Дьявол ночи - Александр Dьюк

Андерс задыхался от восторга, туго двигаясь внутри нее, взял ее за мокрые бока, стараясь не касаться рубцов. А она все ускоряла темп, помогая себе бедрами, насаживалась на крепкий член все глубже, ритмично скакала на нем, как ловкая наездница, прерывисто охала, стонала, кусала губы, закатывала от удовольствия глаза под полуприкрытыми дрожащими веками и уверяла, как ей хорошо, как сладко. Вода щедро выплескивалась на пол через край ванны. Чародейка то налегала на Андерса, терлась об него грудью, требовала поцелуя, заглушала им особо громкий стон и вскрик, то отстранялась, позволяя ему любоваться собой.

— Мon magicien… Мой волшебный мальчик… — жарко выдыхала она в любовной горячке, захлебываясь возбужденным шепотом.

Наверно, она имела полное право так его называть, потому что была раза в два, а то и в три старше. Андерсу было все равно, сколько ей лет. Он покорно слушался свою новую учительницу и внимал первым урокам как никогда еще в жизни.

* * *

Дверь тихо, как бы извиняясь за нарушенную звенящую тишину, приоткрылась, и в кабинет, заполненный голубоватым, с радужными переливами светом, проскользнула Жозефина. Элуканте не скрыл своего удивления, увидев, что чародейка одета в голубое платье с длинной юбкой и скромным вырезом. Она тихо прошла по ковру, встала возле кресла. Гаспар поднял голову, вырвавшись из мрачной задумчивости.

— Как все прошло? — поинтересовался он, крутя пальцами пустую стопку на подлокотнике.

Жозефина повела плечом. Уголок ее губ дрогнул в кислой усмешке, словно она проделала рутинную, скучную работу, давно не приносящую никакого удовольствия.

— Ты его разговорила?

— Конечно, — оскорбленно фыркнула чародейка и скромно присела на краешек подлокотника кресла. — Еле остановила — так разошелся. Хотя он постоянно норовил сбиться с мысли…

От нее сильно пахло мылом и духами, не теми, которыми она пользовалась обычно. Она всегда долго мылась после того, что делала, словно пыталась смыть малейший намек на произошедшее.

— Давай пропустим, как он клялся тебе в вечной любви, целовал ноги и заверял, что исполнит любой каприз своей госпожи и повелительницы, — предложил Гаспар.

Жозефина сделала вид, что расстроилась.

— Ну, если так… — пожала она плечами. — Ты не поверишь.

— А ты постарайся быть убедительной, — усмехнулся мента-лист.

Чародейка сложила руки на коленях, разгладила складки юбки. Молчала, собираясь с мыслями.

— Убийца Финстера действительно был один, — сказала она наконец. — Он действительно не был чародеем. И он действительно убил Финстера без всякой магии.

— Хочешь сказать, обычный человек голыми руками убил чародея арта? — менталист наморщил лоб, потирая пальцами ноющий висок.

— Гаспар, дай мне кончить, пожалуйста, — недовольно проговорила Жозефина. — Я не сказала, что это был обычный человек. Мой волшебный мальчик, — она саркастически скривила губы, — тоже чародей, хоть его потенциал и невелик, но на второе зрение силенок хватает. И он воспользовался им там, в переулке. Рассказал, что увидел, вернее, не увидел. За Финстером пришло нечто. Существо без ауры. Это объясняет, почему я ничего не увидела в памяти места — просто нечему было отпечатываться…

Гаспар неразборчиво забормотал и поднял руку, жестко прерывая ее:

— Пожалуйста, только не говори опять, что это был дьявол. Мы это уже обсуждали. К тому же, — он смягчился, — у дьяволов и демонов есть аура, она подробно описана, а каждый следователь обучен ее распознавать, если обладает способностями. Может, твой волшебный мальчик соврал тебе?

— Нет, он был предельно честен со мной, — покачала головой Жозефина, накручивая на палец цепочку, — уж я-то знаю, когда мужчины врут. Да и зачем ему врать мне? Я же — его госпожа и повелительница, которая защитит его и от страшных демонов, и от злой Ложи, — она невинно стрельнула глазками в декануса, сидевшего за рабочим столом. Элуканте невозмутимо проигнорировал выпад. — Я бы и сама не поверила ему, если бы он не подтвердил то, что я видела.

Жозефина придвинулась к Гаспару ближе, коснулась ногой его колена.

