Бабы строем не воюют - Евгений Красницкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это не Михайла, это какой-то древний грек сказал…
– Неважно, кто сказал, главное, что так и есть. Если чего-то не разумеешь, ищи среди своих подчиненных людей, сведущих в нужном тебе деле. Вот, скажем, не пошла бы ты сразу по зову Нила, а позвала с собой кого-то из наставников… Получилось бы у артельщиков над тобой поглумиться? Да ни в жизнь!
– Ага! И сразу показать им, что я в этом деле ничего не смыслю, за других прячусь.
– А бабе в этом смыслить и не надлежит! Урона твоему достоинству в том нет. Но если уж тебе так хочется, чтобы все гладко прошло, то могла бы сказать, что тебе переодеться вот в это надо, – Аристарх сморщился и указал носом на порты-юбку, – а пока ты ходишь, позвали бы Прокопа или Тита. Потом, когда все посмотрели бы, постояла бы какое-то время с ними на глазах у артельщиков да поговорила бы о чем-нибудь. Неважно, о чем. Главное, что плотники бы поглядывали на вас, да в затылках чесали: о чем меж вами речь идет? Ведь и не усомнились бы, что о них и об их работе, а вот что именно говорите… ох и измаялись бы! Раз и навсегда у них охоту шутить с тобой отбила бы!
– Жаль, сейчас уже поздно, – Анна расстроенно вздохнула – не исправишь…
– Да ничего не поздно! – Аристарх снова шлепнул ладонями по коленям. – Нет, ну это ж надо? Я учу бабу язвить да вредничать! Треснуться можно, едрен дрищ! Неужто сама сообразить не способна?
– Да что соображать-то? – Анна досадливо поморщилась. – Крепостному строению за один день не научишься…
– Анька! – Аристарх снова то ли рассердился, то ли сделал вид. – Ты боярыня, сиречь начальный человек, у тебя тут куча подручных, и в этом твоя сила, неужто не разумеешь?
«Ну да – куча… Я поначалу и сама так подумала, а потом… Все же либо Корнеевы, либо Мишанины, а моих-то и нет».
Староста внимательно глянул на Анну и сам с собой согласился: – Да, похоже, не разумеешь. Ну ладно, по-другому поговорим. Артель над тобой посмеялась. Так?
– Так…
– Ты этого не поняла, а потому выглядишь еще смешнее. Так?
Анна лишь кивнула.
– Наказать их за это надо обязательно. Так?
– Так-то оно так, да…
– Ну?
– Наказание измыслить не трудно – такое, чтобы до конца жизни хватило! И чтоб вздрагивали, как вспомнят! – Она с усилием подавила разгорающуюся снова ярость. – Только в любом деле своя польза должна быть…
– А какая польза?
– Ну… – Анна сразу не нашлась с ответом. – Подумать надо.
– О! – знакомым Корнеевым движением Аристарх вздел указательный палец. – Подумать! То есть никакой горячности, обид и прочих страстей. Холодным рассудком!
– Вестимо, боярыне горячиться не след…
– Вот-вот! А посему берись-ка ты, Анюта, за то место, которым вы, бабы, думаете, и начинай размышлять.
– Место-то такое же, как и у вас… – попробовала обидеться Анна.
– Пока что-то незаметно, – парировал Аристарх, – но попробуй, вдруг получится? Перво-наперво: какое наказание самое лучшее? А такое, от которого твоему боярскому достоинству урона нет. Понятно?
– Да какой же урон от наказания? – удивилась Анна. – Я – боярыня, наказывать – мое право.
– Дура ты, а не боярыня! Не сметь дуться! Я тебя учу, а не обижаю! Людьми командовать – наука великая, а ты в ней пока ни уха ни рыла. Людьми! В том числе и мужами, а не только семейными или холопами – это-то ты худо-бедно умеешь. Ты же здесь сейчас, как Корней в Ратном, но ни знаний, ни опыта его не имеешь. Ну повезло, что молодняк на тебя чуть ли не молится, а уважением взрослых ты не столько себе, сколько Корнею обязана. Тебе сейчас хотя бы это не растерять, а уж настоящее, заслуженное, уважение годами добывать и укреплять придется.
«Вот о том-то и речь: боярыня, а своих людей нет. И уважением Корнею обязана…»
– Сейчас над тобой посмеялись, в глупом виде выставили, – продолжал Аристарх, – и если ты их за это побить велишь или еще как-то ущемишь, то уважение к тебе обязательно уменьшится. Немного, но уменьшится, а тут только дай, потом не остановишь. Раз за разом повторяться начнет, ты от этого звереть станешь, значит, новые и новые глупости творить. Глядишь, и до крови дойдет, и до полного развала дела… Мы с Корнеем, конечно, до такого не допустим, но тебе это надо?
– Так что ж делать-то? – у Анны и мысли не возникло, что Аристарх просто ее пугает. То, как он говорил, вселяло уверенность: навидался, что бывает, когда командовать берутся без умения да какие беды от того случаются, но знает и то, как поправить дело. Впрочем, что в его знании удивительного? Сколько через его и Корнея руки прошло новоиспеченных десятников и сколько эти молодые десятники напортачили, пока не обвыклись!
