уже просто волокли меня, как пьяного. Если цепь ножных кандалов цеплялась за что – либо, они рывком освобождали ее и не сбавляя темпа, продолжали движение. Вперед и вперед. Вот только куда? За разрушенным простенком увидел еще двоих – розовомордых. Стояли, не шевелясь у лестницы, которая вела вниз, к металлической, внушительной двери. Лестница была совершенно чиста, никакого хлама и мусора. Мало того, застелена причудливой, насыщенно – синего цвета, ковровой дорожкой. Меня протащили по ней вниз, к двери. Один из моих поводырей стукнул в дверь два раза, потом еще два. Конспираторы хреновы! Дверь беззвучно отворилась. Мы вошли во мрак подвала. Очень длинный коридор сделанный из кирпича. Потолок арочный. К кирпичным стенам были приделаны хитрые держатели. В них вставлены большие, чадящие факелы. Призрачный, колеблющийся свет. Он очерчивал фрагменты коридора. Чередование освещенных участков и неосвещенных создавало иллюзию подвижности стен. Сама подвижность исчезала в бесконечности коридора. Мы шли по этой бесконечности, лишь увеличивая ее. Прошли мимо нескольких маленьких железных дверей. Навстречу никто не попался. Коридор под прямым углом разбежался в обе стороны. Повернули налево. Шли довольно долго мимо факелов, дверей, ниш, ответвлений. Размеры этого подвала не вмещались в метрическую систему счета. Несколько раз повернули. Окончательно потерял способность ориентироваться. Еще один поворот. Узкий, как щель коридорчик. Мои провожатые разделились. Один пошел впереди, другой сзади, держал меня за подол куртки. Куда я мог отсюда убежать? Плечи почти касались стен. С высокого, арочного потолка на цепях свисали колеса. На них были установлены глиняные плошки. Они были заполнены маслом и фитили, плавающие там, горели. Алые языки пламени вырывались из этих плошек, ломая тени об углы и стены коридора. Вышли к месту, где стены коридора расступались, образуя полукруглое помещение со сводчатым потолком. Центр стены напротив украшала большая темная двустворчатая дверь. Дверь была покрыта искусным орнаментом. Большая, но изящная ручка, видимо, золотая магнитом притягивала взор. Первый дошел до двери, повернулся, и встал у стены, скрестив руки на груди. Второй легонько подтолкнул меня вперед. Сделал два шажка и остановился. Он обошел и повернулся черным безличьем. Раскрыл пасть:

– Сейчас сниму с тебя оковы. Думаю, глупые мысли посещают тебя не часто? На всякий случай предупреждаю: если они появятся сейчас, гони их, прежде чем начнешь, что – то предпринимать. Просто, стой спокойно, а то твоя подружка пожалеет, что мы не познакомились с ней до вашей встречи.

Упоминание Наташи ничего существенно не изменило в мыслях. Я не собирался биться с ними. Они были карликами по сравнению со мной, но я чувствовал, что их сила значительно превосходит силу смертного. Говоривший наклонился к моим ногам. Немного повозился, я почувствовал, что ножные кандалы сняты. Он выпрямился и отомкнул наручники. Перекинул звенящую конструкцию через плечо.

– Все. Теперь жди. Тебя позовут. Помни, любая попытка к сопротивлению отзовется громким эхом боли у Наташи. Пока, прощай.

После этого предупреждения они развернулись и ушли обратно. Туда, откуда только что пришли. Повернулся и дернулся следом. С потолка упала толстая, кованая решетка преградившая путь назад. Я был заперт. Хотя.… Хотя была дверь с золотой ручкой. Возник извечный вопрос: открывать или нет? Эти уроды что – то говорили про Наташу. Самому тоже рисковать было не с руки. Не надо пытаться торопить события, они сами сделают это за меня. Сел на пол у стены и принялся ждать, когда это произойдет. Здесь не было времени. Но ведь что – то было?! И это что – то тянулось чертовски долго. Каких – либо конкретных мыслей не было. Голова, на удивление, чиста и легка. Опять вернулось ощущение, все события, которые произошли, произошли не со мной, и было ли это все на самом деле? Сейчас всего этого не было. Не было вообще ничего.

Вдруг ноздри забило такой вонью, что на мгновение потерял сознание. Отвыкшего от запахов, меня, словно, контузило. Обоняние вернулось, но в тот момент очень пожалел об этом. Вонь была такой густой, что если бы был нож, смог бы резать ее на куски. Она забивала рот и выедала мои глаза. Умершие запахи реанимировались и всем своим многообразием пытались расплющить. Это был запах загаженных всеми живыми существами подворотен. Многослойные пласты их испражнений, как кремом были щедро пересыпаны хлоркой. Пирог обильно пропитан мочой. К общему букету добавлялся запах гниющих органических отходов. Все это в тридцать шестой степени заполняло сейчас маленькое помещение, в котором находился я. Концентрация вони делала воздух здесь желеобразным. Она падала с потолка. Достигнув пола, заворачивалась краями и наползала на уже образовавшиеся наслоения. Толщина вони достигла плеч. С огромным трудом, опираясь на стену, поднялся. Что раньше делали люди в подобных случаях? Закрывали лицо влажной тряпкой. Платок был. На нем бурые пятна Наташиной крови. Болото вони увеличивалось. Оно вновь достигло груди. А как быть с жидкостью, что бы смочить платок? Жить захочешь и не так подскочишь. Выход один – моча. Быстро расстегнул ширинку и оросил платок. Не отжимая, расправил. Закрыл глаза и прижал платок ладонями к лицу. Платок был большой, все лицо спряталось под ним. Эта была ситуация, когда свое, действительно, не пахнет. Тугая вонища доползла тем временем до подбородка.

Неожиданно раздался какой-то звук. За ним до ужаса знакомый смех. Он опять раскатывался серебряными горошинами, отскакивал от стен и потолка, катался по полу. Веселый, заливистый, так не вяжущийся с вонью. Но она исчезла. Теперь вдыхал только запах мочи.