Дверь с семью замками - Эдгар Уоллес

Дик схватил его за рукав.

— Коулер, что это с вами такое? Да, радуйтесь же тому, что вам удалось спастись! Но Коулер закричал, мучимый отчаянным страхом: — Он умер, он умер! А я хотел спасти его!

— Кто умер? — Умер мой брат, мой бедный Джонни. О, мистер Мартин, помогите мне. Автомобиль лежит перевернутый на дне, под водой, и они оба похоронены под ним.

Дик не стал долго раздумывать. Он тут же скинул свою куртку и погрузился в воду, следуя указаниям Томми, Автомобиль лежал неглубоко, но его нельзя было сдвинуть с места. Он зарылся в глинистую почву и был зажат выступом скалы. Нужны были нечеловеческие силы для того, чтобы поднять его.

Несмотря на это, Дик все же сделал попытку спасти несчастные жертвы Сталлетти, Том Коулер и он нырнули в воду, причем Дику удалось нащупать одного из великанов, но бедняга был без сознания или уже мертв. Немыслимо было вытащить его из-под кузова.

С сокрушенным сердцем Дик направился обратно к берегу. Когда Том Коулер понял, что надежды на спасение больше нет, он бросился наземь и рыдая стал рвать и мять траву.

При этом он говорил полузаглушенным голосом, точно бросая обвинения по своему адресу: — Если бы я вчера… убил… этого прохвоста… Боже мой!..

Мне следовало это сделать, когда я… опознал моего брата…

— Вашего брата? — Да, мистер Мартин, моего несчастного брата. Я видел, как он подбежал. Настоящее чудовище, и я знал, что он хотел убить меня. Но что это был мой брат — этого я не знал.

Я крепче сжал в руке гаечный ключ и вскочил ему на спину и вот… — Том Коулер оборвал свою речь, рыдания сдавливали ему горло… — как вдруг я почувствовал под своими руками особенную складку кожи, которая была у него в детстве и над которой мы так часто подшучивали, Молния озарила мое сознание. Я крикнул: Джонни! Он остановился, как вкопанный, и прислушался. Я соскользнул наземь, посмотрел в его лицо и еще раз позвал его по имени. Тогда он внезапно упал на колени, бросился в траву и завыл… и завыл, как раненое животное. О, Боже мой! Боже мой! это был Джонни, и Сталлетти сделал из него чудовище, раба, который автоматически должен выполнять любое его приказание… убийцу, настоящего убийцу! Том Коулер, неистовствуя от душевной боли, барабанил кулаками по земле.

— О, этот дьявол Сталлетти! Я уже давно догадывался о том, какое он чудовище. Несколько дней тому назад я подслушал, как он разговаривал с Коди в своем рабочем кабинете: при этом он дерзко хвастал, что он — убийца Лью Фини и с этой целью использовал своего раба. Я и подумал: «ну погодите же, собаки, я вам напорчу ваше темное дело. Скоро вы все будете в моих руках». Какой же я был дурак! Мне следовало бы выстрелить в окно, как раз в его коварное черное лицо.

Том уткнулся головой и землю. Потом приподнялся коленях и кулаком погрозил в сторону пруда: — ты сатана, ты сатана!

Са-та-на! — са-та-на! — повторило громкое эхо.

Коулер гневно прислушался к эху, потом разжал кулак и стал смотреть на свою руку. Все его тело сотрясалось от безумного торжествующего хохота.

— Одно хорошее дело эта воровская рука в своей жизни совершила, — сказал он с чувством дикого удовлетворения, — она расшибла этому прохвосту череп! Вы слыхали, как он кричал, мистер Мартин? Я прикончил его гаечным ключом.

Точно таким же образом он велел моему брату убить Коди.

— Кто из этих обоих несчастных был вашим братом? содрогаясь от ужаса спросил Дик.

— Гладко выбритый. Сталлетти всегда натирал его маслом, накануне того, как он приказывал ему убить кого-нибудь. Он должен был быть скользким и гибким, как угорь.

— А кто был другой? Сталлетти, очевидно, всегда прятал его.

— Другой? Да разве вы не знаете этого? — Быть может, я догадываюсь, — дрогнувшим голосом ответил Дик.

— Сталлетти имел достаточные основания так усиленно прятать его, — сказал Том Коулер. Его руки судорожно сжались. — Это был лорд Сельфорд, — чуть не крикнул он.

И снова жуткое эхо ответило: — Сель-форд, — Сельфорд! Безумный смех Тома Коулера заглушил эхо.