– Что делать? – Аристарх задумчиво поскреб в бороде. – Да я б тебе и сказал, не жалко. Но тогда мне каждый раз вместо тебя разбираться придется. Какая ж из тебя боярыня выйдет? Нет уж, Анюта, придется тебе самой додумываться, тогда и в иных случаях не промахнешься.
– Ну хоть намекни!
«Вот уж вечно мужам неймется свое превосходство перед нами показать! Про кого другого так и вовсе подумала бы, что сам перед собой красуется. Ну нету у меня твоего опыта, нету, сама знаю. Неоткуда ему взяться, все наощупь да наобум делаю. А ты не носом меня в лужу тыкай, а подскажи по-людски… Нет, разливается соловьем, а меня дурой выставить норовит».
– Да что вы, бабы, за народ такой? Вам в лоб говоришь: «Нет», – так вы сбоку зайти норовите, а то и сзаду! Ну ладно, ладно, намекну… даже два раза. Нет, даже три! Слушай внимательно. Первое: если кто-то в споре шутливом или в пререканиях каких, достойного ответа не нашел и, озлясь, в морду кулаком двинул, это ему уважения прибавит?
– Нет…
– Ага, не прибавит. Значит, что?
– Значит, силу применять тут невместно. Отвечать надо тем же, чем тебя уязвили.
– Правильно, Анюта. Теперь второе: подчиненных у тебя много, все что-то знают и умеют, а те из них, кто в зрелый возраст вошел, отнюдь не дураки.
– Да поняла я уже, поняла. – Анна досадливо поморщилась. – Надо было на помощь призвать тех, кто в крепостном строении смыслит.
– Не только. Тебя-то злоязычием уязвили, хотя и неявно, – подсказал староста.
– Ага! Острых на язык да гораздых на разные каверзы подобрать!
– Вот-вот, да еще чтобы на плотников зуб имели. А если нет таких, то настроить их надлежащим образом. Сумеешь?
– Сумею, чего ж тут уметь-то?
– Вот именно, кто бы сомневался. – Аристарх цыкнул, будто у него что-то застряло в зубах. – Чтобы баба да не сумела кого-то на злобный лад настроить? Чего доброго, а уж этого-то… Мда-а, ладно. Ну и третье: вспомни-ка, как твой Лешка Просдоку на общее посмешище выставил. Вот и ты так же давай.
– Как – так же?
– Ну вот! А еще говоришь, что тем же местом думаешь. Но-но! Пообижайся мне тут, пообижайся! Я с ней почти как со смысленным мужем речи веду, а она губы надувает! А ну-ка, вспоминай, с чего все начиналось и там и тут?
– Просдока притворилась, что сомлела и ногу подвернула…
– Значит, врала?
– Конечно!
– А Нил?
– Он сказал, что мой глаз хозяйский и совет нужен…
– Это в крепостном строении-то?
– Выходит, тоже врал?
– Ну, наконец-то добрались до истины! – Аристарх скорчил преувеличенно обрадованную рожу. – Нашлось похожее, вот радость-то! Дальше что было?
– Алексей сделал вид, что поверил ей… А я-то на самом деле поверила!
– Да? А кто об этом знает? На самом деле поверила или притворилась, только тебе одной известно. Если все правильно повернуть, то выйдет, что и ты только притворилась. Дальше давай.
– Дальше Алексей с ней вроде как любезничать…
– Да неважно это! – Аристарх скривился, будто разжевал что-то на редкость противное. – Вечно у вас, баб, всякие охи-ахи да любезности наперед вылезают. Хотя… ладно, ты ведь Нилу не грубила, вежество блюла, всю чушь, что он нес, слушала внимательно. Считай, что тоже все одинаково. Дальше что?
– Алексей приказал отрокам ее до дому…
– Стой! Вот тут внимательно!
«Да что ж он меня все время перебивает-то!»
– Проводить-то Просдоку он приказал, – продолжал между тем Аристарх, – а что еще повелел, хотя и без слов?
«Лешка тогда много чего наговорил… без слов. Скажешь тебе сейчас, что я тогда услышала, так ведь опять бранью хлестать начнешь».
– А то ты не знаешь, как можно без слов всякое говорить! Уж кто-кто, а бабы в этом изрядные умелицы. И не лицом, и не руками подсказывать, а просто… э-э… ну поведением или даже ничегонеделанием. Ну поняла?
«Господи, прости мою душу грешную! Ну как тут поймешь? Он-то еще из самых мудрых мужей, а такого накрутил! Кто другой и сам себя запутал бы».
– Нет, – честно призналась Анна. – То есть как такое делается, я, конечно, знаю…
– Хе! Еще бы!
– …Но что ты мне сейчас объяснить пытаешься, никак в толк не возьму.
– Тьфу! Боярыня, разумница… А ведь пялилась тогда на своего Лешеньку, чуть до дыр не проглядела! Он отрокам ПОВЕРИТЬ в Просдокино вранье приказал! Или вид сделать, что поверили. Хотя эти лопухи могли и вправду поверить.