Срочно требуется царь - Светлана Багдерина

— Потом перестал.

«Побили», — пришли костеи и царевна к единодушному, хоть и из тактичности не озвученному выводу.

— Суеверия, говоришь, торговый гость? — вместо этого прищурилась на купца и хитро ухмыльнулась Серафима. — Ручку протяни, уважаемый.

— Зачем это? — насторожено нахмурился хорохорец, но отступать было поздно, и мясистая ладошка с некоторой дрожью легла на стол.

— Вот, гляди… — и царевна положила ему на ладошку светящуюся белую «пятерку». — Теплая?

— Ну, теплая… — согласился купец. — Так это он ее в руках держал, нагрел, вот она и теплая.

— А теперь? — заговорщицки улыбаясь, она ловко выудила из железного ларца размером со средний фолиант еще две циферки и опустила сверху.

— Н-ну… — упрямый Хверапонт не желал признавать поражение.

— А теперь?..

— Ай!!!.. — подпрыгнул и затряс обожженной лапой купчина, а с десяток весело светящихся серебристых цифр разлетелось светляками по столу и полу под дружный смех хорохорцев.

— Что, жжется суеверие, приятель? — дружелюбно похлопал купца по спине однорукий.

— Так они… настоящие?.. — вытаращил глаза Хверапонт, не прекращая дуть на легкий ожог интересной формы на вспотевшей ладони. — Откуда?..

— Находка наговорила, — Сенька гордо приобняла и потрясла для наглядности наряженную в новый, с иголочки овчинный полушубок, так не гармонирующий со старой пуховой шалью молчаливую девушку справа.

— А-а… Ну, так значит, продержится не больше недели… — разочаровано протянул купец.

— Полгода продержится, честное слово, — повернулась к нему Находка, и толстый платок спал ей на плечи, обнажая рыжую косу и рыжие не по сезону веснушки на белом лице.

Хверапонт, посвященный, видимо, в исторические перипетии и географические особенности царства Костей, охнул и с размаха хлопнулся на весьма удачно и кстати оказавшуюся в районе приземления скамью.

— Так ты… и вправду…

— Да, господин купец, вправду я, — скромно потупилась октябришна. — Я ученица убыр буду.

Фазы перехода, осмысления, обдумывания, подсчета не было.

— Сколько вы за них хотите? — выпалил, жадно уставившись на разбросанные по трактиру светящиеся цифры, хорохорец.

На следующее утро хорохорский обоз, груженый только парой сотен мечей[44] и десятком ларцов, выступил бодрым шагом в обратный путь.

Довольны были все.

Кони были рады, что везти приходится почти один костейский воздух.

Возчики — что возвращаются домой так быстро.

Охранники — что караулить им приходится мечи, которые и даром никому не нужны, и шкатулки с авансом за следующую партию зерна, в четыре раза больше — волшебными цифрами-амулетами, на которые непосвященный тоже не позарится.

Но больше всех вместе взятых был удовлетворен Хверапонт. Он разделял удовольствие своих работников и добавлял к нему свое собственное, томно ворочавшееся и мурлыкающе у него в душе как кот на печке, и даже конское счастье, знай о нем купчина, нашло бы отклик в его отзывчивой душе.

Но, витая в пушистых облаках грез, созерцая галактики будущих прибылей и звездопад приятных вещей и явлений, которые могли бы из этого проистекать, легко позабыть про то, что ходишь пока всё-таки по жесткой и неудобной земле…

При возвращении из полета по чудному миру фантазий мягкой посадки не было.

— Стоять!

— Руки вверх!

— Оружие на землю!

— На землю, я сказал!

— Нет, это я сказал!

— Но я тоже хотел это сказать, а ты меня опередил!

— Ну, так не щелкай клювом!

— Сам не щелкай, а то получишь!

— Сам получишь!

— Только попробуй, я тебе сейчас ка-а-а-ак…

— На землю оружие, вы что, глухие?!

— Да ты чего, Ревень?.. Мы же пошутили…

— Да я не вам, идиоты, я им говорю! Вот тебе!

— Это не оружие… это кнут…

— Поумничай мне еще!

— Ай!..

— Все кнуты бросили, быстро!

— И оружие тоже!

— Позвольте-позвольте…

— Ага, вот и хозяин! И чего везем, хозяин?

— Ничего… так… мелочи всякие…

— Возницам брезенты откинуть, живо!

С необъяснимой готовностью и злорадством брезенты были откинуты, и взорам разбойником предстал груз двадцати огромных возов: пара десятков длинных, грубо сколоченных зеленых ящиков и десять больших шкатулок.

