Операция «Святой Иероним» - Сергей Карпущенко

Петрусь Иваныч попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась кривая гримаса. Белорус нервно провел ладонью по щеке, словно собираясь с мыслями, и сказал, как бы обращаясь к самому себе:

— Тогда почему же Паук требовал у меня картину?

— Да очень просто! — Володя еще более дерзко, еще повыше закинул правую ногу на колено левой. — Вы не хотели делиться с Пауком, и я тоже не хочу. Зачем делиться, если можно все забрать, так ведь? Вы ведь по таким правилам и живете! — И прибавил с ненавистью: — Вы, Пауки!

— Ну и кому же ты теперь понесешь Боттичелли? — с холодным пренебрежением спросил Петрусь Иваныч. — Кто купит у тебя украденную картину?

— У меня ее купит один человек, — спокойно, размеренно сказал Володя. — Обязательно купит...

— Кто же это? — забеспокоился Белорус.

Володя пристально посмотрел в глаза Петруся Иваныча, с нетерпением ждавшего ответа, и твердо сказал:

— Вы купите.

Белорус широко заулыбался. Ему, похоже, понравились слова сына любимой женщины.

— Ну и много ли ты попросишь с меня? В принципе, я вполне готов выплатить тебе гонорар, причитающийся и Злому и Киту одновременно. Ведь они все равно, если ты не врешь, не принесут мне подлинного Боттичелли, так ведь?

— Не принесут.

— Вот и отлично! Значит, ты можешь претендовать на сорок тысяч долларов — это то, что я им обещал. Представь, это целое состояние! Впрочем, — поднял Петрусь Иваныч к потолку свои томные глаза, — тебе вряд ли понадобятся эти деньги, ведь ты уедешь с нами и будешь полностью обеспечен за границей. Представь, ты будешь обучаться в Болонском университете, самом древнем в Европе, или в Сорбонне, если пожелаешь...

— Цена моя такая, — снова перебил Петруся Иваныча Володя. — Я передаю вам картину, а вы отпускаете домой мою маму.

Белорус пожал плечами и словно в недоумении пробормотал себе под нос что-то непонятное. Володя, внимательно следивший за мужчиной, видел, как тот колеблется. Цена, предложенная мальчиком, с одной стороны, казалась ему великой, а с другой — совершенно ничтожной. Да, нужно было выбирать, и вдруг Белорус выбрал, и выбрал с удивительной легкостью:

— Хорошо, хорошо, мой дорогой Володя! Я вижу, что ты очень любишь свою маму. Я, конечно, тоже ее люблю, но что такое моя любовь в сравнении с твоей? Да, я не хочу делать вашу семью несчастной, а поэтому... я отпускаю твою маму, то есть рву с ней. Ты же взамен должен будешь отдать мне картину, настоящего (Петрусь Иваныч поднял вверх свой палец) Боттичелли! Только, прошу тебя, я так боюсь подвоха, картину отдай мне вначале, а свою маму ты получишь в тот же день. Даю тебе слово, верь мне!

Володя сомневался. Этот человек, он понимал, мог обмануть его и рассчитывал на Володино простодушие, но мальчик был не так прост, как казалось любителю старинной живописи. План, хороший план за несколько минут созрел в уме Володи, и он смог так сказать Петрусю Иванычу:

— Ну что ж, поверю вам, только уж не обманите. Сами знаете, как в доме без хозяйки. А в отношении картины не сомневайтесь, я ее вынес и она мне не нужна. Говорю же, что затеял все это...

— Да, да, я уже слышал, слышал! — нетерпеливо перебил его Петрусь Иваныч. — Так когда же я смогу стать обладателем шедевра Боттичелли?

Володя размышлял: «Браш сделает мне копию лишь послезавтра, значит, прикинув еще денек, я и смогу устроить встречу...»

— Через два дня ко мне приезжайте. Раньше не могу, картина в тайнике лежит — дома, у моего приятеля.

