Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт

Выпили. За возвращение Аляски. Потом за Сибирь. Девочкам налили лимонаду, и даже кока-колы. Изыск и дефицит. Не знают ведь, что в будущем ею будут с деталей ржавчину смывать.

— Может, девочки ещё споют? — пьяненькая Фурцева и сама готова была выпрыгнуть на сцену. Ну как сцену — просто по паре стульев с боков поставили, чтобы ограничить пространство.

— Песню так песню. — Пётр, прежде чем нажать на клавишу, предупредил, — Это тоже шуточная песня.

Включил воспроизведения. Зазвучала музыка Глюкозы. В отличие от оригинального исполнения, Пётр с Викой решили вступление растянуть на пару минут. Было предусмотрено действо. Украли у Майкла Джозефича Джексона. Вика подошла к чемодану, развернула стул так, чтобы зрителям не было видно, что в чемодане, и открыла его. Потом сделала вокруг него боковой глайд и достала пиджак. Его сшили из толстого шёлка, настолько белоснежного, что прямо глаза слепил. И ярко-красные пуговицы. Шёлк как-то где-то в Москве достал Мкртчян по просьбе Петра. Надела, и ещё круг глайда. Дальше из чемодана были вынуты перчатки из этого же шёлка, тоже с красными пуговицами и таким же рантом. Последней на свет появилась шляпа. Её под маленькую девичью головку переделали в краснотурьинском ателье из шляпы Тишкова. Разрезали сзади и снова сшили, а чтобы скрыть шрам, натянули красную ленту. Ну, не Пьер Карден — только это первая и единственная в мире шляпа для девочки.

Ну, а потом и грянули «песню»! Таня только подпевала в припевах, вела Вика. Уж точно не хуже самой Глюкозы. Оригинальную версию Пётр сразу зарубил. Какие там олигархи — да и опа-попа уж больно часто звучит. Добавил глазок и ушек — так и смешней, и не так по пролетарской душе скребёт. Получилось. А в конце задняя лунная походка. Из хайтеков хайтек. Снос башки. Удивили, поразили, впечатлили.

Пришлось и второй раз петь после перекуса и запивона. На этот раз припев и кое-кто из старичков поддержал — и опять обнимания и целования. Один только Суслов что-то недовольно пробурчал на ухо Пельше.

— А ещё, Пётр, есть у тебя новые песни? Тоже шуточные, — Брежнев уже прилично принял на грудь.

— Есть, но они на киноплёнке, — Пётр вытащил из чемодана коробки, — нужен проектор и кинозал.

— Через аппарат изобретателя Евгения Мурзина пропущена музыка? — спросил подошедший Андрей Павлович Кириленко.

Пётр его узнал. В обкоме в Свердловске висит большой портрет предыдущего Первого секретаря. Ни про какого Евгения Мурзина Штелле не слышал, но зарубочку в памяти оставил — завтра у Фурцевой поинтересоваться. Екатерина Алексеевна, если сама и не знает, то один чёрт информацию добудет. Может, нам это в свой удел обязательно нужно.

— Нет. Там просто короткометражные фильмы с песнями.

— Катерина, распорядись! Пошли, Пётр, выпьем пока. Хорошие у тебя песни. И все разные. А про День Победы потом споём все вместе.

— Хорошо, Леонид Ильич.

Кинозал был небольшой, мест на пятьдесят, весь в красных тонах. Замечательные, обитые бархатом, удобные кресла. Барствуют слуги народа. К нему довольно долго шли нестройной толпой по красным дорожкам, то поднимаясь по ступенькам, то спускаясь.

Клипы пришлось крутить два раза — понравилось.

— Нужно показать в кинотеатрах. Не хуже всяких «самогонщиков», — вынес вердикт Вождь. — Ты, Пётр, сам снимал? Хороший актёр этот дедок. Не узнал его. Как фамилия? Поощрить его надо. И Вертинская хороша. Катерина, дай им заслуженных артистов в этом году, — пьяный Брежнев был щедр.

От Штелле же не укрылось, как опять зашушукались совершенно трезвые Пельше и Суслов. Ой, не к добру.

— Да, Катерина Ксевна, а девочкам чтобы завтра подарили хооорошие золотые серёжки. С красными камнями. Рубины там. Проследи. Потом доло — ик — жишь, — уже и язык заплетается. Пора на боковую.

Событие двадцать шестое

Перебрал. Старался ведь не идти в ногу с политбюро. Может, и не шёл, но и того хватило. Пётр еле проснулся в половине седьмого, а на семь сам симпозиум назначил. Голова бо-бо, во рту ка-ка — и холодный душ не облегчение ожидаемое принёс, а сопли из носа. Сейчас бы «принять ванну, выпить чашечку кофэ». Кофэ и принял. Целую большую кружку. Дудки! Нет больших кружек. Хотя, где-то, наверное, есть — но в продаже не видел, посему пришлось пить из стакана. Или кофе не тот, или нельзя из стакана — но и тут ожидаемого эффекта не получилось. Весь результат — сопли прошли. Голова по-прежнему бо-бо. Анальгин? Взял с собой и анальгин, и аспирин, и даже ампициллин новомодный — где-то жена добыла, врач ведь. Съел две таблетки и спустился в фойе. И охренел.

Внизу под лестницей стояла толпа — человек двадцать. А за стеклянными дверями ещё почти столько же курили. И с первого взгляда было понятно, что это не постояльцы и не желающие этими постояльцами стать. Это по его душу. ВЕЩЕЙ НЕТ.

— Пётр Матвеевич! — из толпы вынырнул Лясс.

— Миронович.

— Ой, простите. Пётр Миронович, взбаламутил я наше болото. Один с другом поделился, тот со своим. Так и набралось по зёрнышку, — лауреат не смущался. Гордился. Вот она — ГВАРДИЯ, что куёт для страны щит, ну и меч заодно.

— Абрам Моисеевич, я думал вас человек пять-семь будет, сядем на лавочке и поговорим — а сейчас чего? Мне с лестницы вам речь толкать? — голова мгновенно перестала болеть, поняла, что не до неё. О заднице беспокоиться надо. Тут, не ходи к семи гадалкам, и пару человек из «конторы глубокого бурения» тусуются.

— Не переживайте, товарищ Тишков, — вперёд вышел солидный дядечка — точно «бурильщик», — здесь есть несколько конференц-залов — вот самый большой я уже зарезервировал. Только вас и ждали. Разрешите представиться — директор ЦНИИТОЧМАШ Виктор Максимович Сабельников. Кандидат технических наук.

— Ну, пойдёмте. Не готовился к лекции, тезисы на комоде дома забыл, — пробурчал Пётр, пропуская начальство. Толпа всколыхнулась и быстренько выстроилась в очередь по научному ранжиру. Пошли.

Уселись. Попереглядывались. Прокашлялись. Пётр усиленно соображал, как объяснить знания. Он, конечно, преамбулу ещё вчера набросал, но получалось, что может и не сработать. Начнут копать — могут и докопаться. Вот так попаданцы и начинают свой путь в психушку.

— Давайте так, товарищи. Я сейчас объясню источник моих дурацких идей, а потом их расскажу. А вот ответить на технические вопросы, скорее всего, не смогу. Сейчас поймёте, почему, — зал загудел.

— Пётр Миронович, вы не волнуйтесь, здесь собрались лучшие металлурги и химики нашего института. Вместе докопаемся до нюансов, — решил подбодрить его Лясс.