Трое в Долине - Юрий Никитин

Таргитай сказал жалостливо:

— Бедные дубы...

— Зато мудрые, — сказал Мрак угрюмо.

— Может быть, — предложил Таргитай робко, — отгоним этих свиней?.. Они такие невкусные... Правда, если сырые.

Мрак проворчал:

— Наш волхв говорит, что нельзя вмешиваться в природу. Тебе мало, спасатель?..

Таргитай вздрогнул и так быстро опустил голову, что лязгнули зубы. Со стороны дубов несся треск, могучие звери быстро выкапывали такие ямы, что наверху торчали только круглые задницы с хвастливо закрученными хвостиками. Иногда какой-нибудь кабан пятился, с треском выдирая за собой корень, тот лопался, из надрывов бежал прозрачный сок, но свиньи с удовольствием сгрызали мелкие корешки, а сам корень оставляли под жарким солнцем.

Поросята, мелькая полосатыми спинками, суетливо носились между деревьями, выбирали самые спелые и сочные желуди. Пинались, пихались, затевали игры.

Олег потрясенно смотрел на этот разор, губы начали шевелиться, а пальцы сплели сложную фигуру для заклятия. Мрак толкнул, а когда Олег все еще не замечал, сильно ударил по спине. Волхв оглянулся, глаза непонимающие. Мрак укоризненно качал головой.

Медленно, очень медленно глаза волхва погасли. Он сгорбился, вид виноватый, ибо полез со своими лесными понятиями в мир Высшего Понимания, Высоких Знаний, а со своими знаниями он не отличается от Таргитая, который может броситься сгонять злого петуха с бедной курочки, мол, здоровенный мерзавец вскочил и нагло топчется!

Глава 15

Мрак предполагал, что стадо, нажравшись, заночует под этими дубами, но кабаны все же неспешно и уверенно, по-хозяйски, побрели дальше. На опушке остались зловещие темные ямы. В холмах ноздреватой земли торчали куски корней, везде блестели янтарные скорлупки, изломанные и изжеванные,

Даже Таргитай уловил, как изменился воздух, наполненный неслышным стоном, запахами боли, страдания, болезни.

Олег робко приблизился к дубам, сказал робко:

— Прости, это выше нашего понимания...

Сильный могучий голос, в котором не было и следа от перенесенных ран, не было страдания, раздался с высоты, словно говорил не дуб, состоящий из множества дубов, а с ними общалось само небо:

— Мы знаем... мир. Мы понимаем все. Мы помним, что происходило на Земле. Мы помним тех богов, чьи имена забыли даже нынешние боги... А то и не знали вовсе. Мы помним, как мир был молод и свеж...

Олег ощутил, что душу снова обуял неземной восторг, а заготовленные слова о свиньях и подрытых корнях улетели, улетучились, ибо достойны разве что Мрака или Таргитая, простых земных людей, не знающих о высоком, он просто пал бы лицом в грязь, спроси о таком, а это Сверхсущество просто не обращает на это внимания, как и достойно мудреца...

Мрак угрюмо осматривался. Волхв стоит перед деревьями как редкостный дурак, даже Таргитай так не разевает пасть, а похожий огонь восторга в глазах Тарха вспыхивает только при виде жареного гуся, а волхв вообще сдвинулся, даже волосы встали дыбом, зеленые глаза совсем раззеленелись, уже светятся.

Свиньи подрыли корни у всех дубов, что стоят первыми. Наружу торчат жалкие белые пальцы, стекают капельки сока. Насытились, рыли уже просто так, из свинства. Если эти дубы не засохнут, то просто чудо... Правда, Олег говорит, что другие передают по корням добытый ими сок, но уцелели корни только с той стороны, а если кабаны пороются и там?

Он прервал Олега на полуслове:

— Ты скажи мне, мудрый... а цель ваша какая?

Олег поморщился, а дуб после долгой паузы переспросил:

— Цель? Что есть цель?

— Ну, зачем живете?

Олег прошипел:

— Мрак, ты не то спрашиваешь!

— Ты спрашивай свое, — отрезал Мрак, — а я — свое.

— Надо о мудрости, о высших знаниях!

— Они тоже стоят на той же земле, — ответил Мрак еще злее. — Ты уж наспрашивался, дай узнать мне.

Голос дуба ответил гулко и торжественно, в нем чувствовались голоса и других деревьев, всей рощи, но это в самом деле был голос единого могучего сверхдерева:

— Мы... мы... живем.

— Эт понятно, — сказал Мрак неторопливо, — все живем. Но цель? Ваша цель?

Олег дергал его за полу волчовки. Таргитай не понимал, все ведь ясно, чего Мрак еще допытывается, но дуб все же уловил смысл вопроса:

— Мы живем... чтобы копить нашу мощь и силу... потом наступает Высшая Радость!.. и наше семя выбрызгивается из нас... и падает золотыми каплями счастья на землю...

Впервые бесстрастный голос, который Мрак сразу назвал деревянным, словно бы потеплел. Олег превратился в слух, впитывал премудрость, которая старше премудрости богов, а грубый Мрак брякнул:

— Ага, понятно... А свиньи, значит, помогают.

Олег зашипел в ярости, а дуб пояснил:

— Это и есть цель. Достижение Наивысшего Счастья.

— Цель — выбрызгивать желуди? — переспросил Мрак.

— Да. Нет выше радости, когда эти семена зарождаются, медленно наливаются жизнью, зреют, крепчают, обрастают скорлупой, обретают тот восхитительный цвет, который вы зовете золотым. Выше этого Счастья бывает только тот ослепительный миг, когда желуди наконец покидают лоно...

— Понятно, — прорычал Мрак. — Значит, это и есть ваше Высшее Счастье. Спасибо, ты меня вразумил!

От отступил, поймал Таргитая за руку, насильно оттащил к месту, где тот оставил от барсука груду костей. Таргитай нерешительно противился:

— Ты чего? Олег там всякие тайны вызнает, мудрость черпает...

— Тебе только такой мудрости недостает!

— А что? Ты ж сам говоришь, что я дурной. Вот и стал бы умным!

— Не надо, — ответил Мрак. — Ты уже умнее, чем сто тысяч этих деревьев.

Он подобрал секиру, бросил в лицо Таргитая его мешок. Дударь вытаращил глаза, но надел, посмотрел по сторонам:

— Неужто уходим?

— Олега захватим, а то начнет желуди...

— Есть?

— Хуже! Ронять.

Олег вяло противился, но Таргитай ухватил его с одной стороны, Мрак с другой, потащили, поволокли, а когда до Олега, наконец, дошло, что друзья неумолимы, он высвободился и пошел в сторонке, злой и насупленный, брови сдвинуты, весь еще там, в странном мире, когда еще не было ни людей, ни даже богов.

Мрак наконец поинтересовался с угрюмой издевкой:

— Ну и что узнал великого?

Олег двигался как во сне, лишь по выработанной привычке перескакивал валежины или подныривал под нависающими деревьями, не расшибая лба. Ответил замедленно, голос дрожал и колебался:

— Узнал?.. Узнал, каким был мир, как пришел Великий Лед, как надвигался, сокрушая все на своем пути, даже горы и скалы, как, наконец, остановился и стоял так... долго. А потом начал медленно отступать, оставляя после себя Великое Болото... И как потом мучительно медленно эта бесконечная хлябь высыхала, из ржаво-болотной воды высовывались первые островки грязи, образовывая островки... как на них появлялась трава, затем кусты, а как венец всему — деревья!..