Трое в Долине - Юрий Никитин

Олег нехотя обернулся, бледный и ссутулившийся, помахал рукой. Они видели, как он поклонился, хотя вряд ли дубы, что не видели человека, поймут, потащился к друзьям.

— Отвел душу? — поинтересовался Мрак.

Олег взял окровавленную лапу барсука, но не впился зубами, хотя был голоден, видно по глазам, а заговорил часто, торопливо, захлебываясь словами:

— Мрак! Это же... это мудрость!.. Я просто не могу вышептать, какая!... Сто тысяч волхвов не знают и тысячной доли того, что знает этот дуб!.. Они хранят такие кладези мудрости, что у меня волосы встают дыбом, у меня сердце едва не выскакивает!.. Меня всего трясет, я-то понимаю, что мудрость правит миром, мудрость может перестроить мир, сделать всех счастливыми... или несчастными настолько, что и представить нельзя!.. И вот мы здесь, предстаем пред очами Высших...

Таргитай спросил наивно:

— А где у них очи?

Мрак злорадно хохотнул, а Олег бросил зло и горько:

— Какие вы оба тупые!.. Разве старый Кресан не был самым мудрым в нашем племени? Но он был слеп на оба глаза!.. Они видят нас, можешь не сомневаться. И понимают. И уже оценили. Боюсь только, что нас оценили где-то на уровне мха...

Таргитай смотрел, не понимал, а Мрак хладнокровно буркнул:

— А мне плевать, как меня оценит какой-то дуб.

В его движениях сквозила сила, уверенность, даже слишком, Олег ощутил, что оборотню совсем не все равно, как его оценивают, даже если это незрячие дубы. Только Таргитай повздыхал над умными речами, выудил из-за пазухи дудочку, тихая печальная мелодия полилась над травой, изредка поднимаясь до уровня кустов.

Мрак, которому нечего было делать, догрыз последнюю кость, тоскующим взглядом окинул горку хвороста, зря Таргитай пыхтел, хомячился, отступил и снова исчез. Таргитай перевел дыхание. Мрака нет, Олег занят дубами, можно надудеться всласть, а потом удивить песней, что вроде бы взялась вот так просто из ниоткуда...

Олег непонимающе уставился на молодого кабанчика, тот лежал, подтекая кровью, у его ног. В сторонке быстро одевался Мрак. Лишь когда набросил через плечо широкую ременную перевязь с секирой в петле, облегченно вздохнул:

— Без штанов ничо, а вот без секиры, как голый.

Олег оглянулся на стену дубов. Те хранили презрительное молчание. Ветви поднялись, только листочки слегка колыхались, торопливо сбрасывали влагу, тем самым спасая деревья от перегрева. А по стволам, он чувствовал, из глубин земли поднимаются ведра и ведра ледяного сока, охлаждая мысль, делая ее трезвой, холодной, отстраненной.

— Мрак, — сказал он с досадой, — ты так подкрался...

— Я? — изумился Мрак. — Я так топал, что вздрагивали и ругались все муравьи в пнях!.. Видать, становишься совсем умным, Олег. Скоро вовсе оглохнешь, спотыкаться начнешь.

Таргитай прибежал, с восторгом оглядел кабанчика:

— Он уже спотыкается. Барсука есть не стал.

Мрак оглянулся на кучу обглоданных костей:

— Что, волкам скормили?

Олег сказал язвительно:

— Зачем волки, у нас есть Таргитай.

Таргитай сказал обиженно:

— Мрак, чего он... Сырое — разве еда? Съел кое-как, чуть не удавился. Вон шерсть из ноздрей лезет!

— Так ты с шерстью...

Обиженный Таргитай, их не переспоришь, все не так понимают, вытащил дудочку и лег на траве в сторонке, заиграл, лениво перебирая отверстия на своей палке с дырками. Песня выползала тягучая, как мед на солнышке из переполненного им дупла, стекала по стволу, приманивая бабочек, жуков, муравьев...

Мрак усмехнулся, вытряхнул из мешка с десяток груш:

— Ешь. Я как чувствовал, что тебя сейчас на мясо с кровью не тянет.

Олег машинально взял грушу, ноздри дрогнули, улавливая запахи, и тут же груша оказалась в крепких зубах, захрустело, брызнул сок. Мрак довольно посмеивался, сел. Секира оказалась в его руках, он задумчиво осмотрел лезвие, огляделся в поисках камешка, подправить бы лезвие, всегда можно сделать еще острее.

Жалобная мелодия перешла в задумчивую, Таргитай старательно дудел, направив конец дудочки в небо. Мрак смерил его долгим задумчивым взглядом:

— Иногда мне кажется, что это не он дурак, а мы.

— Почему? — спросил Олег.

Мрак скривился:

— Потому, что у тебя всегда это «почему», а ответы не всегда те, какие хочется. А наш Тарх еще ни разу не спросил «почему». Ему всегда все просто и ясно. Может быть, и Род не самый последний дурак на свете, когда сотворил мир. Может быть, в этом какая-то высшая мудрость...

Олег поморщился:

— Мы знаем, что сила — уму могила, что сила и ум в одном теле не уживаются... Чем человек сильнее, тем обделеннее умом. А ум лучше всего развивается в теле немощном, а еще лучше в искалеченном. Так что, выходит, боги еще глупее людей, раз они сильнее! А самый большой дурак — Род, так как самый сильный из богов.

Мрак слушал-слушал занудные рассуждения Олега, которому обязательно надо докапываться до сути, неожиданно согласился:

— Судя по тому, что сотворил, похоже.

Олег оглянулся на Таргитая. Тот лежал на спине, синие глаза бездумно уставились в такое же синее небо, пальцы перебирали дырочки на чертовой дуде, оттуда вырывались сиплые звуки вперемешку с отвратительным визгом, но Таргитай дудел старательно, даже покраснел от натуги, а щеки раздувал, как ребятишки раздувают лягух, воткнув им в задницу соломинку.

— А вот не...

Он умолк на полуслове, только Таргитай дудел все так же старательно, а вдали ясно слышался треск, легкий, но частый топот множества копыт. На дальний конец поляны высыпало множество свиней. Огромные, сытые, наглые, с кучей вертлявых поросят с полосатыми, как у бурундуков, спинками, они сразу бросились к мудрым дубам.

Мрак тихонько свистнул, двое из старых могучих кабанов повернули в его сторону головы, маленькие налитые кровью глазки злобно и недоверчиво смерили взглядом чужаков, потом равнодушно отвернулись. Молодые кабаны уже чесались о стволы, стукали массивными головами. Сверху сыпались янтарные яблоки желудей. Поросята затеяли игру, носились с визгом, а толстые свиньи неодобрительно похрюкивали, их пасти не отрывались от земли, подхватывая желуди, стоял жуткий хруст, что все усиливался.

Мрак подошел ближе, рассматривал наглое стадо. Кабаны уже не обращали на него внимания, человека в этих лесах не зрели, один начал копать рылом землю, выбрасывая наверх целые пласты. Хрустнуло, затрещало, Мрак видел, как страшная кабанья пасть ухватила белый корень, не знавший дневного света, из корня брызнуло соком, кабан довольно заурчал и стал выдирать корень из земли весь, мотая головой и упираясь передними копытами.

Еще двум осточертели желуди, что усеяли все так, что травы не видно, все блещет янтарем, начали копать быстро и мощно, земля взлетала и падала им на головы, трещали корни, нежные, пугливые.