Время перемен - Александр Мазин

Грива взял Лолу за руку, тоже влажную…

Колдунья оскалилась, зашипела, как рассерженная кошка, и сжала свободную руку. Тыква издала звук, похожий на визг, и мгновенно остановилась.

Африканка устремила взгляд в пространство над головой Гривы. Она не дышала, не шевелилась и была чертовски красива сейчас…

— Лола…

— Молчи… — прошипела мадам мэр. Ее ноготки впились в ладонь Артёма.

Колдунья судорожно, с всхлипом вздохнула, пошатнулась…

…Земля под ногами Гривы превратилась в песок, а рука Лолы — в широкую когтистую лапу черного леопарда. Больше он ничего увидеть не успел, только ощутил, как острые когти рвут его кожу, затем — невероятную слабость…

…И услышал, как кричит Лола, а колдунья, оскалившись, тянет к его глазам растопыренные пальцы…

Артём хотел уклониться, но вместо этого начал оседать на землю. Лола выпустила руку, и, уже падая, Грива успел заметить во второй руке колдуньи кривой черный нож…

О’Тулл успел раньше. Прыгнул на африканку сзади, перехватил руку с ножом, нанес парализующий в затылок…

— Еще полсекунды — и она выпустила бы тебе кишки, — рассказывал он после. — Дьявольски быстрая! И действовала грамотно: перекрыла обзор, ударила снизу, из-под руки.

— Она меня как-то загипнотизировала, — сказал Грива.

— Я заметил. Да у нее и у самой напрочь башню снесло. Говорит: бабка ей приказала тебя убить.

— Бабка?

— Тыква. У нее в тыкве — бабкины мощи или вроде того. И в трансе бабка с ней через тыкву общается. Колдуют на пару. Причем в этой паре бабка — главная. Но в нашей паре главным был я! — О’Тулл самодовольно усмехнулся. — Хотя я тебе скажу — это не женщина. Пантера!

— Пантера… — пробормотал Артём, и вспомнил, как входили в его ладонь крючковатые когти. Если это был гипноз… Вряд ли это был просто гипноз…

«Когда вернемся на базу, обязательно схожу к психологу, — решил он. — Хрен с ним, пусть временно отстранят… Такое игнорировать нельзя. Опасно».

Докладывать о происшествии они не стали.

Юджин, под «патер ностер» отправил «бабушку» в костер. Тетушка Лолы во время этого аутодафе пребывала в отключке, а когда очнулась, дело уже было сделано. Тетушка поплакала вполне искренне, а потом отдалась Ирландцу. Грива с Лолой при этом не присутствовали, поскольку занимались тем же, но на другом конце острова. Вполне успешно, хотя Артёму время от времени мерещились когтистые лапы и прочие пикантные детальки из недавнего глюка. Впрочем, эта «приправа» лишь добавила их «песочному танцу» остроты.

Свое решение — провериться у психологов — Грива выполнил. Правда, не сразу, а через десять месяцев. За это время он поучаствовал еще в двух мелких операциях (в Боливии и в Конго), а потом получил неожиданный мессидж (Привет! Как дела?) от Лолы — и вспомнил, что хотел протестировать свои мозги.

Правды, конечно, он психологам не сказал. Не хотел, чтобы его отстранили от работы. Просто намекнул, что время от времени видит и чувствует «что-то такое».

Артёма промурыжили две недели и в итоге не нашли никаких отклонений. Сам дедушка Сяо Сунь выделил из своего насыщенного графика два часа, лично изучил результаты и объект обследования, а затем выдал рекомендацию: три недели отдыха. И на ближайшие полгода — запрет на работу в тропической зоне. Надо полагать, «умники» решили, что Гриву хватил тепловой удар.

Глава двадцатая

ОТПУСК В ЛАС-ВЕГАСЕ

В отпуск, как всегда, — домой. А дома — осень. «Унылая пора, очей очарованье…»

— Поехали со мной в Вегас, — предложил Сучков. — Я тут наследство получил. От двоюродной бабки. Тридцать шесть тысяч целковых. По русской традиции надо промотать.

— На хрена тебе Вегас, Ванька? — удивился Грива. — Возьми жену, пацана — и летите на Сейшелы или еще куда-нибудь. Синее море, зеленые пальмы, белый песок — и стопроцентная гарантия изоляции от внешнего мира.

Сучков помолчал. Нехорошо так помолчал, потом сказал:

— Нет у меня больше жены, Тёмка.

— Да ты что! — Грива привстал. — Умерла? Как? А парень?

— Да успокойся ты, — вяло произнес Иван. — Все живы, и всё прозаичнее. Разошлись мы, вернее, она ушла. К другому.

— К другому? От тебя? — такое у Артёма просто в голове не укладывалось. Ванька Сучков! Блестящий офицер, подполковник, надежный, как скала, умница, красавец… Ну бабы…

— К кому? — сухо спросил он.