— И твой приятель не посвящен во всю эту... историю? — строго спросил Петрусь Иваныч.

— Нет, что вы. Ему что Шишкин, что Рафаэль — без разницы.

— Понимаю! — одобряюще, с улыбкой кивнул довольный Петрусь Иваныч. Ну-ка продиктуй мне свой адрес. Впрочем, у меня записан. Ладно, в пятницу, в два часа дня тебя устроит?

— Устроит, — сказал Володя.

— Вот и прекрасно! А теперь давай-ка спать. Тебе завтра на учебу?

— Да, схожу, пожалуй, в школу, давненько не был, — отвечал Володя с широким и сладким зевком, довольно потягиваясь.

Он считал, что сделка состоялась, но выиграет в этой сделке только он один. А потом, когда Володя, раздевшись, уже лежал на мягком диване, обтянутом дорогим атласным штофом, прохладным и пахнущим, как казалось мальчику, мамиными духами, он, уже почти заснувший, почувствовал, как к нему подсел Петрусь Иваныч, ласково взъерошил волосы и тихо сказал:

— Просто поразительно, что мы встретились с тобой в одном деле. Да, судьба... Но ты, конечно, далеко пойдешь, Володя. Как бы я хотел, чтобы ты был моим сыном.

И Володя, слыша этот голос сквозь глубокую полудрему, еле двигая губами, промолвил:

— А я бы не хотел...

Сказал и полетел стремглав в бездонную пропасть сна, долгого и беспокойного.

ГЛАВА 12

В КОМНАТЕ ПЫТОК

Петрусь Иваныч разбудил Володю в семь часов утра, хмуро пригласил его на кухню, где молча напоил ароматным кофе, накормил бутербродами, а потом Володя догадался — его не задерживают.

— Значит, — сказал Петрусь Иваныч в прихожей, где Володя натягивал на плечи свою куртку, — в пятницу ты мне вручаешь «Иеронима». Свою маму ты увидишь дома уже в субботу.

Лицо Белоруса было строгим, почти что неприятным, и Володя видел, что возлюбленный его мамы недоволен им.

— Да, как договорились, — сказал Володя, а когда Петрусь Иваныч уже отворил дверь, мальчик услышал, как мужчина сказал:

— А в общем, мне очень жаль, что ты забираешь маму. Здесь, в России, ты не будешь счастлив, а мы ведь могли бы жить втроем...

Володя перебил его:

— Да, я уже слышал — за границей. Но только мне и здесь хорошо. Мне вчера один человек сказал, что такие, как я, возродят Россию. Так что будет чем заняться.

В ответ Петрусь Иваныч рассмеялся, но язвительно и зло:

— Такие, как ты, парень, не возродят, а окончательно разворуют страну. У тебя, Вовчик, не руки, а клешни краба — все заграбастают. Ты еще покажешь, на что способен! За границей ты смог бы стать ученым, политическим деятелем, но здесь ты будешь только вором! Ну да прощай, до пятницы.

И Петрусь Иваныч, распахнув дверь, даже легонько подтолкнул Володю на выход, и через секунду дверь захлопнулась за спиной растерянного мальчика.

Володя пришел в себя быстро. Вышел и на углу дома прочел название улицы. «Вишь, куда меня занесло!» — ошеломленно подумал Володя, крайне редко бывавший на Гражданке. Нужно было срочно найти метро, чтобы побыстрее добраться до дому и успеть попасть в школу к первому уроку — он совсем не хотел привлекать к себе внимание со стороны учителей. И скоро, расспросив прохожего, он подходил уже к вестибюлю метрополитена. В вагоне, уютно устроившись в уголке, Володя не думал о том, какое будущее нарисовал ему Петрусь Иваныч, а прорабатывал план, как обманет того, кто унизил и его, и отца, и даже мать, и тем самым отомстит за поруганную честь семьи.