— Лорд Сельфорд, владелец замка, крупный помещик, многократный миллионер — и у него нет ничего своего, кроме жалких лохмотьев на теле и шкафа, полного старых игрушек! Дик молчал. Он крепко прижал сжатые кулаки ко лбу и закрыл глаза. «Что такое наследство? что такое род? что значит гордиться своими предками?» послышалось в его душе. Последний потомок старого рода, несмотря на все великолепие своих мускулов, кончил жизнь, как бедный беспомощный идиот! Страшный смех Тома Коулера сразу же вернул его в область действительности. Он склонился над ним, схватил его за плечи и стал его встряхивать:

— Эй, вы, придите-ка лучше в себя, — повелительно сказал Дик, — я вполне понимаю ваше горе, но нам приходится считаться с невозвратимым. Переносить горе с достоинством является преимущественным правом мужчин. Плач и злоба не разбудят вашего брата. Благо ему, что он наконец нашел покой. Наша обязанность позвать подмогу, чтобы его, по крайней мере, можно было честно похоронить.

Но Коулер не хотел покинуть места, где совершилось несчастье. Молча и закусив губы, он в ответ на все увещевания Дика Мартина только качал головой. Дику пришлось оставить его одного.

С несказанным трудом, все время соскальзывая вниз, он взобрался на край отвесной стены котловины и, когда бросил последний взгляд в глубину, то увидел, что Том Коулер сидел на берегу и неподвижно глядел в воду.

Ему предстоит далекий путь. Наконец перед ним снова мелькнули верхушки деревьев парка, но что это было такое? Темное ночное небо было окрашено в красный цвет…

Дик ускорил шаги, потом перешел в быстрый бег, и тогда его слуха коснулись первые резкие свистки пожарных сигналов; он помчался тяжело дыша, с открытым ртом, из которого со свистом вырывался воздух. На лужайке он остановился совершенно ослепленный.

Весь замок до самого чердака был охвачен пламенем.

Удушающие струи едкого дыма хлестали его в лицо. Стоял такой сильный треск, пламя и газы выли и шипели, как будто разверзлась пасть колоссальной чудовищной доменной печи. Со звоном сыпалось оконное стекло, изнутри огнедышащего ада слышались взрывы, и из каждого оконного отверстия вырывались языки пламени.

Полиция широко облепила место пожарища. Вся лужайка перед замком была освещена пурпуровым светом, как при восходе солнца, и воздух дрожал, как раскаленное дыхание тропиков. Какая-то странная фигура с развевающимися седыми волосами, ломая руки, бегала взад и вперед между полицейскими постами. Это был Хейвлок. Он был в пальто, накинутом поверх пижамы, и, как безумный, указывал на окна над средним подъездом, которые были окутаны непроницаемой завесой дыма и пламени. Он схватил за руку инспектора Снида, апатично курившего свою длинную трубку и совершенно безучастно глазевшего на горящее здание.

— Капитан, да не стойте же так, как будто судьба обеих дам вас совершенно не касается. Прикажите распилить железные прутья решетки. Каждому, кто решится проникнуть в комнату, я плачу высокую премию.

Но Снид беспомощно покачал головой.

Тогда Хейвлок обратился к полицейским:

— Эй, вы, люди, слушайте: за каждую попытку спасти женщин я назначаю пятьсот фунтов! Вдруг рядом с ним очутился Дик и положил ему руку на плечо.

— Ваше возбуждение совершенно напрасно, — сказал он.

— Ни мистрисс Ленсдоун, ни ее дочери в доме больше нет.

— Иx нет в доме? Что это означает? — запинаясь, пробормотал Хейвлок.

— Это значит, что я предвидел пожар еще после обеда и вовремя отправил дам в Лондон на автомобиле. Это было сделано во время нашей вечерней прогулки в парке. Вы этого, следовательно, не могли знать.

Дик почувствовал, как рука Хейвлока вздрогнула, но он крепко продолжал держать его в своих железных тисках.

— Это был самый недобрый час во всей вашей жизни, когда вы попали в руки Сталлетти. С тех пор вы совершали одно преступление за другим, и с каждым новым падением вы все больше приближались к аду. Со времени моего возвращения вы почувствовали, как петля начала стягиваться вокруг вашей шеи, и в отчаянии вы решили сжечь всю коалицию ваших противников. Но рок обратился против вас, Хейвлок. Сегодня после обеда я открыл в погребе ваши бочки с нефтелином, и таким образом мне удалось предупредить всех, кому угрожал ваш дьявольский план, Лицо Хейвлока посерело. Его губы шевелились, но он не был в состоянии вымолвить ни слова. Тут и Снид решил, что наступил психологический момент, когда ему следовало официально вмешаться. Он вынул трубку изо рта, положил свою правую руку с легким ударом на плечо Хейвлока и произнес с торжественной серьезностью:

— Артур Эльвуд Хейвлок! Я арестую вас по обвинению в подстрекательстве и содействию убийству, в покушении на убийство, в поджоге и растрате опекунских денег. Предупреждаю вас, что все, что вы теперь скажете, может быть использовано, как обвинительный материал против вас, Хейвлок ничего не ответил. Он сомкнул веки и еще раньше, чем Снид успел закончить, без чувств рухнул наземь.