Сам подумал: «Найду подлеца и ноги вырву!»

— Не вздумай! — угадал его мысли Иван. — Нормальный мужик. Коллежским регистратором служит в Адмиралтейской управе. Не в нем дело. Во мне.

— В тебе? — Грива нахмурился. — Со… здоровьем проблемы?

Сучков засмеялся. Правда, не то чтобы очень весело.

— Нет. С этим все нормально. Видишь ли, Тёмка, не гожусь я на роль правильного мужа…

— Любовницу, что ли, завел? — спросил Грива.

— При моей загрузке только любовницы не хватает, — вздохнул Сучков. — У меня, брат, служба вместо любовницы. И вместо жены, выходит, тоже. Сам знаешь, как мы работаем: утром в восемь — вертушка на работу, вечером в одиннадцать — вертушка домой. Мало́й уже спит. Сам — поел и вырубился. А утром опять. Через раз — без выходных, треть времени — в командировках… Я ее понимаю… — Сучков вздохнул.

— И из-за этого?.. Не может быть!

— Может. Не знаешь ты женщин, Артём.

— Я?!.. — и осекся.

«А ведь правда не знаю, — подумал он. — Все мои женщины — подружки на „приятно-время-провести“. Может, так и надо — с нашими профессиями? Или… Или как батя: тоже ведь всю жизнь в разъездах… Но вместе с мамой. Нет! — подумал Артём с некоторым даже ожесточением. — Будет и у меня своя. Встречу. И узнаю. Сразу узнаю, или грош цена моей хваленой интуиции!»

— Слушай, а как же пацан?

— А что пацан… Пацан — нормально. А когда ему шесть исполнится, я его в училище отдам. При нашей Школе.

— А Клава согласна?

— Да. Мы с ней об этом говорили.

— А если передумает — за четыре года?

— Как — передумает?

— Ну, знаешь, как это бывает… Скажет, пошутила.

— Если передумает, я им такую шутливую жизнь устрою — обхохочутся, — сквозь зубы процедил Сучков, и Грива понял: не так уж легко дался Ваньке развод.

— Ладно, — сказал Грива. — Уговорил, братишка. Поехали проматывать твои деньги. Только может — поближе куда-нибудь? В Симферополь? Или, на худой конец, в Монте-Карло?

— В Вегас! — твердо произнес Сучков. — Чем дальше, тем лучше!

Через полчаса Артём все-таки задал однокашнику вопрос, который давно уже вертелся на языке:

— Вань, ты случайно не в курсе, как там наши самоубийцы?

— Случайно в курсе. Хреновые дела, Тёмка. Ползет кривая. Вверх.

Плановых рейсов в Лас-Вегас из Москвы не имелось, поэтому Артём с Иваном сначала три часа летели до Сан-Франциско — на русском «Беркуте», а потом еще полтора часа на трясущемся «Боинге» — до вегасского аэропорта. Там их уже ждала вертушка отеля «Кайзерс-паласа», где однокашники забронировали номер-люкс, стоивший смехотворно дешево.

Впрочем, в первый же вечер Сучков просадил в рулетку тридцать тысяч долларов. Доллар, правда, в последние полгода еще больше упал: котировался сорок к одному, хотя восемьсот целковых — тоже немалые деньги. А Грива выиграл. В джек-пот. Аж три сотни. Как раз хватило на ужин в итальянском ресторанчике.

После позднего ужина (или раннего завтрака) друзья отправились на прогулку. Спать не хотелось — по питерскому времени было два часа пополудни.

Бульвар «Лас-Вегас» сиял. Каждый отель-казино переливался и играл красками, сыпал фейерверками, заманивая гостей в непрерывный праздник длиною в столетие. Здесь, в Вегасе, был аккумулирован мир по-американски. Роскошные муляжи Венеции, Парижа, Нью-Йорка, реконструкции легенд прошлого и будущего. Всё — рядышком, всё доступно, всё сверкает и блестит. Всё так же, как полвека назад, когда США еще были величайшей из мировых империй. Вегас не изменился. Разве что на его бульварах, в его виртуальных и реальных казино теперь почти не осталось белых лиц и на Гриву с Сучковым поглядывали с интересом-удивлением.

— Пошли в «Остров сокровищ», сыграем в беспроигрышный аттракцион, — предложил Грива.

— Это где? — спросил Сучков.

— Здесь, рядом, где парусники.

«Беспроигрышный» аттракцион в свое время показал Гриве Юджин. Роскошная интерактивная виртуально-голографическая игрушка. Идеальный способ сбросить адреналин, накопившийся за игорным столом.

— Посмотри, как это делается, — Грива показал на черного парня, спарринговавшего с иллюзорным боксером.

Они присоединились к кучке зрителей-болельщиков.

Парень провел «иллюзии» очень приличный хук. Его «противник» пошатнулся.

Зрители одобрительно зашумели. Парень добавил. Раз, еще раз…