— Помнишь, мы гадали, почему на месте убийства следы только магии Финстера? — заговорила она живо и чуть возбужденно. — Я поняла, почему. То, что его убило, — невосприимчиво к магии. Не существует для нее. Финстер полностью опустошил себя, истратил все силы, разрушил и сжег пол-улицы, а на его убийце не осталось ни следа — магический огонь просто игнорировал нападавшего. Понадобился всего один удар, чтобы добить обессилившего чародея, а убийца знал, куда бить. Похоже, Зюдвинд и Ашграу встретились с тем же убийцей, но оценили свои возможности более здраво и бросились бежать.

— Вот только им не сильно это помогло, — хмыкнул Гаспар. — Но разве это возможно? Ты сама говорила, что надежнее талисмана Ложи нет ничего, а он не выдержал.

— Это лишний раз доказывает, что убийца не был человеком, — стиснула цепочку Жозефина. — И еще, он говорил на Эна.

— Мертвом языке демонов?

— На нем са́мом, — кивнула чародейка. — Я плохо его знаю, Энганс еще хуже, но я очень попросила, и он кое-как повторил пару слов, которые я смогла разобрать. Если я правильно поняла, убийца кого-то искал. Финстер отказался… сотрудничать. А потом убийца, — Жозефина несмело и словно извиняясь взглянула на Гаспара, — забрал его душу. По крайней мере, так это красочно описал Энганс.

— Ты в это сама-то веришь? — хмуро бросил менталист.

Жозефина помолчала, тиская и натирая шею цепочкой. Гаспар терпеливо ждал. Элуканте настойчиво делал вид, что присутствует исключительно в качестве мебели.

— В молодости, — заговорила чародейка, помиловав цепочку, — задолго до того, как наш папочка приютил меня, мне рассказывали одну жуткую старую байку. О неких существах. Нет, это не мои любимые дьяволы, — ехидно улыбнулась она, — это люди, которые стали чем-то совершенно иным. Никто не знает, как и почему они стали такими, не живыми и не мертвыми, обладающими телесной оболочкой, но внутри — совершенно пустыми. Все, что они испытывают, это голод, который толкает их пожирать чужие души. Говорят, если такой иной выбрал кого-то своей жертвой, ее уже ничто не спасет. Он будет преследовать ее до тех пор, пока жертва не свалится без сил. Бороться и договариваться с ним бессмысленно и бесполезно: в нем нет крови, чтобы пролить ее, и нет души, чтобы ведать сомнения, страх и милосердие. Он не остановится, пока не получит то, что хочет. А хочет он только одного — твою душу, — произнесла чародейка, уставившись на декануса.

Элуканте неуютно поерзал за столом. Гаспар взглянул на Жозефину с недовольным видом.

— Извините, — смутилась она. — Знаю, дурацкая байка, и слышала я ее от одного демонолога, а они же совершенно безумны. Тот демонолог еще и утверждал, будто даже видел такого иного, отчего и тронулся умом и начал собирать вокруг себя мелких чертей, бесов и пытался договориться с демонами покрупнее о защите, но, увы, не получилось. Утверждал, что никогда не забудет взгляда самой Бездны, в которой страдают несчастные узники. Наверно, — пожала плечами Жозефина и накрутила цепочку на палец, — мой волшебный мальчик тоже где-то услышал эту байку. Оттого-то ему тоже показалось, что на него посмотрела Бездна, поглотившая его учителя.

Вновь повисло молчание.

— Давайте лучше я расскажу другую историю, — прервала его Жозефина, хлопнув себя по коленям, и бойко вскочила с подлокотника. — Не такую глупую и жуткую.

Она прошлась по кабинету, подошла к окну, раскрутив ладонью глобус.

— Жил однажды один чародей, — начала чародейка, глядя на портрет госпожи консилиатора. — Безумный гений, как их любят называть, не от мира сего. Каждый уважающий себя чародей рвется к власти, богатству, славе, спешит взлететь по карьерной лестнице, обставив всех соперников, а он… — чародейка потянула носом воздух, подбирая слова, — он просто хватался за самые невероятные идеи, строил отчаянные и невозможные теории. Стал видным исследователем и теоретиком Ложи, — Жозефина усмехнулась, — которого потом вышвырнули за бесчеловечные и противоестественные исследования, оскорбляющие Равновесие и порочащие дружный круг. Говорили, он стал одержим идеей усовершенствования чародеев арта, первым заметив, что магия истощается. Слышали о темном арте? Его открытие. Говорят, это он описал способ, как перенести арт в тело обычного человека.