Несколько секунд разбойники в абсолютной тишине созерцали открывшуюся картину, переваривая увиденное и размышляя, не могли ли ушлые торгаши припрятать чего на собственных персонах или в кустах при их приближении. Придя к отрицательным выводам по обоим пунктам, главарь первый прервал немую сцену.

Он перевел взгляд с возов на своих подчиненных, потом обратно на обоз, откашлялся в грязный кулак, и настороженно сверкнул единственным оком в сторону упитанного купца.

— Ну-ка, посмотри, Кистень, что там, в ящиках? — дернул он головой в сторону воза поближе.

Кистень, самый громадный и медлительный среди грабителей, бросил на дорогу дубину и пошел к телеге открывать крышку одного из неопознанных зеленых объектов.

Любопытные разбойники, позабыв про хорохорцев, сгрудились вокруг и разинули рты, готовые удивляться, торжествовать или проклинать злодейку-судьбу, смотря что окажется в так хорошо сколоченной и охраняемой таре.

— Не открывается… Гвоздями прибита, зараза… — виновато сообщил через пару минут атаману о непредвиденном поражении в первом раунде взмокший и сконфуженный Кистень.

— А ты ножом ее подковырни, ножом, — благожелательно посоветовал кто-то из возчиков.

Ревень с неприязненной подозрительностью покосился на хорохорцев, потом авторитетно откашлялся и приказал выжидательно уставившемуся на него громиле:

— Подковырни ножом, говорю тебе!

Тот обрадовано улыбнулся, быстро кивнул, извлек из-за голенища тесак сантиметров тридцать в длину и деловито вогнал его по самую рукоятку в щель между крышкой и стенкой упрямого ящика.

Легкое нажатие, короткий сухой хруст…

В громадном грязном кулаке осталась одна ручка.

— Ядрена кочерыжка!.. — отчаянно вырвалось у Кистеня, и он с детской обидой уставился на главаря затуманившимися карими глазами, демонстрируя на дрожащей раскрытой ладони хладные останки своего холодного оружия. — Мой нож!.. Ревень!.. Мой любимый нож!..

— Новый украдешь! — раздраженно рыкнул на него атаман, и тот сразу сжался и как будто стал меньше.

— И что мне делать, Ревень?..

— О камень разбить, не иначе, — задумчиво проговорил откуда-то сбоку тот же голос, что и до этого.

Ревень злобно зыркнул на обозников, но установить советчика снова не представилось возможности, и ему ничего не оставалось делать, как только присвоить авторство себе.

— Разбей его о какой-нибудь камень, балбес! — нетерпеливо, чувствуя себя с каждой проходящей минутой все глупее и глупее, рявкнул он.

— Ага… — медленно кивнул Кистень, что, наверное, должно было означать «Есть!» и, не мудрствуя лукаво, поднял упрямый ящик над головой и со всей мочи грохнул его о вымощенную булыжником дорогу, как начальство и предписало.

Ящик на этом и окончил свое существование, брызнув во все стороны зелеными досками, скобами, гнутыми гвоздями… и мечами.

— АЙ!..

— ОЙ!..

— ОХ!..

— УЙ!..

— ИДИОТ!!!

— Так ты же сам велел…

— ТУПИЦА!!!

— Так откуда я знал…

— БОЛВАН!!!..

Грабители, переругиваясь, постанывая, держась за ушибленные кассетным боеприпасом места и скорбно оглядывая распоротые мечами штаны и куртки, окинули свирепыми взглядами оставшиеся ящики. И тут взоры их обратились на головную телегу, груженую составленными ровными рядами шкатулками.

Глаза предводителя понимающе сузились, рот растянулся в щербатой улыбке:

— Вон там!!!

— Что, Ревень?..

— Что там?..

— Деньги и драгоценности, конечно! — презирая недогадливость сообщников, фыркнул главарь.

— Так они же деревянные, Ревень…

— Кто будет хранить деньги и драгоценности в деревянных шкатулках?..

— К тому же даже некрашеных…

— Это же неэстетично…

— И непрактично…

— Да и небезопасно…

— А вдруг пожар?..

— Или грабители?..

Смущенный было на мгновение убойными аргументами коллег, разбойник вдруг склонил голову набок, будто прислушиваясь к одному ему слышному шепоту, торжествующе засмеялся и ткнул корявым пальцем в середину:

— А вон та-то кованая!

— Где?!..

— Вон!..

— Золото-о-о-о!!!.. — радостно взвыли разбойники, побросали дубинки и наперегонки рванулись к возу, обещающему богатство, достаток, зажиточность или, на худой конец, просто горячий обед и новый нож. — О-о-о-о!!!..

Они запрыгнули на воз и, не обращая ни малейшего внимания на ряды деревянных товарок, одновременно откинули крышку железной шкатулки.