Охота на ведьм - Вероника Иванова

Брат-инквизитор подошел ближе и смахнул рукавом пыль с резного каменного лика и молитвенно сложенных ладоней. Сестра Маргерита явно была не самой красивой женщиной в мире. Широкое скуластое лицо, чуть вздернутый нос, пухлые губы — все говорило о том, что либо она умерла еще молодой, либо резчик, ваявший надгробие, запомнил ее именно таковой.

И пальцы рук указывали на то, что аббатиса не гнушалась простых земных трудов. Значит, и вправду высокий сан был ей пожалован за заслуги. Но за какие?

Иоганн не слишком любил разговаривать с отлетевшими душами, хотя, в отличие от многих других своих собратьев, умел это делать. Собственно, сие качество наряду с прочими в немалой степени способствовало тому, что брат-инквизитор все еще прозябал на разъездной службе, ведь истовые молельщики требовались намного чаще, чем ленивые епископы.

Иоганн опустился на колени прямо в каменную крошку, оперся сложенными вместе ладонями о громаду надгробия и погрузился в беззвучную молитву. Кто-то предпочитал громко выговаривать каждое слово моления о милости божьей, но брат-инквизитор совершенно справедливо считал, что Бог говорит прежде всего с душами, а потом уже с разумом людей.

То ли здешний склеп и впрямь был святым местом, то ли желание Иоганна заполучить столь необходимые ему знания оказалось сильнее, чем все прочие надобности, но Всевышний ответил на молитву своего покорного слуги быстрее, нежели во все прочие обращения. И это только лишний раз убедило молившегося, что он движется по верному пути. Язычок свечного пламени всколыхнулся, хотя воздух оставался по-прежнему недвижимым, распался на сотни нитей, вспорхнул к сводам склепа тысячами крохотных искр и медленно опустился вниз, созидая бесплотную фигуру той, чей покой был потревожен.

Она оказалась невысока, зато крепка сложением, выдававшим происхождение отнюдь не благородное.

И она была аббатисой, величие и кротость которой превосходили достоинства нынешней хозяйки тарнской обители.

— Что привело тебя в эти скорбные стены, брат? — спросил голос, родившийся в сознании Иоганна.

— Нужда, сестра. Истовая нужда.

— Неужели спустя столько лет на землях Империи все еще никак не настанет мир?

— Все мы молим об этом Отца небесного. Молим неустанно.

Призрачная фигура печально склонила голову:

— И мольбы возвращаются к нам самим, потому что только мы сами способны обрести мир в собственной душе…

К тому же она была мудра, отметил про себя Иоганн, а вслух продолжил:

— Мне нужна твоя помощь, сестра.

— Спрашивай. Я отвечу.

Брат-инквизитор помедлил, подбирая правильные слова для вопроса:

— Расскажите, что вам известно о колдунье, именуемой Эрхог Темной?

Словно сотканный из золотых искр лик аббатисы вздрогнул.

— Значит, совсем уж недобрые времена настали на земле, если вновь вспоминаются самые черные имена…

— Вы знали ее?

— Лишь те несколько часов, что потребовались для приготовлений и проведения развоплощения. Я поддерживала силы имперских магов и не смела сомкнуть глаз, пока все не закончилось.

Иоганн удовлетворенно улыбнулся. А он оказался отличным стрелком. Попал в самый центр мишени.

— Тогда вы, должно быть, знаете, что было при ней?

— Знаю, — всколыхнулось облако искр. — Многие вещи, которые решено было развоплотить, дабы уберечь мир от их скверны.

— Что за вещи?

— Жезл, поднимающий мертвецов с одного лишь касания. Хрустальные флаконы с ядом, смертельным одним даже своим ароматом. Амулеты, похищающие чужой разум и подчиняющие душу… Многое было.

— А кольцо? Было ли при ней какое-то особое кольцо?

— Как и у каждой истинной ведьмы… Простое каменное кольцо, позволяющее тому, кто его носит, менять облик.

Вот то, что ищет охотник! Кольцо-перевертыш. Но почему именно это?

— В кого оно превращало своего владельца?

— В кого он сам пожелает…

Брат-инквизитор едва не задохнулся от волнения. Значит, любой облик? Какой только пожелаешь? Неудивительно, что кольцо предпочли уничтожить. И неудивительно, что его ищет епископ. Это же абсолютная власть… Возможность перевоплотиться в самого высокого царедворца. Да что там — в самого императора! И заподозрить подобную подмену будет почти невозможно, не то что в случае доппельгангера. Оборотень из Легионов Проклятых умеет принимать чужой облик, но не более. Хотя если будет подсматривать подольше…

Нет, слишком много времени понадобится. Можно обзавестись статью имперского рыцаря, но что проку в сильном теле, если не умеешь им владеть в той же мере, как тот, кто посвятил сражениям добрую половину своей жизни.

— Она не проронила ни слова. Ни звука. Спеленутая самыми сильными из возможных заклинаний, она стояла посреди своего храма и смотрела на нас. Просто смотрела, но под ее взглядом даже искуснейшие маги теряли сознание, проваливаясь в небытие. Тогда мы думали, что на нас смотрит сама Мортис, ненароком спустившаяся на землю… А еще она улыбалась, словно обещая вернуться. Улыбалась до последнего мгновения, когда частицы ее плоти закружились в танце изгнания…

Призрак аббатисы положил ладони на камень надгробия.

— Она прокляла всех нас, но она прокляла и тех, кто должен был прийти вслед за нами. За себя мы не боялись. Мы и вовсе не намеревались оставаться в живых, только исполнить свой долг… Но мы выжили. А за стенами храма в тот день бушевала буря. Вот она-то стонала и кричала на разные голоса… Кричала так громко и так отчаянно, что мы почитали за счастье лишиться слуха, и все же нам было отказано в этой милости…

Искорки мигнули и начали осыпаться золотистым дождем, угасая у ног Иоганна, но брат-инквизитор еще успел услышать прощальные слова духа аббатисы:

— Она вернется. Но кто будет ее встречать?

Конрад скрутил полосу разрезанной картины трубочкой и бросил в камин. Холст, некогда щедро смазанный маслом, весело затрещал, упав на раскаленные угли, и из камина в комнату потянуло горьким ароматом прошлого.

Ну надо же было пропустить эту тайную комнату! Казалось бы, все поместье от подвалов до крыши прочесали самым частым гребнем, какой только был, и все равно проглядели. Хотя если уж судить строго, ничего крамольного в ней не нашлось, один только портрет. Должно быть, его нарисовал один из придворных художников ведьмы еще до того дня, как Эрхог окончательно решила покрыть себя мраком служения Мортис. Конрад расправил на коленях одну из еще не преданных огню полос, с которой смотрело бледное, но полное сил и страсти лицо. Чем-то давно умершая ведьма напоминала Линну. Или Линна напоминала ее? Те же упрямо сжатые губы, та же уверенность темного взгляда. Уверенность в том, что она все делает правильно. Наверное, именно это свойство характера девушки раз и навсегда поймало влюбленное сердце в свои сети.